— Согласно одному из условий, — продолжил сальватор, подойдя ближе и проведя ладонью по вздымающемуся чёрному боку коня, — он не трогает моих людей, я не трогаю его людей. Или не совсем людей. Как тебе удобнее. Считаю, что это отличное условие.
Оно соблюдалось и раньше, но не так ревностно, как думала Стелла. И всё равно она не понимала, зачем сальватор заговорил с ней об этом. Она не была посвящена в дела, которыми занимался Катон, и не знала о решениях, что он принимал во благо Охоты.
— Знаешь, — сальватор вдруг наклонился к ней, и Стелла ощутила его ровное дыхание на своём лице, — когда я коснулся его, я прочитал всё его время. Я видел, на что он способен, и знаю, что он делал. С Охотниками, другими людьми, с тобой. И я знаю, что ты не связан с ним клятвой на крови. Так почему ты ещё здесь?
Третьему сальватору, которого пусть и винят во Вторжении, всё чаще начинают признавать, не понять, как себя чувствуют настоящие чудовища. Этот великан всегда был собой и никогда не разрывался между двумя обличьями, не видел в кошмарах, как люди сжигают его просто за то, что он отличается от них. За то, что он проклят.
— Катон лгал, — продолжил Третий сальватор, будто почувствовал её сомнения и узнал, о чём она думает. — Проклятые — не чудовища, и их больше, намного больше, чем ты думаешь. Я сам проклят. Девушка, которая странствует со мной, проклята. Она слышит мёртвых, и мёртвые за спиной Катона кричали, когда он был в Омаге. Они говорили о юной волчице, которую удерживают там, где ей не место.
— Хва… — начало было Стелла, но железный голос Катона тут же перебил её:
— Да, Третий, хватит.
Так как он не шевельнулся, отойти пришлось Стелле. Она посмотрел на Катона, скрестившего руки на груди, и на рыцаря сальватора, стоящего за спиной Охотника. Он улыбался ей, как ни в чём не бывало, что поставило Стеллу в тупик.
— Ты добился своей клятвы, — тем же тоном продолжил Катон. — Проваливай с нашей территории.
— Так ты провожаешь своих союзников? — выпрямившись во весь рост, спросил сальватор. Стелла с ужасом заметила, что макушкой даже не доставала ему до плеч.
— Если хотел любезности, следовало сказать об этом ранее, до того, как мы порезали ладони.
— Если хотел контролировать ситуацию, не стоило начинать со лжи.
Стелла сделала ещё один шаг в сторону. Рыцарь, стоящий за спиной Катона, медленно положил ладонь на рукоятку меча. Других Охотников поблизости не было, только высокие деревья, качающиеся на несильном ветру.
— Дикая Охота всегда берёт всё самое лучшее, да? — вздёрнув брови, насмешливо спросил Третий сальватор. — Это лишь желание контролировать, не более того. Привычка. В тебе нет тех чувств, что делают людей людьми.
Катон презрительно фыркнул.
— Не говори со мной, как с юнцом, Предатель, иначе не уйдёшь отсюда живым.
— Поднимешь меч на меня или на моих людей, и клятва убьёт тебя. Почему я должен напоминать об этом?
Судя по тому, как Катон сжал челюсти, это было правдой. Стелла удивлённо ахнула, наконец в полной мере осознав: Катон принёс клятву на крови. Что-то сподвигло его согласиться с условиями Третьего и принять их.
Подобное решение казалось Стелле абсурдным. Чтобы Катон Беспощадный, вождь Дикой Охоты, связывал себя с кем-либо через клятву на крови? Клятву, которая обязует его не трогать людей своего нового союзника и помогать ему, если в этом есть нужда?
Это было просто глупо и…
Гениально. Это было гениально.
Не считая тварей, Катон был крупнейшей проблемой для Диких Земель, ведь он никому, кроме зова холодного ветра, не подчинялся. Он сам решал, где появится, кому помочь, чьи богатства забрать и кого лишить жизни. Теперь же масштаб его зверств был ограничен клятвой, которую Стелла считала гениальной.
— Миледи, не согласитесь ли составить компанию мне и моему рыцарю в пути до Омаги? Ваши знания были бы очень полезны.
Стелла считала секунды, почти чувствуя, как Катон свирепеет. Третий сальватор обратился к ней.
