Голос Арне.

Теряя терпение, Третий всё же постучался. Голоса мигом стихли, но спустя секунду Арне громко и весело сказал:

— Заходите!

Девушка протестовала, но Третий уже открыл дверь.

Девушка мигом подскочила на ноги и пошатнулась. Бедром она врезалась в тумбочку возле кровати и почти сбила чашку с водой, но та лишь чудом удержался. Сидящий в изножье одноместной кровати Арне с интересом переводил взгляд с неё на Третьего, стоящего на пороге и не пускавшего Стеллу, желавшую как можно скорее познакомиться с девушкой.

— Знаешь, а ведь я как раз говорил о тебе! — начал Арне, махнув на него ладонью. Девушка быстро сверкнула глазами в сторону сакри и вернулась к Третьему. — Я, так сказать, пытался замолвить за тебя словечко. И я дал парочку обещаний, так что постарайся их исполнить, хорошо? Уверен, ты справишься. Ну, я пошёл…

— Стоять, — жёстко произнёс Третий, сведя брови.

Арне драматично застыл на одной ноге, которую успел поставить на пол, и во все глаза уставился на Третьего. Разумеется, Третий не мог просто приказать ему остаться. Не имел права, потому что до самой смерти Арне — это он, а он — это Арне. Но в последнее время Арне слишком часто исчезал тогда, когда Третьему сильнее всего нужны были ответы на вопросы. Обычно Арне всегда отвечал на его зов, а во плоти появлялся по настроению, но Третьему было нужно, чтобы он остался здесь.

— Ты разбиваешь мне сердце, — театрально прошептал Арне, прижимая руки к груди.

— Я хочу, — осторожно начал Третий, медленно, чтобы не спугнуть девушку, переводя глаза с Арне на неё, — чтобы ты помог нам понять друг друга. Я хочу с ней поговорить. Если она, конечно, не против.

— Она не против, — хрипло, но с хорошо различимой сталью в голосе и лёгким акцентом сказала девушка, — потому что она прекрасно понимает ваш язык.

Магнус за его спиной присвистнул.

— Оставьте нас, — приказал Третий, даже не оборачиваясь.

Девушка напряжённым взглядом провожала разочарованно вздохнувших Магнуса и Стеллу и молчаливого Эйкена, но потом её глаза вернулись к оставшейся на месте Клаудии. Брови девушки сошлись на переносице, отчего повреждённая кожа на лице натянулась. Едва зажившая царапина, пересекавшая левую бровь, вновь сочилась кровью, но девушка её будто не замечала.

— Клаудия, — строже произнёс Третий, скосив на неё глаза.

— Но…

— Нет. Оставь нас.

Всегда, когда в крепости появлялись новые люди, Клаудия и Третий, если тоже были там, проверяли их. Третий изучал их своей магией, а Клаудия слушала шёпот мёртвых, узнавала чужие истории, и вместе они решали, можно ли доверять пришедшим. То же самое было и с пленниками, подброшенными ранеными, пойманными ведьмами и всеми, кого только ноги приносили к той или иной крепости. Но человеческая девушка перед ними буквально свалилась на голову охотникам Икаса, явила им Лерайе, если верить их рассказу, а проклятие Клаудии на ней не работало. Это делало девушку двойне опасной и интересной.

Клаудия наконец ушла, перед этим неодобрительно хмыкнув. Она всё равно будет неподалёку, должно быть, даже в соседних комнатах или коридоре, но только мёртвые за спиной Третьего будут шептать ей о его чувствах и намерениях, а девушка так и останется для неё загадкой.

— Итак, — сдержанно начал Третий, смотря девушке в глаза, но слова застряли в горле, и он замер, не способный продолжить.

Золотые глаза. Лишь оттенок был схожий с оттенком Йоннет, но Третий ясно ощутил, как у него замерло сердце.

Очень знакомые золотые глаза. Родные, любимые. Обещающие безопасность.

Йоннет всегда заботилась о нём и Аннабель, будто была их старшей сестрой. Она и Масрура оберегала, но не так, как их двоих, потому что он был старше них.

— Итак, — повторила девушка, качнув головой, словно дразнила его. Она беззастенчиво разглядывала его, игнорируя метавшийся от одного к другому взгляд Арне, и Третий позволил себе аккуратно и незаметно повторить её действие.

