В это утро городская улица была тише, чем когда-либо еще. Яркое палящее солнце освещало пыльные пустынные мостовые. Легкий ветерок блуждал между домами, гоняя сухой раскаленный воздух, поскрипывая приоткрытыми оконными ставнями. Растения, высаженные в горшках и в земле, пожелтели, сбросили листья, а лозы, ползущие по стенам домов, высохли и опали. Мелких бродячих животных не было видно уже с неделю, и даже птицы прекратили свое пение, куда-то улетели, окончательно погрузив улицы в гнетущую тишину.

Но несмотря на кажущуюся заброшенность, город все еще был обитаем: по улицам, кашляя и надрывно хрипя, передвигались фигуры в обвисшей на отощавших телах одежде. С трудом узнавались местные жители. Кто-то из них шел сам, громко шаркая ногами. Кто-то опирался на стену или наспех сделанную трость. А кто-то медленно оседал на землю не в силах больше стоять на ногах. Всего за несколько дней странная, до этого никем не виданная, болезнь превратила оживленный город в мертвенно тихую пустошь. Лучшие лекари оказались совершенно бессильны: недугу даже не успели придумать название. Положение ухудшалось настолько стремительно, что, казалось, людей теперь может спасти только чудо — магия, которую народ боялся, которую презирал. Сжигая на кострах ведьм и колдунов, ища бесов среди простых людей, теперь народ был готов послушать любого, кто мог бы его исцелить.

Топот нескольких пар тяжелых сапог эхом разнесся по главной городской площади, разрезая тишину в голове у полулежащего под навесом мужчины. За те несколько дней, что болезнь нещадно выкашивала народ, звук бодрых шагов сделался настолько чуждым ему, что местный инквизитор, превозмогая ломоту во всем теле, медленно поднял вверх голову с каштановыми волосами, уже затронутыми сединой, стараясь понять, не чудится ли ему, что кто-то в этом городе все еще может передвигаться настолько быстро.

По-странному живых незнакомцев было семеро. Облаченные в легкие тканевые одежды, они привлекали необычайное внимание своей ношей: шалмеями, волынками, барабаном, бузуки. Словно собирались сыграть напоследок перед смертью.

Впереди всей группы твердой походкой шел мужчина средних лет, одетый в черно-красную мантию. Его пронзительные голубые глаза смотрели по сторонам, с любопытством и легким сожалением вглядываясь в истощенные болезнью лица горожан. Всего на секунду взгляд мужчины устремился на замершего в тени дома инквизитора. Но этого было достаточно, чтобы тот, широко распахнув глаза, с неприкрытым шоком воззрился на музыканта. И не удивительно: не каждый день встретишь человека, на чьей голове растут два алых, слегка загнутых к середине рога.

Незнакомец, увидев вытянувшееся то ли от страха, то ли от изумления лицо инквизитора, лишь печально улыбнулся, быстрее зашагав по площади, оставляя того в полнейшей растерянности. Ему это кажется, и он сходит с ума, умирая? Или Дьявол действительно пришел в их город?

Привстав с земли, мужчина начал вглядываться в спутников музыканта. А странности и не заканчивались на нем. Прямо за рогатым шло еще шестеро мужчин: борода одного из них то и дело вспыхивала угольками; руки второго от запястий до локтей покрывали узоры инея, не доставляя никакого видимого дискомфорта своему обладателю; а из спины третьего росло множество мохнатых отростков. С каждой секундой оставалось все меньше сомнений в том, что среди этих музыкантов нет ни одного обычного человека.

Инквизитор прерывисто вздохнул, чувствуя, как от этого зрелища у него на мгновение потемнело в глазах. Мужчина не мог разобраться в собственных мыслях: всю свою жизнь он считал, что оберегал город от нечистых сил, будучи уверенным, что он гораздо сильнее их. Но что он видит сейчас? Визитеры из самого Ада, те, кого он пытался истребить, дабы они не навредили людям, с легкостью вошли в город, полные сил, и преследующие какую-то свою, невидимую и непонятную для простых смертных цель. А он, священный защитник народа, беспомощно лежит около их ног, еле находя в себе силы держать глаза открытыми. Неужели это конец? Неужели именно так закончится история города? Даже не из-за неизвестного недуга, а из-за того, что люди были слишком слабы в момент прихода Адских отродий.

