— Следовательно, то, что на тебе было надето… Это для того, чтобы был похож на воина? — угадал собеседник, с любопытством наблюдая за тем, как неуверенно копается в шмотках гибрид. Видимо, согласно его представлениям, красота приравнивается к возможности прикрыть площадь собственной поверхности. Точно так же, как Одда носит, каким бы жарким ни был день, под плотную кожу ещё и полотняную рубаху. Так и он выискивает наиболее закрытую одежду. Наконец, остановился на косоворотке с длинным рукавом (воины обычно такие не любят, ибо ограничивается движение) и полотняных штанах, вроде тех, что уже носил.

— Можно, господин? — прозвучавшая неуверенность граничит с мольбой.

— Возьми ещё на смену. Сейчас помогу подобрать, а то будешь до ночи тут копаться… Любишь, как посмотрю, тряпки всякие. Словно женщина, прямо! — хмыкнул Осилзский и присоединился к поиску подходящего облачения. Добавил ему длинный тёплый плащ с капюшоном, выдавивший восторженный стон с губ гибрида. Заметил, что кожаный ремень пугает, а потому протянул плетёный из верёвки пояс. Освобождённый бесправный чуть не заплакал от радости, прижимая к груди своё «богатство». За всю свою жизнь он ещё никогда не обладал таким количеством предметов.

— Ладно, теперь пошли к тебе «домой». Не будешь же ты с этим всё время таскаться. Там оставишь. Никто не тронет! Это теперь твоё! Доволен?

Освобождённый даже слов подобрать не сумел. Как-то задохнулся от охватившей благодарности, но это куда очевиднее любых банальных фраз. После утреннего собрания обоим гибридам отвели общее помещение, примыкающее к довольно большой «комнате», где можно собирать учеников впоследствии. Именно сюда и пришли. С сожалением расставшись с новым гардеробом, получеловек поторопился со своим благодетелем дальше.

Мальчики, по-обыкновению, сидят вместе. Они только что помогали Соулу в изготовлении снадобья, а теперь с любопытством наблюдают завершение создания зелья. Лекарь стоял в углу у входа. Лаури заметил лишь малышей и облегчённо вздохнул. Ситтиан обернулся на звук и сразу же сломя голову кинулся навстречу старшему полукровке. Остальные даже сконфузились от их бурного восторга.

— Здесь так хорошо! Так хорошо, Лаури! Меня ни разу никто не ударил! Никто не стал раздевать… Я чуть-чуть помогаю тут. И всё! И мне дали одежду, как у вольных! У них тут не бывает падших! Точно тебе говорю! И можно говорить! Никто не накажет! Мне позволили волосы укоротить! Видишь? Я теперь совсем как дикий! — зачастил юноша, обнимая взрослого, дёргая собственную шевелюру и демонстрируя нынешнюю роскошную, с его точки зрения, одёжку.

— Живой… Живой… Они не солгали… Ты живой, — затвердил, будто завороженный, старший гибрид, уткнувшись лицом в лохматую макушку Ситтиана. Словно бы даже запах кожи мальчика стремится ощутить, дабы не ошибиться.

— Это Кири! Мы с ним тут подружились! Он слышит, но не говорит! Вот! Знакомься! — подросток быстро отстранился и потянул за рукав к товарищу. Немой вежливо отвесил поклон и улыбнулся навстречу.

— Оперированный? — распознал как-то сразу бывший раб, получил утвердительный кивок и украдкой предложил: — Если надо, то я покажу тебе, как писать. Сможешь хоть немного выражать мысли, если тут позволяют.

И тут заметил наблюдающего за ними довольного Нгдаси, стремительно кинулся на колени и, сжавшись на полу, начал тараторить слова признательности. Только теперь поверил правде. Только убедившись воочию, полностью осознал, насколько добр врачеватель, действительно исцеливший нечистокровного пациента. Хозяин жилища деликатно поднял гостя и сурово велел прекратить. Ланакэн предложил старым знакомым пообщаться вдвоём у себя, а сам тяжело опустился на сидение у стола, многозначительно покосившись на друга, возлагающего большие надежды на нового учителя грамоты из-за нехватки собственного времени на уроки Кири. Постоянная эквилибристика на эмоциональном канате страшно утомила. В мыслях невольно пронеслось: очень хорошей идеей было не оглашать происхождение Фуи, благодаря чему Сиано смогла намного скорее приспособить подопечную к новому образу жизни. Жаль, но с зеленоглазой парочкой аналогичное никак не провернуть: все знают об их горькой доле.

