— Вы верите в привидения? — спросил он.

Церковь могла бы разделиться в этом вопросе, но на Юге все было по-другому. В Луизиане не было ни одной богобоязненной души, не верящей в призраков так же, как и в Великого Спасителя на небесах. Мать Юджина всегда говорила, что в земле есть магия, которая течет по ней с водой и сводит всех с ума. Призраки, ругару и дьявол бродят по улицам и ждут, чтобы утащить твою душу в мутные воды заводи.

— Почему бы тебе не рассказать мне, что тебя беспокоит? — спросил отец Латимер.

— Есть человек, который сидит во дворе и смотрит, как мы играем, — сказал Юджин, ненавидя себя за то, что заговорил, но не в силах сдержаться. — И всякий раз, когда вы приходите туда, вы его не видите и проходите мимо.

Было предательством — вот так раскрывать секрет Мэри Бет, но он не мог избавиться от ощущения, что мужчина в черном проникает в его сны. Хотя его присутствие не было злым, скорее чем-то древним и опасным, будто существо, что прокралось из дикой природы, посылая колющее ощущение опасности в сердце Юджина. Он не знал, что еще сделать, кроме как рассказать.

— Мужчина во дворе, — повторил отец Латимер. — Ты говоришь о вечерах с Мэри Бет Бирн? — Ее имя странно прозвучало в его устах, будто он испытывал боль сохраняя ровный тон.

Юджин кивнул, зная, что священник его не видит.

— Этот человек…

— Он сидит на скамейке у роз, у задней стены церкви. Он носит костюм. Никогда ничего не говорит, и никто другой не может его видеть. Она сказала мне, что мне никто не поверит, — добавил он. — Она сказала, что он не призрак. Но я не знаю, кем еще он может быть.

— Нет ничего плохого в том, чтобы иметь воображаемых друзей в твоем возрасте, — сказал отец Латимер, — но неправильно выдумывать и расстраивать людей.

— Я не выдумываю, — заупрямился Юджин. — Я видел его, и он хотел поговорить со мной, но я испугался. Но Мэри Бет никогда его не боится.

— Юджин…

— Он и сейчас здесь. — Мэри Бет была права: ему не следовало ничего говорить. Жгучий стыд охватил Юджина, и он пожалел, что не может вернуть время вспять. Он мог бы справиться с фантомом этого человека в своих снах самостоятельно.

Отец Латимер вздохнул.

— Почему бы тебе не показать его мне. Если он настоящий, ты укажешь на него.

— Он в заднем ряду.

Послышался шорох, когда священник встал и раздвинул занавески, чтобы выглянуть через ряды скамьеек. Юджин ждал, его сердце учащенно билось, в ожидании, что отец Латимер скажет ему.

— Церковь пуста, Юджин. Там только твоя мама.

— Он здесь, — тихо сказал Юджин. — Я видел его много раз. И прошлой ночью мне приснился сон, и это было похоже на… видение или пророчество…

—Юджин.

Он до боли прикусил губу.

Отец Латимер вздохнул.

— Если этот человек настоящий, то он что-то порочное. Видения и пророчества — это происки дьявола. Ты понимаешь?

— Да, отец.

— Отрицай его. Не смотри на него и не разговаривай с ним. Не давай ему власти.

—Да, отец.

— Я ожидал бы этого от Мэри Бет. У нее дикий разум, она всегда задает глупые вопросы и выдумывает. Ты не должен слушать ни слова из того, что говорит эта девушка. Она — баламутит воду. — Голос священника стал громче, прежде чем он резко остановился, словно ему нужно было прийти в себя. Юджин ничего не ответил. — Теперь, — сказал отец Латимер более спокойно, — я поговорю с Мэри Бет и посмотрю, что она скажет, и, если ваши истории совпадут, я попрошу ее тоже отрицать его. В твоем сердце нет места, кроме Господа.

— Да, отец.

— Десять раз «Отче наш», дитя, и пошли Мэри Бет внутрь, когда увидишь.

Юджин опустил голову и прошаркал за занавеску. Как и сказал священник, его мать ждала его у выхода во двор, а остальная часть церкви была пуста — за исключением мужчины в заднем ряду, который наблюдал, как Юджин взял мать за руку и выскользнул наружу. Юджин не знал, как выглядит дьявол, но лицо этого человека несомненно подходило к этому образу.

