— Дамы, — продолжил он, почему-то продолжая ощупывать свой нос, — как насчёт прогуляться по Башне?

Пайпер рассмеялась ещё громче. Клаудия сощурилась, по-глупому надеясь, что именно сейчас она наконец поймёт, что не так с девушкой, но нам ум ничего не приходило. Было вполне очевидно, что она прошла через свои кошмары, и не исключено, что её пытались сломить так же, как Клаудию, но с использованием её земного прошлого. Однако Клаудия всё равно не понимала: как Первая, владеющая Силой, могла напоминать девчонку, способную расплакаться из-за любого шороха?

Магнус положил руки ей на плечи и настойчиво подтолкнул вперёд. Пайпер помедлила, вглядываясь в его лицо, и только после утвердительного кивка сделала первый шаг. Её пальцы мгновенно легли на рукоятку Нотунга.

Странно. Нотунг не признаёт чужую кровь. Она же не могла подчинить его Силой?..

— Не будь такой строгой, — шепнул ей Магнус, позволив Пайпер отдалиться всего на два метра. Вокруг было пусто, не считая массивных белых колонн, держащих такой же белый потолок, и нападение из любого места этого длинного коридора они бы заметили сразу же.

— Я не строгая, — возразила Клаудия.

— Не знаю, что было с Золотцем, но она почти убила одного из них. Жаль, что не вышло, зато она убила всех остальных тварей, что пытались убить нас. А потом она разрыдалась.

Клаудия удивлённо вскинула брови, уставившись на него. Магнус кивнул с серьёзным лицом. Тогда она посмотрела на Пайпер, стучащую пальцами по рукоятке Нотунга и оглядывающуюся по сторонам, будто в поисках опасностей.

— Я едва сумел успокоить её, — немного понизив голос, продолжил Магнус. — Я… я думал, что потеряю её.

Клаудия невольно фыркнула, закатив глаза. Магнус был открытым человеком и стремился помочь едва не каждому, хотя, в отличие от Третьего, умел вовремя остановиться, чтобы не навредить себе ещё больше. Он сильно привязался к Пайпер, раз придумал ей это глупое прозвище и позволил взять свой кинжал, — Клаудия видела чехол на правом бедре девушки, — и потому его слова о страхе потери были серьёзным заявлением. Магнус никогда не болтал о своих страхах просто так.

Она знала, что Башня опасна, но теперь понимала, что её представления об опасности были ошибочными.

— Теперь-то она в порядке?

«Разумеется, нет, — тут же ответила себе Клаудия. — Никто не в порядке».

— Я не знаю, — выдержав паузу, ответил Магнус. — Та рана на её лице никак не исчезает, и я переживаю.

Клаудия нахмурилась. Все раны, полученные ею в пределах повторяющегося кошмара с участием тварей, исчезали, как только всё начиналось заново. Когда Магнус и Пайпер нашли её, она уже ставила рекорд: четвёртый раз подряд добиралась до кухни, не пролив ни капли крови, только испачкавшись в чужой.

Почему тогда рана Пайпер не исчезала? И только ли она или были ещё другие, о которых Магнус не сказал?

Может быть, только Клаудия столкнулась с повторяющимся кошмаром?

С Башней никогда нельзя быть уверенным в чём-то. Она может путать, пугать, подбрасывать сцены из прошлого и создавать будущее по своему усмотрению. Башня — это твердыня высших тварей, умеющих в совершенстве проникать в чужие сознания и использовать увиденное в них в своих целях. Вплоть до этого дня Клаудия не встречалась с Карстарсом лицом к лицу, но знала от Третьего, что он искусен и силён в этом деле. Сильнее разве что Маракс, но он сгинул.

«Нет, не сгинул, — исправила себя Клаудия. — Третий же говорил, что Маракс пробрался во Второй мир и даже ранил его драгоценную Пайпер…»

Клаудия не сомневалась: если Третий когда-нибудь столкнётся с Мараксом вновь, то без промедлений свернёт ему шею. Если, конечно, Пайпер не опередит его. Рвения и безжалостности в ней было значительно больше, чем помнила Клаудия.

