— Явились, наконец, — констатировала она. На мгновение тёмно-карие, почти чёрные глаза сверкнули белым, цветом её магии.

Магнус низко склонился, выражая почтение, пока Третий как ни в чём не бывало изучал лицо леди Эйлау. Губы сжаты, глаза сощурены, в них — точно такое же внимание и изучение. Леди Эйлау была напряжена и, что неприятно удивило Третьего, чем-то напугана.

— Не хочу больше ни минуты проводить в обществе этого выродка, — жёстко заключила она, указав ладонью на дверь. — Сделай с ним что-нибудь, пока я не скормила его псам.

Магнус выпрямился, верно расценив момент, когда леди Эйлау перешла к своему излюбленному тону.

— Вы опоздали, но празднества будут длиться ещё два дня. Если ты к завтрашнему вечеру не избавишься от Гидра и не явишься на мой пир, я устрою его в твоих покоях.

— Почту за честь, — ответил Третий именно то, что леди Эйлау и хотела от него услышать.

В общении с ней нужно было придерживаться тех же стратегий, что и в общении с королевой Ариадной когда-то. Если бы Третий не знал других наследников Сердца, он бы решил, что они становятся такими после того, как их выбирают, и всё равно ему было бы достаточно легко вынести это.

Леди Эйлау смерила его жёстким взглядом, сдвинув тёмные брови к переносице, внимательно вгляделась в голубые глаза, будто была настоящей королевой, избранной Сердцем, и могла заглянуть ему в душу.

— Ты ещё не знаешь, — произнесла она, покачав головой. — Что ж… может, это и к лучшему. — И раньше, чем Третий успел спросить её о подобной реакции, добавила: — Избавься от предателя.

Звук её шагов ещё звучал в голове Третьего, когда Магнус, пошевелившись, кивнул на дверь. На её затёртой, заплесневелой поверхности слабо мерцали сигилы, не позволявшие войти и выйти тому, кто не знал нужной последовательности магических знаков. Это знание хранилось у Клаудии, и она передала его с крупицами информации, которой удалось обзавестись за это время.

— Ну, вперёд, — со свистом втянув воздух, сказал Магнус и толкнул дверь.

Их встретила полутьма и тишина, разгоняемые треском факелов на стенах и тусклым огнём. Здесь было достаточно места, чтобы расположить стул с кандалами, к которому был прикован Гидр, и оставить пространство для взмаха меча. Пол был багряным от крови, но сухим.

Магнус закрыл дверь. Третий провёл рукой по ней, складывая сигилы в правильную последовательность, запиравшую единственный вход и выход, и посмотрел на Гидра.

Он выглядел измождённым отсутствием еды, которую ему перестали давать со вчерашнего утра, и сна, но всё ещё достаточно живым и полным сил, чтобы ответить на несколько вопросов. Одежда висела клочьями — виднелся след зубов Стеллы не только на ткани, но и в опасной близости от шеи. Щетинистое лицо перекошено, карие глаза — тусклые, пальцы — в крови, будто Гидр отчаянно царапал ногтями деревянные подлокотники, пытаясь вырваться. Должно быть, Мелина всё же не удержалась и помучила его немного.

Магнус обошёл Гидра, неотрывно следя за ним, и встал позади, сложив руки за спиной.

— Здравствуй, Гидр, — с широкой улыбкой произнёс Третий, наклонившись к нему. — Как ты тут?

Мужчина не ответил. Всего на секунду сальватору показалось, что в его взгляде был проблеск осознания, воспоминания о том, из-за чего он оказался здесь, но всё исчезло.

— Так и быть, я повторю вопрос. Как ты тут?

Гидр не ответил и на этот раз.

— Я хочу напомнить, что ты должен отвечать, когда я спрашиваю. Ты ведь меня понимаешь?

Он не мог не понимать его, ведь в знаниях Клаудии чётко виделось, что Гидр говорил с ними. Не оправдывался и не объяснял свой поступок, лишь нёс какую-то околесицу и пытался упрекнуть Мелину и Стеллу в нетерпении.

— Когда я спрашиваю, — взяв его за подбородок и заставив смотреть себе в глаза, тихо произнёс Третий, в то же время ощутив, как существо Гидра отчаянно сопротивляется попыткам Времени прочитать его, — ты должен отвечать.

Гидр не ответил. Третий, понимающе кивнув, резко поднял колено и ударил по сломанной челюсти. Громкий хруст и отборная ругань — единственное, что перекрыло фырканье Магнуса. Совсем не то, что нужно было Третьему.