Мужчина собрал последние силы, напрягшись всем телом, пытаясь подняться на ноги и достойно встретить свой конец. Но больное истощенное тело отозвалось режущей болью, и, словно свинцовая, голова инквизитора вновь тяжело стукнулась о стену за его спиной. Он закрыл глаза, медленно осознавая, что почти не чувствует ног и рук. Он слышал все отдаляющиеся шаги адских визитеров и чувствовал все приближающийся холод смерти. А минутой позже, когда все вокруг стихло, и мужчина уже подумал, что это конец, тишину вдруг пронзил громкий, слегка хриплый мужской голос:

— Посмотрите, люди! — звук словно не замечал ушей, огибая их, пробираясь прямиком в голову. — Вот Смерть стоит у вашего порога! Неужели вы просто сдадитесь?!

Через пару мгновений, под удивленный выдох инквизитора, воздух вокруг площади затрясся в такт ритмичному бою большого барабана. Словно огромное, только что остановившееся сердце, вдруг вновь сделало пару гулких ударов в груди. Мужчина почувствовал сильные вибрации, исходившие откуда-то снизу, как если бы сама земля отвечала на звук. Грянули волынки и шалмеи, будто замершие легкие расправились, сделав большой глоток свежего воздуха. А переливчатая мелодия тонких струн бузуки, заигравшей следом, напоминало инквизитору звонкую капель ранней весной, когда вся природа возрождается. Но почему он чувствует все это, если музыка исходит из инструментов бесов, пришедших оттуда, где даже нет солнечного света?

Эти звуки, сливающиеся в быструю, заводящую мелодию, были наполнены жизнью. Настоящей, такой желанной в момент смерти. Проникая в тело, она задевала невидимые струны души, освобождая голову от гнетущих мыслей о скорой кончине, дарила незримую, но с каждой секундой все крепчающую надежду на то, что вскоре все встанет на свои места. Инквизитор почувствовал неожиданную легкость в мышцах. Ему показалось, что он парит над землей, и что вся боль, что стальными цепями приковывала его к земле, просто испарилась. Мысли прояснились, и тут же нахлынули вопросы. Что происходит? Неужели это демоническая музыка вызывает такую воздушность?

Мужчина услышал шаги. Они звучали со всех сторон вперемешку с задорным смехом и радостными криками. Инквизитор почувствовал, как всю его сущность распирает любопытство. И внезапно он почувствовал, что может с легкостью распахнуть глаза.

Он не знал, что именно хотел или ожидал увидеть. Но мужчина так и продолжил сидеть, раскрыв рот, смотря, как семеро демонов собирают вокруг себя толпу из потрепанных, но выздоровевших мужчин, женщин, детей и стариков. Словно не было никакой беды, и город лишь спал чуть дольше обычного, а теперь пришло время просыпаться. А будил их всех все тот же громкий голос:

— Давайте же, танцуйте! — инквизитор почувствовал, что не может противиться воле рогатого музыканта. Тело, повинуясь завораживающему голосу, начало само поднимать мужчину с пыльной земли, заставляя отряхнуть одежды, и отправляя в неистовый пляс под музыку жизни, которую все продолжали и продолжали играть их неожиданные спасители.

А мгновением спустя Дьявол запел. Набрав полную грудь воздуха, он начал ловко плести узор песни. Голос его поистине был магическим, тело все продолжало наполняться энергией, переставало чувствовать усталость и боль. Мысли о смерти и страшной болезни казались теперь легким дурманом, навеянным палящим солнцем, и сейчас оставалось лишь умыть лицо в прохладной воде, прогоняя ужасные видения. И вновь пуститься в пляс.

Взгляд инквизитора вновь пал на рогатого предводителя музыкантов. Тот, закончив петь, растянул губы в широкой, лучезарной улыбке, пританцовывая в такт музыке своих товарищей, оглядывая собравшихся вокруг них людей. Инквизитор вздрогнул от осознания, что то был чистый, по-человечески добрый взгляд. Совсем не тот, что он представлял при упоминании Дьявола. В нем не было ничего угрожающего. Лишь искренняя радость от того, что он со своими спутниками смог помочь народу.