Впрочем, Сэлиней удивил куда больше. Если ках изменил форму тела, когти там отрастил и парочку дополнительных конечностей, то гарн обошёлся без визуальных эффектов, зато обезвредил неслабого менталиста за секунду. Без лишних слов и героических жестов, он попросту метнул Шорг Майлину в лоб какую-то металлическую штукенцию. Потом внимательно посмотрел на моё зарёванное в процессе «пытки» лицо, тихо зарычал и рванул добивать бессознательного акрона.

Почему-то я была уверена, что гарн его и вправду добил бы, несмотря на запрет отрывать жизненно важные части тела лежачим. Слава Вселенной, Улянь оказался на высоте — обхватив Сэла поперёк туловища отрощенными по случаю щупальцами, ках удержал механика от несанкционированного смертоубийства. Правда, Сэла явно несло. В смысле, совсем остановить его не вышло. Он пёр вперёд как танк, едва ли замечая, что тащит за собой целого каха.

Судя по движению губ, Улянь пытался успокоить буяна или просто ругался, но я ничего не слышала. В ушах шумело, а слёзы текли сами собой, отчасти размывая картину эпического боя. Хотя какого «боя»? Всего-то частичного разрывания космического челнока на куски и мгновенного обездвиживания акрона-менталиста. Подумаешь, какая мелочь!

Непроизвольно всхлипнув, я сглотнула и утёрла рукавом мокрый нос. Некрасиво, но не до политесов. На моё счастье, это подействовало на Сэлинея лучше всех уговоров каха. Или его же ругани — не суть. Главное, механик замер, длинно выдохнул, отчего его могучие плечи слегка опустились, а потом обернулся и что-то буркнул Уляню.

Шорг Майлина не слишком бережно, но аккуратно и быстро утащил ках. Думаю, в медотсек, чтобы засунуть в стаб на режим анабиоза. Ибо очнувшийся акрон выяснять, кто именно приложил его по черепу, не стал бы, а связывать, или запирать где-то менталиста — дело гиблое. Ему, чтобы нас по стенке размазать, даже руки не понадобятся, только усилие мысли.

Со мной дело обстояло хуже. Память осталась со своей хозяйкой, зато всё остальное, оскорблённое обращением, ушло в несознанку. В смысле, организм на приказы мозга после болевого шока отзывался неохотно и заторможено. Впрочем, мозг тоже активничать не желал. Сказать, что Сэл помог мне выйти, нельзя. Ему пришлось сильно помучится, пока выковырнул меня из кресла и почти волоком вывел с челнока.

Будь я романтичной принцессой из старых сказочек про древних людей, столь любимых Мефисто, гарн и вовсе на руках бы вынес. Но это только в сказках романитично. Коридоры акронского челнока, рассчитанные на худощавых изящных лорри, сами по себе не слишком располагали к романтизму, к тому же весила я немногим меньше самого Сэла.

С другой стороны, если воображаемая принцесса принадлежала бы к когорте отчаянных мазахистов, путешествие на руках, когда голова и ноги то и дело бьются о косяки, углы и стены — самое оно. Только я не романтик и не мазохист. Потому, когда Сэл вывел-таки из тесного челночного нутра на свободу ангара, искренне поблагодарила и осела на пол возле ступенек.

Почти сразу вернулся Улянь. Потрогал меня за ухо, проверил зрачки и пульс. Убедившись, что немедленно отдавать душу пустоте я не намерена, он переключился на гарна, укутывающего мои плечи непонятно откуда взявшимся пледом.

Мужчины отошли к стене и, сняв с неё одну из панелей, вгрызлись в открывшуюся взглядам мешанину проводов, плат и тумблеров. Я и раньше в технике ничего не понимала, а сейчас, когда вместо здравого смысла в голове обретался идиотический сумбур, и вовсе. Даже попытки разобраться в диалоге друзей не предприняла. Просто сидела, сдерживала подступающую к горлу тошноту и смотрела. Почему-то всё больше на Сэлинея, хотя, если честно, и без него было куда взгляд бросить.

Вокруг мужчин уже мерцало три виртлиста. Медленно сомкнулись герметичные, на случай аварии, двери отсека. Потом, глянув на один из экранов, зависших в воздухе, гарн замер, крепко выругался и полностью переключил внимание на него. На конкретный виртлист, имею в виду. Улянь тем временем отслеживал и щёлкал по двум оставшимся.

