— Эй! — возмутилась, но ему было плевать, и уже через пару минут он с облегчением перевёл дух, приказав:

— Переписывай.

— Не буду, — засопротивлялась, задетая его манерой командовать.

— Переписывай! — с ещё большим нажимом повторил Рома. Уставилась ему в глаза, пытаясь донести всё, что думаю о его привычке решать за других. Впрочем, он не дрогнул, ответив мне таким же выразительным взглядом. В гляделки мы играли до самого звонка, тщетно ведя свой немой спор.

И лишь когда тот отзвенел, он подскочил на ноги и пошёл обратно за парту к Ваньке, бросив через плечо:

— Романова, не дури. 

Урок русского языка пролетел как в тумане, ибо мысли мои были заняты далеко не деепричастными оборотами. Я постоянно косилась на перечёрканное домашнее задание с правками, выполненными крупным и ровным почерком.

Только под самый конец урока я выдрала из тетради исписанные листочки и принялась заново строчить домашку.

На английский мы шли вместе с Таней, которая фанатично пытала меня на тему, чего хотел Чернов.

— Ты уж определись, — веселилась она, — бесит он тебя или нет.

— Да сдался мне этот… — я чуть не ляпнула «придурок», но вспомнила, как однажды уже попалась на своих высказываниях. Поэтому, оглядевшись по сторонам и не обнаружив посторонних лиц, добавила, — чеэсвэшник. 

— Ну да, — не поверила Лапина, — только это не я с ним всю эту неделю о чём-то шепчусь.

— Не шепчемся мы.

— Тогда что? 

— Ничего! — почти прошипела я, чем ещё больше порадовала Таню.

— Значит, точно что-то происходит!

Я закатила глаза и ускорила шаг, пытаясь оторваться от Лапиной, над чем та лишь посмеялась.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что на уроке я предпочла отсесть от неё подальше. Отсесть-то я отсела, но вот не учла, что Рома решит воспользоваться моментом и шмякнется на соседний стул под ликующий взгляд Таньки.

— Ну и зачем? — страдальчески простонала я Чернову, при этом показывая кулак подруге.

— Кто-то же должен помогать тебе с английским! — ехидно заметил он. Едва сдержалась, чтобы не дать себе по лбу.

В начале урока Инночка собрала у нас тетради, включив нам при этом киношку на большом экране. 

— Зря старался, — съязвила я, укладываясь на парту. Фильм шёл на английском, что несколько вгоняло меня в уныние.

— Это мы ещё посмотрим, — не остался в долгу мой бывший-временно-нынешний сосед по парте.

Полчаса прошли вполне спокойно, если не учитывать те моменты, когда я едва не уснула, но каждый раз получала вполне чувствительные тычки локтем в бок.

— Тебе заняться нечем? — бурчала я на Чернова, но он не отвечал.

За пять минут до звонка Инна Алексеевна решила раздать нам тетради. В моей красовалась свеженькая «А». 

— Я твоими стараниями так отличницей стану, — заметила Ромке, ожидая очередное самодовольное высказывание, но он молчал, задумчиво разглядывая свою домашку. Заглянула через плечо Чернова в его тетрадь и обнаружила аккуратно выведенное «F». Даже моих слабеньких познаний в английском хватило, чтобы понять — двойка была явно незаслуженная. — Но почему?

Рома в который раз наградил меня взглядом, который при самом цензурном варианте мог означать: какого… ты мне такие глупые вопросы задаёшь?!

Я ещё немного посверяла наши тетради и, не обнаружив в них кардинальных различий, схватила Ромкину писанину и отправилась к учительскому столу, слабо понимая, что, собственно, на меня нашло. Он ещё попытался ухватить меня за локоть, разгадав моё намерение, но я оказалась куда проворнее обычного. 

— Инна Алексеевна, а почему у Чернова двойка? У него же всё правильно.

Та тяжко вздохнула, всем своим видом давая мне понять, как же её достали эти школьники.

— Романова, а с каких это пор ты у нас стала компетентна в английском языке?

— Просто… — начала я и сбилась, чуть не сославшись на то, что за другую его работу она ставит отлично. — Просто… у нас с ним работы очень похожи, а мне вы «пять» поставили.