Лилис смогла найти для девушки чистую одежду: светлые штаны и рубашку со свободными рукавами. Растрёпанные после сна чёрные волосы лежали на плечах, на шее была повязка, которую следовало сменить в ближайшее время, но, к счастью, на запястьях красовались свежие, ещё не пропитавшиеся кровью из раскрывшихся ран. Под тканью рубашки на плечах ясно очерчивались два или три слоя повязок. Однако лицо девушки, хоть целители старательно над ним работали, ничем не было скрыто. Многочисленные царапины пересекали губы, брови и линию носа, синяки расплывались на скулах и висках, и из-за ярко сиявших золотых глаз они казались совсем фиолетовыми.

Арне пересказал, как он нашёл её и помог добраться до охотников, но Третий не верил, что все эти повреждения девушка получила, упав с огромной высоты в сугроб. Он выпытал у охотников, что они только проверили её сокрушителем, и лично убедился, что эту рану залечат первой, но просто не верил.

Должно быть ещё что-то, что Арне от него по каким-то причинам утаил или ещё не смог рассказать. Ещё что-то, о чём охотники умолчали. Третий не мог использовать на них магию, руководствовался исключительно своими коммуникативными навыками и влиянием, но теперь жалел об этом. Немного безвредной магии — и у него была бы целая картина. Он бы знал, как помочь девушке избавиться от оставшихся повреждений.

— Так и будешь меня разглядывать?

Третий склонил голову вбок. Невозмутимость — его оружие. Оно всегда помогало ему, будь то переговоры с Охотниками Катона или же беседы с лордами и леди.

— Как тебя зовут?

Третий не ожидал такого вопроса.

Даже ровное дыхание сбилось. Печать сакри будто вспыхнула чуть сильнее, прорезала его тело призрачной болью, пытаясь привести в чувство. Арне, переставший изображать из себя актёра, выпрямился во весь рост и грозно посмотрел на девушку.

— У нас принято сначала самим представляться.

— А у меня принято не запирать раненых, — парировала девушка. Но кулаки она сжала, а плечи приподняла, словно была готова сцепиться с Арне, если того потребует ситуация.

Но девушку не запирали. Третий приказал караулу следить за её дверью на случай, если кто-то попытается пробраться внутрь с целью навредить, и запретил Лилис запирать её комнату на ключ. Должно быть, произошло какое-то недоразумение.

— Арне, — обратился к нему Третий, делая шаг к нему, — будь повежливее. Иначе твои попытки замолвить за меня словечко ничего не принесут.

— Я сама вежливость, и ты это знаешь, — фыркнул Арне, упирая руки в бока. — Однако в последнее время я слишком выматываюсь. У меня нет сил не бессмысленные прелюдии, и об этом ты тоже прекрасно знаешь.

— Разумеется, — согласился Третий, затем посмотрел на девушку и, доброжелательно улыбнувшись, сказал: — Все зовут меня Третьим. Моё имя сейчас ничего не значит.

— Пайпер, — тут же представилась девушка, — очень быстро, будто даже не обдумывала, стоит ли говорить своё имя, — и добавила: — Сандерсон.

И почему-то выжидающе на него уставилась.

— Пайпер из рода Сандерсон? — вежливо уточнил Третий.

— Из семьи, — исправила Пайпер.

Третий прищурился. Должно быть, эта семья довольно малочисленная или вовсе неизвестная, раз он впервые о ней слышит. Он знал каждый род и почти каждую семью, если они ещё сохранились, в пределах Омаги, Тоноака, Элвы, Артизара, и многочисленных крепостей, но о семье Сандерсон — ничего.

— О, это потому что она не отсюда, — пояснил Арне, верно угадав его мысли. Арне никогда не лез в голову Третьего лишний раз, но всегда отлично чувствовал его сомнения и спешил либо укрепить их, либо развеять. — Пайпер попала сюда из другого мира.

Третий и Пайпер одновременно уставились на Арне, ошарашено раскрыв глаза.

— Что? — выдавила Пайпер едва слышно.

— Я думал, ты уже догадалась. Это не твой мир, солнышко. Тебя затянуло в чужой.

— О чём ты говоришь? — нетерпеливо спросил Третий, скрипнув зубами.

Он никогда не терял терпения: это было плохим знаком.