Охотник проглотил злость, с трудом справился с глубоким поклоном, ибо тело всё ещё едва поддаётся сложным движениям, и хрипло заметил:

— Хоть не князь… Говорят, князя крайне сложно убить.

— Не стоит так… Я не привык к подобному обращению и сам, — смутился недавний крестьянин — до сих пор не понимает нового статуса, однако старейшина окинул жёстким взором и властно бросил:

— Пора уже осознать собственное положение, а не нарушать сложившийся веками порядок вещей! Герцог — выше рядового воина.

Последователь Аюту обречённо вздохнул, сдержанно склонился и задумчиво почесал затылок. Отнюдь не жаждет придворного этикета на поле боя. Всё это настолько далёкое и чуждое… Его настроение стало явным для Гаура, успокоив недоверие охотника. Тиннарис проследил за удаляющимся Создателем Убежища, стараясь успокоиться и уже укоряя себя за излишнюю резкость. Внезапно натолкнулся на старуху с котелком, назойливо созерцающую его буквально впритык. В дань уважения к её годам не огрызнулся. Она помешала ещё булькающее варево и неожиданно выдала:

— Горячий, как эта похлёбка. Обжечься можно. Помогает убивать… Сделало тебя мифом при жизни уже… А вот сердце не прогревается. Правда? Злостью душу не прогреть… Её любовью греют.

— Мне не светит, — глухо признался мужчина, поникнув под её беззастенчивым исследованием от раздражения и неловкости. Досада борется с почтением к морщинистой низкорослой собеседнице, из-под платка которой выбиваются белые, под стать выцветшему полотну, пряди. Цепкий взор чёрных глаз не сдвинулся с его лица.

— Саон Кринт меня зовут. Про жену понимаю. Только… Любовь может быть не только к женщине. Мать тоже дитя своё любит. Соул, думаешь, не любит Кири, например? Любовь бывает разной, уважаемый Тин!

— Предлагаешь мне усыновить ребёнка? Мне? Убийце? — натянуто рассмеялся холодным тяжёлым смехом.

— Нет. Это у тебя не получится. Твоя любовь придёт к тебе скоро. Совсем другая и непредсказуемая. Друга тоже можно любить. Даже, если он не воин и начисто не способен постоять за себя, — ведунья снова помешала стряпню и, не дожидаясь ответа, поторопилась куда-то по своим делам. Гаур даже не стал принуждать себя к поклону. Стоял и смотрел вслед. Внутри будто проснулась мольба об исполнении её пожелания, однако губы сами собою скривились к циничной ухмылке. В жизни охотника нет места нежности. Слишком жестоко когда-то пришло знание очевидности этих выводов. Урок пройден, и повторять эксперимент желания не возникает.

Дойти до цели труда не составляло. Небольшая расщелина ведёт вверх в горы, а по ней тонко вьётся тропа. Никогда никто не стал бы строить здесь себе жилище. Видимо, кто-то попал в беду в пути или… Что же будет там? Место неудобное. Пройти обычной широкой волной не выйдет при всём стремлении. Следует опасаться ловушки. Хотя, конечно, григстанам неизвестен сигнал. И всё-таки почему-то место смущает: сам бы выбрал аналогичное, если б пожелал кого-то заманить. Ланакэн вынул оружие намного раньше, чем обычно, и пожалел, что не может посмотреть с воздуха. С одной стороны, человек и григстанин оттуда будет выглядеть одинаково, но засаду можно было бы попробовать рассмотреть. Всплывшее воспоминание своего единственного полёта даже нынче неприятно надавило на желудок, а потому отогнал его. Шоф за шофом продвигаются всё выше. Растительность поредела. Живность попадается редко и весьма необычная: крошечные пёстрые пресмыкающиеся с любопытными мордашками да мелкие рукокрылые, занятые охотой за мошкарой. Наконец, впереди за плавным поворотом раздались голоса. Стены немного расходятся. Лишь позволяют встать с десяток мечников рядом. Ограниченность пространства крайне не нравится. Ждать и гадать дальше нет смысла. Бегло оценив подчинённых, лидер подал знак к атаке.

Они пошли им навстречу едва уловимо не так. Что именно озадачивает — не ясно. Всё и сразу. А в первую очередь: огонь разведён здесь отнюдь не человеком. Их заманили сюда, каким-то неведомым образом узнав о нечасто используемых сигналах. Правда, пока смысл не угадать. Место неудобное обеим сторонам, если, конечно, не предусмотрено запереть их сзади. Следует отступать, но решение запоздало. Враги уже чересчур близко. Для начала — отбиться, а после — поворачиваться спиной. На такой скорости некогда думать дальше: следует сражаться. Но почему же сердце щемит от невыносимого кричащего чувства неправильности происходящего!

