— Мы не должны были этого делать, — в конце концов промолвил Юджин, преодолевая комок беспокойства в горле.

Джонни склонил голову набок, чтобы посмотреть на него.

— Уже жалеешь об этом?

— Я думал, что ирландцы все как один через-чур католики. Делать это здесь, над Библией — тебя это не беспокоит?

— Ирландцы не всегда были католиками. Я же и вовсе им не был. — Джонни раздвинул ноги шире, стукнув ботинком по подошве Юджина. — Сначала земля принадлежала Айз Сидхе. Даже после того, как ирландцы обратились в христианство, они никогда не забывали старые обычаи.

— Айз Сидхе? — эхом переспросил Юджин, его произношение было неуклюжим.

Джонни просто сверкнул ему улыбкой в ответ, обнажив зубы.

— Ты сказал, что ты ирландец, но рассуждаешь так, будто не один из них.

— Ты уже спрашивал меня, не дьявол ли я, — насмешливо напомнил ему Джонни.

— А разве нет?

Ничто больше не казалось реальным. Если Юджин и вступил в содомитские отношения с дьяволом прямо в церкви, где вырос, то сомневался, что это имело большое значение. Уж точно не в Шанларивье, в котором они находились сейчас. Солнце довольно скоро угаснет, черные облака, словно веки закроют огромный бледный глаз, и тогда все будет кончено. Останется лишь оглушающая тишина и мрачный апокалиптический пейзаж.

— Я не дьявол, — ответил Джонни и вытянулся во весь рост на полу, закинув руки за голову. — Дьявол — это просто слово, в которое люди обличают темные поступки себе подобных. Может, ты и видел дьявола, но этим дьяволом никогда не был я. Да и ты не был.

— Раньше я видел мужчину, — нерешительно начал Юджин. — Когда еще был ребенком. Священник сказал, что это дьявольские происки.

Джонни молча посмотрел на него.

— Увидев тебя здесь в свете витражей, я мог бы поклясться — ты выглядел точно так же, как он в те дни.

— В тот день, когда ты нашел Мэри Бет Бирн в воде.

Сердце Юджина зажало словно тисками.

— Что?

— Когда ты нашел Мэри Бет, — повторил Джонни. Его глаза были темными, как угли, но когда последние лучи света падали на них под правильным углом, они светились, как медовое виски. — Я помню. Вы вместе играли во дворе. Плели венки из ромашек, а потом он убил ее.

Юджин так резко вскочил на ноги, что потерял равновесие и ухватился за кафедру чтобы удержаться на ногах. Джонни поднялся следом, плавно, как змея.

— Я гораздо старше дьявола, Юджин. Я жил целую вечность, родился задолго до того, как холмы в Ирландии обрели форму. Я приехал в Америку с Бирнами, был привязан к этой семье на протяжении многих поколений. Я бы и по сей день был с ними, продолжая наблюдать, как растет Мэри Бет, а потом за ее детьми и детьми ее детей, если бы она не умерла такой молодой и не освободила меня. Легко привыкнуть к постоянному общению, каким бы оно ни было, и мне стало так одиноко после ее кончины. Даже компания ребенка лучше, чем одиночество. — Джонни подвинулся чуть ближе к Юджину. — Я всего на секунду оставил ее одну, а потом стало слишком поздно. Но ты знаешь, что этот святоша сделал с ней. Ты видел это. Ты был там.

Юджин зажал рот рукой, чтобы его не вырвало. Желудок дико скрутило, а на коже выступил холодный, липкий пот.

— То, что он сделал…

— Ты похоронил это, не так ли? Похоронил воспоминания под годами опиатов и отрицания, повторяя себе, что это просто дурной сон, пока не забыл, что на самом деле видел.

— Экзорцизм, — сказал Юджин дрожащим голосом. — Он пытался изгнать тебя из нее.

— Он никогда не верил в меня.

Пальцы отца Латимера вцепились в ее платье, разрывая швы… Дрожь в его голосе, когда он произносил ее имя, ее нежная кожа под его мерзкими руками… Изгиб ее изящной шеи…

— Он преследовал ее несколько месяцев, но она не позволила мне убить его. Как будто это не мое дело. Как будто кто-то другой вмешается, и спасет ее. Он задушил ее. Помнишь? Он держал ее за горло, пока ты подглядывал.

— Нет, — в отчаянии возразил Юджин. — Нет, он держал крест. Я побежал за помощью…

— Он душил ее, а она ждала, когда ты ей поможешь. Ты мог бы остановить его, если бы попытался.