— Когда я спрашиваю, — повторил Третий, возвращая голову Гидра в прежнее положение, — ты должен отвечать.

— Ты мне не король, — охрипшим голосом сказал Гидр, с вызовом посмотрев на него.

— Рад, что ты наконец здесь, с нами, — холодно отреагировал Третий. — Поговорим?

— Великанские ублюдки только и могут, что громко рычать, но не кусаться.

Магнус фыркнул ещё громче.

— Поверь мне, ты не захочешь, чтобы я тебя укусил.

— Неужели у тебя всё-таки есть настоящие клыки?

Третий сделал шаг назад и со всей силы ударил Гидра ногой, решив, что пачкать об него руки — последнее, что он бы стал делать.

— Поговорим? — обманчиво миролюбивым тоном повторил Третий.

— Ты убьёшь меня, как убил каждого, кто не угодил тебе. Зачем нам разговаривать?

— Есть одно понятие, я узнал о нём во Втором мир. Основная суть заключается в том, что человек остаётся невиновен до тех пор, пока его вина не будет доказана. Я даю тебе шанс доказать, что ты невиновен. Или хотя бы смягчить себе наказание. Поверь мне, никому не хочется, чтобы его убивали долго и мучительно.

— Как ты убивал Лайне?

Третий почувствовал на себе внимательный взгляд Магнуса раньше, чем в полной мере осознал слова Гидра. И он бы обязательно отреагировал, как это всегда было, если кто-то упоминал Лайне, но сумел вовремя остановиться. Краем глаза посмотрел на Магнуса, его серьёзное выражение лица, прямую спину, идеальную выдержку, сокрушитель на боку; вспомнил тепло, которое не раздражало его, и ощущение шёлка под пальцами.

— Перед смертью люди всегда пытаются доказать, что они не виноваты. Почему ты не пытаешься?

— Я не виноват, — простодушно ответил Гидр, улыбнувшись точно такой же улыбкой, которую Третий видел во время привала, пока Эйкен и Пайпер захлёбывались своей кровью.

— Ты подсыпал каромеру, — процедил он сквозь зубы. — Ты пытался убить леди Пайпер из семьи Сандерсон, Первого сальватора, которую избрала сама Лерайе. Из-за тебя едва не погиб ни в чём не повинный Эйкен.

— Мальчишка — лишь незначительное отклонение от плана.

— И в чём же заключался план?

Гидр улыбнулся ещё шире и рассмеялся, запрокинув голову. Магнус не шелохнулся, зато Третий уловил перемену так, словно весь мир разом застыл. Теперь понятно, почему Время встретило сопротивление.

Этот хаос был совершеннее любого, с которым они сталкивались ранее, и скрывал присутствие Карстарса так долго, как только можно было, спал лишь потому, что сам Карстарс того захотел. Он занял тело Гидра легко, словно сменил одежду, и, несмотря на наличие кандалов и слишком крупное телосложение, сумел вальяжно расположиться на стуле, улыбнуться, как старому другу, и даже склонить голову, в издевательской манере выражая подчение.

— Здравствуй, Третий, — даже голос, звучащий из уст Гидра, принадлежал Карстарсу: глубокий, точно звучал из самой тёмной бездны, холодный, режущий. — Я заждался.

Магнус обнажил меч и уже сделал быстрый шаг вперёд, но Третий остановил его, подняв руку.

— Как ты сумел подчинить его?

— Я не хочу раскрывать тебе своих секретов, иначе станет скучно.

Он, казалось, только сейчас заметил, что челюсть Гидра была дважды сломана. Возведя глаза к потолку, Карстар дёрнул челюстью, и та с хрустом встала на место. По лицу Гидра поползли крохотные чёрные линии, несущие хаос в чистом виде.

— У вас здесь очень уютно, — улыбаясь, продолжил Карстарс. — Добавить тебе света, когда ты в следующий раз будешь в Башне?

— Этот свет сожжёт тебя дотла, — цедя каждое слово, ответил Третий.

— Жаль, что ты так и не понял правил игры. Мне становится скучно, а когда мне скучно, я злюсь.

Лёгкое потрескивание в воздухе — признак концентрации хаоса. В Диких Землях всё было пропитано хаосом, но Третий изучил его достаточно хорошо, чтобы перехватить контроль до того, как Карстарс упьётся им, словно дурманом.