Осилзский с удивлением отметил: стоящий напротив него григстанин держит клинок так, словно бы впервые в жизни взял. К тому же бледное лицо противника полно настолько глубокой паники — человек даже растерялся. Легко выбив с первого же удара оружие, Ланакэн ударил его в живот — соперник рухнул на колени, беспомощно сжимаясь в ожидании расправы. Буквально задыхается после столкновения с тяжёлым кулаком. И тут победитель разобрался… У чистокровных григстанов практически нет незащищённого живота, он намного меньше чем у «полуживотных». А у упавшего, хотя грудина и длиннее, но не настолько и рёбер меньше… Весьма специфическая анатомия знакома по телу Силион. Анатомия гибрида. Из-за «незавершённого» строения скелета такой тычок, явно, для полукровок куда болезненнее, чем для человека, и (уж точно) для цивилизованного. И ещё… Это существо не умеет фехтовать! Обычный слуга, используемый в качестве живого щита. Всплыло сообщённое через григстанку известие от Сиото о странных поступках барона, начавшего скупать падших.

Шоу никак не мог осмыслить происходящего: стоящий перед ним беспомощно водит клинком. Будто, не имеет представления, как им действовать. И тут случилось нечто совершенно чудовищное: сзади первого быстро приблизился второй григстанин, стремительно присел, скрываясь за спиной соратника и… Крепким толчком буквально насадил тело союзника на остриё меча Риула. Из пробитой груди вырвался болезненный хрип. Красная струя выстрелила фонтаном. Должно быть, металл рассёк аорту. В следующий миг вражеское лезвие метнулось из-за шеи поверженного, перерезая его артерию. Но цель была в ином: человек едва успел отклониться, отделавшись лишь неглубокой раной напротив сердца. Ужас заполнил мозг от происходящего, когда вырвал из обмякшей плоти своё оружие. Разве такое возможно! Погибший — лишь преграда, посланная для блокировки воина. И почти выполнил предназначение.

Столкнувшись с первым же зеленоглазым, Раст растерялся: у «бойца» явно стучат зубы. Вцепившись обеими руками в рукоять одноручного меча настолько, что побелели суставы, худощавый белобрысый мальчонка, которому и шестнадцати, вроде, не исполнилось, только держит оружие перед собой. Даже жмурится периодически! И тут раздался истошный рёв Создателя Убежища:

— Отступаем! Это не григстаны! Это гибриды! Они прячутся за них! Бегите от хозяев с нами! Мы не тронем!

Предводитель Сопротивления увидел вспышку полубезумной надежды у поверженного им раба, стремительно вставшего и сделавшего ещё шаткий шаг к позвавшему, превозмогая боль. Но тут же его прозрачно-зелёные глаза остекленели. Упал, словно тряпичная кукла. Из шеи торчит пущенный сзади метательный нож. Чудовищной силы удар перебил позвоночник у основания черепа. От второго едва уклонился Ланакэн — вспышка летящей стали промелькнула у самого уха. Неподалёку ещё двое отделались от оружия и рванулись к воинственной стае, но… их буквально искромсали стоящие позади. Осилзский раскрыл было рот, но лишь сглотнул. Законы Разума эхом отдаются в ушах, заглушая крики. Этих существ не считают разумными. Их считают вещами. Но… как же так?! Флет, заметивший это, торопливо крикнул стоящему перед ним:

— Прячься за меня! Я прикрою! Бежим!

Бледный, как высокосортное шёлковое полотно, юнец покорно метнулся под его локоть, выронил ненужное оружие, скрываясь за широким телом бойца. Такой испуганный, такой беспомощный… Человек ощутил, как его плеча несмело коснулись кончики дрожащих пальцев. Вокруг, словно в безумии, падают столь похожие на властителей планеты живые особи, планомерно пренебрежительно вырезаемые пославшими их. Предсмертные вопли дезориентируют бессмысленностью, отупляют коварством устроителей резни. Риул попытался дотянуться до ошалевшего невольника. Тот засомневался, теряя ценное время, лихорадочно постарался схватиться за протянутую ладонь, словно за спасение, но лезвие подоспевшего чистокровного зеленоглазого отсекло ему кисть, а затем и голову. Шоу разъярённо бросил себя в бой, но вёрткий григстанин юркнул в сторону и швырнул в него очередную обомлевшую приманку. Заметив, что дикарь успевает отклонить меч на сей раз, без промедления ткнул нож в спину им же выставленного препятствия. В сердце не попал. Раненый взвыл от боли, дёрнулся куда-то, попытался развернуться обратно — понадеялся разжалобить убийцу. Фехтовальщик отточенным движением, словно рубил дерево, распорол ему живот и скрылся уже окончательно, торопясь в тыл. Картографу показалось, будто под черепом что-то клацнуло и заклинило. Извивающегося в кровавой грязи умирающего гибрида не имеет права добить[21], но… Оглянулся по сторонам и в исступлении ткнул остриё ему в сердце, прекращая длительную агонию. Уцелело двое: совсем молоденький паренёк рядом с Растом и полукровка где-то двадцати пяти лет, сумевший, справившись с паникой, броситься зигзагами к Шоу и Соулу поблизости. В последний момент споткнулся, с отчаянием сознавая потерю единственного шанса выжить, но Нгдаси отбил пару брошенных дротиков, чудом предугадав их траекторию, и за шиворот вновь поставил на ноги. Сквозь стиснутые челюсти раба дыхание вырывается с тихим стонущим звуком. Но даже в таком исступлении не посмел говорить или вопить. Лишь рвётся выжить хоть как-то.