Стоило только рычащим бесформенным тварям начать выползать из-под треснувших плит у них под ногами, как Пайпер подняла руки и резко сжала кулаки. Золотое пламя мгновенно вспыхнуло на их телах и, казалось, проникло под кожу, в мышцы и кости быстрее, чем Клаудия успела хотя бы моргнуть. Те твари, что сумели сбить пламя или избежали первой атаки, ринулись на них, топча своих собратьев. Магнус рванул вперёд, оттолкнув Клаудию в сторону, и почти замахнулся на первую тварь, оказавшуюся на пути, но она рассыпалась в прах, а следом за ней — другие, стонущие, визжащие и рычащие. Они рвались к ним, царапали невидимые преграды, не подпускавшие их ближе, умирали от ни на секунду не утихающего огня. Пайпер, стоящая почти в самом центре, в окружении распадающихся, обугливающихся до костей, что обращались в пыль, тварей, использовала магию так, будто была рождена для этого. Клаудия никогда бы не смогла в полной мере понять, каково это, использовать магию, но сейчас действительно думала, что Пайпер рождена для этого.

— Ох, Золотце, — с чрезмерным энтузиазмом сказал Магнус, когда последняя из тварей, ещё сопротивлявшаяся, сдалась под напором магии сакри, — оставила бы мне хоть одну. Я тоже хочу покрасоваться!

Клаудия не считала это слово подходящим. Пайпер выглядела так, словно…

— Магнус!

Она кинулась на него, повалила на пол, и очень вовремя: магия Пайпер острым лезвием рассекла место, где только что стоял Магнус. Что-то очень громко треснуло.

Клаудия осторожно приподняла голову, игнорируя протесты Магнуса и его попытки защитить её, огляделась, выискивая опасность. Какими бы напряжёнными ни были отношения между ними, Клаудия знала, что Пайпер не станет нападать на неё. Только не сейчас, когда они нужны друг другу, чтобы выжить, когда она знает, что такое кертцзериз и как это важно для Третьего.

— Какого…

Клаудия закрыла рот Магнуса, напряжённо сглатывая. Всё пространство вокруг них было заполнено зеркалами.

Пол, стены, колонны, потолок, — всё было в зеркалах. Они были даже в воздухе, будто держались на невидимых креплениях. Большие и маленькие, мутные и идеально начищенные, в золотых рамах, серебряных, металлических, деревянных, с резьбой или без неё. Казалось, будто здесь были собраны все зеркала Диких Земель.

Клаудия пригляделась: там, куда Пайпер направила свою магию, между двумя вытянутыми зеркалами было пусто. Многочисленные осколки и разбитая рама лежали на полу и на других зеркалах.

— Выходи! — крикнула Пайпер, медленно разглядывая окружившие их зеркала. — Иначе сломаю тут всё.

Сначала Клаудия почувствовала, как по её коже бегут мурашки, и только после услышала глубокий женский голос, звучащий откуда-то сверху:

— А ты смелая, да?

— Спроси у Уалтара, — бросила Пайпер, сжав кулаки. — Я сожгла ему половину лица. Думаю, он знает ответ на твой вопрос.

Клаудию пробил озноб. «Уалтар?..»

Это же просто такое же имя, да? Это же не тот самый Уалтар, который…

Пайпер вскинула руку. Вспышка золотого врезалась в зеркало на полу, находившееся ближе всего к всё ещё лежавшим Клаудии и Магнусу. Девушка прикрыла лицо, когда во все стороны брызнули осколки, но успела заметить пятна красного и чёрного, отразившиеся на зеркальной поверхности. Должно быть, тварь, управляющая этим кошмаром.

Вряд ли Пайпер сумеет добраться до неё, бездумно уничтожая зеркала, но именно это она и делала. Её магия вспыхивала ярко, быстро, яростно, ударяла по зеркалам в совершенно случайных местах и давила так сильно, что они распадались на тысячи режущих осколков практически сразу. Клаудия и Магнус наконец сумели подняться, но тут же отшатнулись, когда стали разбиваться зеркала под их ногами.

Гулкий женских смех звучал под потолком до тех пор, пока все зеркала не были уничтожены. Теперь тишина казалось давящей даже сильнее, чем ярость на лице Пайпер, какую Клаудия никогда прежде не видела.

Что с этой девчонкой происходит?..

— Слушайте моё проклятие, смертные создания, — раздалось будто со всех сторон одновременно. — Тот, кто убьёт меня, убьёт и себя.

Магнус громко выругался. Клаудия надеялась, что он переживает исключительно за себя: до сих пор он был подвержен лишь одному проклятию — проклятию Карстарса, не позволявшему покинуть этот мир. Магнус почти две сотни лет идеально избегал других проклятий, а если и выходило, что был проклят, то довольно быстро и без проблем находил нужную тварь и убивал её, снимая проклятие. С ними только так и нужно действовать — убийство твари, наложившей проклятие, снимает его. У этого правила бывали исключения, — например, проклятие Клаудии, ведь тварь, наложившая его, давным-давно мертва, — но на то они и исключения.