— Отец Латимер хочет тебя видеть, — сказал он Мэри Бет. Она сидела на каменных плитах, крутя длинную травинку между пальцами, и подняла глаза, когда Юджин заговорил. — Я рассказал ему об этом человеке, — признался Юджин, опустив взгляд под ноги. — Я не хотел этого. Мне все время снятся сны о нем, и я…

— Он тебе поверил?

— Не совсем. Отец Латимер сказал, что он может быть дьяволом.

— Это не так. — Но она все равно встала. В дверях появился отец Латимер и поманил ее за собой. За его плечом, во мраке церковного зала стоял мужчина в черном, тени создавали впечатление, что он хмурится. — Я молюсь довольно часто, и он никогда не обращает на это внимания.

Она пошла в церковь, и отец Латимер положил руку ей на плечо, провожая внутрь. Прежде чем темнота поглотила их, священник провел рукой по ее спине, по ниспадающим водопадом волосам к пояснице, и она повернулась, оглядываясь на Юджина, лишь слегка, но он увидел это загадочное выражение, которое всегда казалось ему слишком взрослым для ребенка ее возраста. Юджину вдруг захотелось предупредить ее о интонации, что он услышал в голосе отца Латимера, когда тот произнес ее имя, но она ушла, и было уже слишком поздно.

V

Ранним утром следующего дня Юджин остановился у двери квартирной хозяйки, чтобы высказать свое странное, ни чем не подкрепленное подозрение, что Бенуа не вернется. У порога его накрыло дурное предчувствие, он заколебался, но все же постучал. Юджин толкнул ладонью дверь, и она распахнулась без сопротивления.

— Здравствуйте? — сказал он, чувствуя себя глупо. — Мисс Мол?

Отозвалось лишь глухое эхо. На кухне стоял горячий кофейник, но выпить его содержимое было некому. Юджин вышел, прикрыв за собой дверь, и направился на работу.

Мердок и его семья не вернулись. Gazette вошла в непростую рутину, никто не произносил имени начальника громче чем шепотом, да и шепот был слышен лишь урывками. Никто не хотел строить догадки. Разговоры о том, что он, ни с того ни с сего усадил семью в машину и уехал, увяли как трава на жаре.

— Это проклятое гудение, — сказал старший репортер, замещающий Мердока. — Проникает мне под кожу, и гуляет там зудом до тех пор, пока я совершенно не перестаю сосредотачиваться, твою мать. Ты что, не слышишь этого?

Юджин не слышал, ничего кроме грохота печатных станков и щелканья пишущих машинок, но эта идея витала в воздухе, как запах тухлого мяса, проникала в умы людей, заставляя их покрываться испариной от какого-то безымянного страха.

Они дали в газете заметку об отсутствии Мердока — не об исчезновении, они не стали это так назвать — и попросили всех, у кого есть какая-либо информация, связаться с ними. Заметку напечатали на той же странице, что и некрологи, Юджин ощутил во рту неприятный привкус.

Он воспользовался перерывом на обед как шансом сбежать и отправился в банк, расположенный в квартале от офиса, стремясь отыскать любой предлог, чтобы уйти. Снаружи было так же душно, как и в офисе, воздух такой же затхлый хотя и насыщен ароматами. Юджин торопился, надеясь, что быстрая ходьба развеет его беспокойство. Вероятно, у Мердока какие-то семейные проблемы, требующие немедленного отъезда из города.

Но почему не заперли дом? Почему дверь открыта? Уехать посреди ночи, с женой и ребенком, не оставив даже записки друзьям или коллегам…

Юджин вошел в банк и встал в очередь к кассиру. Это было унылое здание, со старой обшарпанной отделкой, совершенно недотягивающее до оплота экономики. Одинокая кассирша за окном обслуживания выглядела усталой и скучающей; охранник у двери — вялым и вымотанным. Городские власти разместили пост охраны в банке, как только прошел слух о прибытии Уокера и Монне в Луизиану, видимо, желая убить двух зайцев: отвадить этих двоих, ну и дать понять горожанам, что не надо идти по их стопам. Атмосфера недовольства заполнила Шанларивье как газовое облако, и чиновники опасались, что Уокер и Монне окажутся той самой искрой, способной спалить все дотла.