Когда Создатель Убежища покинул старого соратника, натолкнулся на проходивших мимо дежурных. Они шумно обсуждали, насколько им надоело охранять удалённый вход. С тех пор, как предводитель с друзьями замаскировал в конце тоннеля спуск на нижний этаж, сверху всегда стоит караул. Там самое опасное место во всём Убежище — выход приводит почти под стену Ристана. Радует лишь: оно настолько непримечательное, что за долгие века существования древнего григстанского города никто так и не сподобился обнаружить пещеру. Долгий и нудный маршрут туда всегда утомляет дежурных, однако на сей раз в их диалоге привлекло внимание нечто иное. Странные особенности характера Луна. Выходит: его уже второй раз замечают там, хотя особой нужды для трудоёмкого похода абсолютно нет. Обменявшись привычным приветствием, Создатель Убежища с безучастным выражением поинтересовался:

— Так и что же там с вами делал старейшина?

— В прошлый раз он вроде выходил заниматься медитацией. И проверить безопасность хода. А сегодня… Вот мы подозреваем: он нас проверяет. Мы заметили, когда уже практически покинул подземелье. Стоило окликнуть — сразу же вернулся. Наверное, остался доволен нашей внимательностью, раз не поднял шумиху. Он так осторожно прокрался! Чуть и правда не упустили! Но мы тщательно следим! Мимо нас не легко выбраться! — поспешно уточнил рассказчик.

— Ясно! Там, наверное, так скучно — и впрямь сложно что-либо пропустить, — посочувствовал герцог, прощаясь. Однако необычное событие почему-то запало в душу. Конечно, нелепо подозревать в чём-то одного из Совета Старейшин: независимых и мудрых старцев, контролирующих всю жизнь человеческого сообщества. Но всё-таки пришлось взять на заметку.

Спустя небольшой перерыв, Зал Советов наполнился народом, ожидающим обещанного известия. Показав застенчивого наставника, предводитель Сопротивления рассказал о предоставившейся возможности познакомиться всем желающим с чтением, письмом и начальными знаниями в математике. То, чему обычно обучаться могут лишь григстаны, теперь стало возможным и для человеческих детей. Народ заволновался. Пошли перешёптывания и различные толки. Людей смущает, что рядом с их чадами будет зеленоглазый мужчина, прошлое которого и вовсе вынуждает краснеть вольных при одном упоминании. Лишь некоторые выходцы с ферм приняли нововведение спокойно, да попавшие сюда слуги — эти отлично знают суть новых жильцов со смешанной кровью, а потому не испытывают ничего, кроме сочувствия. Миатс, ухитрившийся за столь короткий срок обрести уже достаточное признание у мастеров, даже грозно рявкнул на кого-то рядом, услышав оскорбительное замечание в сторону длинноволосого новичка. Так всё и закончилось. Ланакэн уже подумал: приказ прошёл без особых конфликтов. Оставив осваиваться робкое существо, направился к себе, но внезапно натолкнулся на взбешённого Тиннариса. Так случилось: в совещании участия бывший охотник не принимал, будучи занят с Боиром (чем и воспользовался без малейшего зазрения совести наследник Аюту). Случайно опоздав на объявление всему населению, Тин бросился к Осилзскому сразу, как услышал о поразительной вести.

— И как мне понимать это? А? Мало того, что ты… Вы, господин герцог, живёте с григстанкой, так теперь ещё приволокли сюда двоих зеленоглазых! Мальчик — ладно ещё. Что он там сам натворит? Но второй… Мало того, что он наполовину григстанин, так ещё и… Ещё и падший! Неужели же ты не понимаешь: чему этот похотливый мерзавец может научить ребятню?! — он буквально орал в лицо Создателю Убежища. Хоть и был весьма смуглым, но стало видно, как побагровела кожа от едва сдерживаемой ярости. Шрам стал сразу заметнее.

— Он будет под моим контролем. К тому же, ты зря считаешь Лаури настолько уж большой опасностью. Падшими становятся не по своей воле, а то, что у него смешанное происхождение… Так там по равной половине: он в той же степени наполовину человек. Ему от такого только одни проблемы были.