— Да?! — будто бы удивилась Инночка. — Ну тогда неси свою работу, я посмотрю.

Радостно заулыбалась и кинулась за своей домашкой, бросив победоносный взгляд на Рому.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вот видишь, — шепнула одними губами, — сейчас всё исправят.

На что он закатил глаза, мол, сейчас посмотрим.

И мы действительно посмотрели на мою «F», появившуюся рядом с перечёркнутой первой отметкой.    

 — Вот теперь всё верно, — хищно сверкнула зубами англичанка, старательно вырисовывая мне в журнале новенькую двойку. — А ты, Рома, задержись после урока, пожалуйста. 

***

И опять я наворачивала круги перед кабинетом.

— Ну, так и будешь утверждать, что ничего не происходит? — донимала меня Таня.

— Не сейчас, — отмахнулась я от неё, кипя от негодования. И поскольку обрушить свой гнев на Инну Алексеевну я не могла, досталось Лапиной. — Не до тебя сейчас.

Одноклассница обиженно фыркнула:

— Ну и оставайся одна… со своим Черновым!

— Он не мой! — бросила уже в спину уходящей Таньке.

Скоро из кабинета появился Рома, при этом раздосадованным он не выглядел, скорее уж задумчивым.

— Что? — накинулась на него сходу.

Чернов пожал плечами, флегматично пояснив:

— Отца в школу приглашает, говорит, что мои знания крайне ограниченны. Короче, ничего нового.

Меня захлестнула новая волна негодования:

— Но это же неправда!

Меня опять понесло отстаивать правду, словно одной полученной пары было недостаточно. Но на этот раз Чернову таки удалось удержать меня, положив руку поперёк моего живота, отчего мы оба замерли, забывая, как дышать. Пауза длилась считанные секунды, после чего Рома уже привычно отскочил, пряча руки за спину. К счастью, выражения его лица в этот момент я не видела, иначе, боюсь, желание съездить ему по физиономии чем-нибудь тяжёлым оказалось бы сильнее меня. 

Медленно повернулась назад, к этому моменту Рома уже практически успел нацепить маску спокойствия.

— Не ходи к ней, — не очень уверенно попросил он. — В этом нет смысла.

— Нечестно же.

—  Пофиг, — краешком губ улыбнулся он. — Лучше скажи, ты хочешь идти на физру? — Вопрос был странный, но я, не особо вдумываясь в его смысл, отрицательно покачала головой.  — Тогда… сможешь отпроситься?

***

Кофейня была всё та же. Но я всё равно чувствовала себя не в своей тарелке. Несмотря на частые опоздания, я никогда не прогуливала уроки, а тут осознанный побег с физкультуры, да ещё и вдвоём с Черновым, которому, казалось, в этой школе всё было нипочём. Но отказаться я всё равно не смогла.

Рома, как и в прошлый раз, принёс два высоких стакана с кофе, не удосужившись даже спросить, буду ли я его пить или нет. На самом деле к кофе я была вполне равнодушна, хотя большинство моих знакомых считали его едва ли не напитком богов, но у нас дома как-то было не принято пить кофе. Бабушка покупала только обычный чёрный чай, а свои деньги у меня случались не так уж и часто. Поэтому на этот раз я не стала сопротивляться, поддавшись предательскому желанию попробовать на вкус кокосовый раф. При этом я совсем не испытывала уверенности в том, что мои уши не покраснели от чувства стыда.

— У тебя будут проблемы из-за английского? — спросил Рома, сев напротив.

— Нет, — пожала я плечами и, опасаясь того, что он продолжит свои расспросы, поспешила перевести фокус с себя, — а у тебя? Это же уже третья двойка.

— Считаешь? — нагло усмехнулся он, из-за чего я опять едва не стала пунцовой. 

Отрицать было глупо, поэтому я решила просто пропустить его замечание мимо ушей.

— Что от тебя Инночка хочет?

— Отца в школу требует. Настаивает на репетиторстве.

— Но почему именно тебе? У тебя же с английским точно всё нормально.

— Спроси что полегче, — в своей надменной манере отмахнулся он. А я уже даже начала привыкать к этой его колючести, решив, что нет смысла обижаться.