Я неловко поёрзала. Чем дальше, тем сильнее зудел и чесался копчик. Уже не в первый раз, но сейчас как-то особенно ощутимо. Нет, точно надо обратиться к врачу.

Где-то в отдалении раздался звук, очень напоминающий приглушённый расстоянием вопль.

— Минус один! — торжествующе оповестил мир механик и, поймав мой ошалевший взгляд, подмигнул.

— И что ты с ним сделал? — уточнил Улянь.

— Запер, — пожав плечами, небрежно махнул хвостом гарн.

— А толку? Он менталист. Воздействовать на нас сможет и на расстоянии. Такому стена не помеха.

— Это как сказать. Стены-то не помеха, но не в органическом отстойнике.

— Что?!

— Чтобы отыскать наши сознания и атаковать, даже суперменталисту нужно сосредоточиться. Пусть попытается.

Улянь с уважением хмыкнул, а я удивлённо моргнула. У нас на борту имеется оранжерея? И почему я об этом не знаю? С другой стороны, корабль неприлично большой, а я тут всего ничего. К тому же, наш звездолёт проектировщиками явно предназначался для длительных перелётов. Вероятно, даже строился из расчёта на исследовательскую миссию в дальних секторах вселенной.

Сейчас исследовательские корабли делают относительно компактными, максимум на пару дюжин лорри экипажа, а прежде, в довоенные времена, их проектировали как мини-города, и народа на борт брали не одну сотню. Это не говоря про целые этажи, выделенные для растительности, а порой и скота.

Для нормального роста растениям необходимы органические и минеральные удобрения. Малую их часть брали с собой из пункта отправления, что-то синтезировали в лабораториях во время полёта, но львиную долю грунта и всего прочего создавали в специальных отстойниках, собирая отходы жизнедеятельности и отмершие куски растений. Морока та ещё, если откровенно, но многочисленное население старых звездолётов надо было чем-то кормить, а возить с собой запасы еды на несколько десятилетий вперёд — никаких складов не хватило бы.

К слову, столько народа брали на борт исключительно для того, чтобы имелся ресурс для мгновенного создания колонии в открытых системах. Пара-тройка сотен лорри банально высаживалась на подходящую планету, прихватив живность и растения. И пока поселенцы разводили скот и привычные сельскохозяйственные культуры на новом месте, оставшиеся на корабле лорри, отправив в родной мир координаты вновь обретённой территории, летели дальше.

По мере того, как двигатели совершенствовались, а заселённость пригодных для жизни платнет становилась плотнее, такая метода потеряла актуальность. При наличии координат исходный мир мог отправить транспортник для основания колонии сквозь подпространство. Плюс несколько хорошо вооружённых военных кораблей на случай, если возникнет спорная ситуация с представителями других рас. Это в теории все принадлежащие кому-то системы отмечались на картах, а на деле случалось по-всякому. К тому же…

И тут до меня дошла суть реплики гарна. То есть он каким-то образом запер одного из прибывших к нам менталистов в отстойнике, и тот теперь барахтается в смердящей жиже? Ох, не помер бы.

— Сэл, — неуверенно позвала я.

— Что? — с явной тревогой мгновенно отреагировал механик и, подбежав, опустился рядом со мной на корточки. — Тебе плохо?

— Это само собой, но я не о том. В отстойнике ведь ко всему прочему жарко, наверняка газы какие-то выделяются. Не хотелось бы стать убийцами. Нас за это по головке не погладят, да и жалко его. Лорри просто делал свою работу.

Друг тепло улыбнулся и погладил меня по руке.

— Не переживай так. Камера заполнена лишь на восьмую часть. Я же совсем недавно корабль купил. Оранжереей не занимался, ведь роботов на борту почти нет. Так что там только наши отходы, а экипаж небольшой. К тому же люк, через который акрон провалился в отстойник, так и остался открытым.

— А если…

— Потерпит, — отрезал механик довольно жёстко. — Вот пришвартуются представители Союза, вытащат. Потерпи чуть-чуть. Мы сейчас маневрируем, отходим с траектории удара акронских орудий за линкор.