— Что? — испуганно пискнула она, вскинув голову.
— Я предлагаю вам, миледи, стать частью Омаги, возродившейся под предводительством Киллиана из рода Дасмальто. Клянусь своей магией, что ни один человек не посмеет тронуть вас хотя бы пальцем.
Он не мог знать, как Стелла отчаянно желала этого… или же мог? Он говорил о магии, которая помогла ему каким-то образом «прочитать» Катона. Означало ли это, что он действительно знал, какое положение Стелла занимала в Дикой Охоте и что её ожидало?
— Стелла, — предупреждающе произнёс Катон, сделав шаг назад. — Охота дала тебе всё. Охота сделала тебя тобой.
— Разве человеку нужно, чтобы кто-то или что-то создавал его? — будто бы рассуждая исключительно вслух и для самого себя, произнёс Третий сальватор.
— Закрой рот, пока я не вырвал тебе челюсть! — ощетинился Катон.
Она слишком часто видела его в гневе, чтобы испугаться, но испугалась.
Настолько, что сделала шаг обратно, ближе к Третьему сальватору.
За спиной Катона, попытавшегося сделать шаг к ним, блеснула сталь. Рыцарь обнажил меч и упёр его кончик в спину Охотника, глаза которого пылали яростью.
— Я бы очень не хотел пачкать свой меч, — почти скучающе произнёс рыцарь. — Лишь недавно отполировал его, так что разойдёмся мирно, Ваша Беспощадность?
Катон взмахнул рукой, — Стелла узнала бы этот жест, за которым всегда следовала его разрушительная магия, из тысячи, — и вдруг замер, часто задышав, будто ему не хватало воздуха. Другая рука Катона легла ему на шею и начала медленно сжимать её. Рыцарь удовлетворённо хмыкнул, убрал меч в ножны и бодрой походкой обошёл Катона.
— В следующий раз, когда попытаешься напасть на моих людей, — произнёс Третий сальватор, — подумай, хочешь ли чувствовать, как твоё сердце разрывается.
Стелла изумлённо смотрела, как хрипящий от недостатка воздуха Катон медленно оседает на землю, но на самом деле видела, как те же самые руки блуждают по её телу так, будто впервые, и касаются везде, игнорируя её протесты. Он брал её в любое время, когда только хотел, и не принимал возражений. Он использовал её с того самого дня, как убедился, что её тело стало достаточно зрелым для этого.
Может быть, в тот день он помог ей только из-за этого. Возможность, которую он увидел, отличалась от благородной причины, которую выдумала себе маленькая Стелла. Катон хотел иметь и владеть, управлять, как управлял всей Охотой, ведь он не был человеком. Стелла — очередная вещь, которую он подобрал и починил, привязав к себе исключительно с помощью слов и ласки. Теперь она в этом не сомневалась.
И потому, когда рыцарь, дружелюбно улыбнулся ей и протянул руку, Стелла взялась за неё, игнорируя льющиеся из уст Катона проклятия. Он не смог бы проклясть её так, как это делали твари, и, поняв это, с плеч Стеллы будто упала целая гора страха и боли. Клятва не позволила Катону навредить рыцарю, значит, не позволит навредить и Стелле, если она займёт правильную сторону.
— Я хочу в Омагу! — выкрикнула она, когда рыцарь подвёл её к другому коню, поменьше и поспокойнее. — Заберите меня отсюда!
Третий сальватор улыбнулся, легко забираясь в седло чёрного коня.
— Я не могу забрать тебя, ведь ты не вещь. Но могу сопроводить в Омагу, чтобы ты познакомилась с нашим королём и решила, хочешь ли остаться.
— Хочу! — вновь выкрикнула она.
— Не спеши с выводами, — рассмеявшись, вмешался рыцарь. — Для начала познакомься с Киллианом.
Стелла энергично кивнула, запретив себе оборачиваться. Она знала, что Катон ей этого не простит, попытается вернуть и связать клятвой, ведь она была той, кого создала Охота. Однако Стелла не собиралась возвращаться. Пусть она не представляла, какая Омага и кто такой Киллиан, Третий сальватор и его рыцарь на самом деле, у неё хотя бы был выбор. Если что, она всегда успеет сбежать от них, даже убить, если того потребует ситуация.
Она вслед за рыцарем забралась в седло и обняла его так, что касалась рукоятки меча. На всякий случай.