— Я пошел, искать тебя! Почему тебя там не было? Почему ты не убил его тогда?

— Потому что она отослала меня.

Юджин уставился на него. В выражении его лица не было ни намека на раскаяние и почти не осталось ничего человеческого.

— Что ты наделал? — прошептал Юджин.

— Хоть мне было и ненавистно то, что привязан к ее семье, но я любил эту маленькую девочку. Я бы сделал для нее все, о чем бы она ни попросила. Насадил бы голову того священника на пику в тот же миг, как он посмел взглянуть на нее, если бы она мне позволила. Я подарил ей этот город. — Существо, называвшее себя Джонни Уокером, кивнуло на заднюю дверь церкви. — Она зовет тебя, Юджин. Ты пойдешь к ней?

Борясь с головокружением и тошнотой, Юджин, спотыкаясь, направился к двери, в ушах стоял оглушительный гул, а в глазах замелькали темные пятна. Земля уходила из-под ног. Юджин бросился во двор, каменные надгробия уже покрыла вода, а мох с каждым шагом засасывал его ботинки все сильнее. И тогда он снова побежал.

XVII

Юджин услышал заводь еще до того, как добрался до нее. Гудение поднялось вокруг, как ужасный хор. Он не мог разобрать слов, но уловил свое имя, будто его шептал ветер на каком-то давно забытом языке. Церковный луг, когда-то ведущий к прилеску, заволокло безжалостной болотистой жижей, затянуло осокой, лианами и замшелыми корнями. Зелень боролась за жизнь под просачивающейся всюду водой, которая будто замыслила поставить весь мир на колени. С каждым шагом Юджин все глубже погружался в болото. Каштаны как скелеты, широко раскинули свои огромные костлявые руки над городом, а кипарисы пронзали облака, как кривые ножи. Когда вода стала ему по пояс, Юджин закрыл глаза, и вошел в объятия зарослей, ступая не глядя.

Он не был у заводи с того дня, как нашли ее тело. Они так и не отыскали все останки Мэри Бет, да и она, была едва ли единственной душой, встретившей там свою кончину. Кровь и внутренности давным-давно смешались с грязью, что теперь впитывались в его одежду.

Юджин подошел к месту, где обнаружили тело, это с детства глубоко залегло в его мозгу. Заводь была запутанным лабиринтом, почти неузнаваемым после стольких лет, но он не колебался. Пробирался по скользким ото мха корням, цепляясь за свисающие всюду ветви, брел сквозь сгустки водорослей, которые липли к одежде и оставляли шлепки зеленой гнили на коже. Гудение становилось громче, ошеломительнее, заманивая его все дальше и дальше, пока он не увидел ее.

Мэри Бет — одиннадцатилетняя. Какой оставалась последние семнадцать лет. Мокрое платье свисало с плеч, вода доходила ей почти до груди. Ее волосы казались черными, как морские змеи.

— Ты пришел. — Ее голос, такой же сладкий, как и прежде.

— Ты мертва. — Юджина поглотила и вымотала боль в сердце, из-за девочки, что смотрела на него своими серыми глазами. — Ты мертва и похоронена. Это очередной сон.

— Они похоронили тело, — согласилась она, — но душа осталась здесь. Я маюсь с тех пор, как священник бросил мое тело в воду. Я была еще жива, когда он притащил меня сюда. Хочешь, расскажу, что он со мной сделал, или сам помнишь?

Юджин сглотнул подступившую желчь, и она улыбнулась. Ее зубы были маленькими и острыми, едва похожими на человеческие.

— Теперь я часть болота, а болото часть меня. Я могу забрать Шанларивье, и всех, кто защищал священника.

—Но дети…

Мэри Бет пожала плечами.

— Я тоже была ребенком.

— Все называли тебя маленьким ангелочком.

— Я и была ангелочком. А потом умерла. Теперь я стала кем-то другим.

Острые зубы, горящие глаза.

— Кем-то вроде Джонни Уокера?

— Он не называл себя так раньше. Знаешь, ты ему всегда нравился.

Мэри Бет потянулась и взяла Юджина за руку, ее кожа была липкой и ледяной, как сама смерть. Ногти синие, пальцы тонкие и серые. От прикосновения Юджин весь похолодел. Болото станет его могилой, несомненно. Он не сможет это изменить. Мэри Бет была права, осуждая его наравне со всеми горожанами.