— Не пущу, — снова прорычал невидимый в темноте Роберт, одной рукой притискивая к себе, а второй жадно шаря по изгибам стройного тела.

— Нет, — прошептала в ответ Нелли, обнимая его за шею и обвивая ногами торс. — Это я тебя не отпущу.

Блондинка приникла губами к шершавой солоноватой на вкус коже, целуя неумело, но искренне. Бугрящиеся мускулы на миг словно закаменели. Узкие ладони девушки скользнули по плечам, шее, лопаткам застывшего мужчины.

— Роберт, мой Роберт… — сбивчиво шептала Нелли, уже сама прижимаясь к любимому.

Когда дыхание девушки опалило разгорячённую кожу, капитан глухо зарычал. Не ощущая и тени сопротивления, он заставил себя чуть ослабить тиски объятий. Безумие не то чтобы отступило, но дрогнуло точно. Затаившись в неверии, оно замерло под губами Нелли.

А банши, неловко лаская, всё шептала и шептала о своей любви. Она обещала и молила, не только голосом — каждым прикосновением, будто оно первое и последнее в жизни. По сути, это было недалеко от истины.

И что-то внутри акрона взвыло, потянувшись уже не столько к телу блондинки, сколько к свету её души. Манящему, яркому, единственному маяку во мраке вселенной.

Недолгим было затишье. Инстинкты требовали своего. Скинув нежданное оцепенение, мужчина вновь дал волю собственническим порывам, но то, что могло стать кошмаром, превратилось в нечто иное. Теперь не было боли — лишь порывистые движения. Не насилие — лишь взаимное притяжение и единение двух тел и душ, которые поодиночке не имели права на существование.

— Ухо пропустил. Левое, — откусывая маленький кусочек от чуть зачерствевшего коржика с маком, оповестила я слегка очумевшего гарна, который вот уже битый час радовал глаз своим профилем и странным поведением.

— Что? — с некоторым запозданием отреагировал мужчина, оглянувшись через плечо.

— Говорю, ты левое ухо пропустил. Мирта очень любит, когда её там чешут. Просто балдеет.

Сэлиней нахмурился, явно прикидывая процентное соотношение правды и издёвки в моих словах, но выводы сделал правильные — почти на две минуты оставил сестру в покое, углубившись в просмотр данных на трёх виртэкранах стаба, выводимых на встроенной панели. Видно, ничего нового там не было, так что очень скоро мужчина отвлёкся, задумавшись, и его широкие ладони будто сами собой снова потянулись к спящей Мирте. Он погладил её по руке, хвостом пощекотал несколько бородавочек и… да, почесал за левым ухом.

Я беззвучно хихикнула, одновременно отгоняя тревогу и ловя себя на неуместном чувстве зависти.

Понятия не имею, как сама Мирта относится к этому гарну, но он к ней точно неравнодушен. Более чем. Учитывая не слишком привлекательную для абсолютного большинства лорри внешность непреобразившейся кшорти, страсть тут точно ни с какого бока, но столь трепетная забота и сквозящая в каждом прикосновении щемяще-бережная, пусть и несколько рассеянная ласка говорили сами за себя.

Сестрёнке даже облик менять не пришлось, чтобы произвести впечатление на гарна, и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы осознать — Сэлиней влюбился по самую маковку. Правда, совсем не факт, что Мирта разделяет его чувство. А если вспомнить о её нежном возрасте, вряд ли она вообще осознает характер отношения гарна. Но даже так… завидно. Надеюсь, хотя бы не слишком очевидно.

Я сидела на узком топчане, прислонившись спиной к стене, и болтала ногами. Правда «болтовня» конечностями шла скорее от нервов, чем от беззаботности, зато со стороны выглядела настолько странно, что местные сочли меня дурочкой и почти перестали обращать внимание, а мне только того и надо было. Ну… может, не «только», но на безрыбье и рак — рыба.

А то ведь, очнувшись, я чуть было дел не наворотила, напугав «аборигенов» хриплым визгом и попытками отбить сестру. Нет, а как иначе? Продираю глаза спросонья — в голове муть, во рту словно тыса нагадила, и первое, на что падает взгляд — бледная до серости Мирта, опутанная проводами, облепленная магнитами, трубочками, пульсометрами и прочей жутковатой на вид медицинской хренотой. Причём, по одной из трубочек явно кровь течёт то ли из стаба, то ли в стаб, судя по всему, явно занятый кем-то другим!

Да и компания неординарная. Гарн, вампир и даже цаце. И если гарнов я повидала, да и парочка вампиров у нас в дипкорпусе работала, то цаце видела только по галовизору, и то в далеком детстве. Со сна да с перепугу мне поначалу примерещилось, что рук у него десятка полтора и хвостов не один, а три. И все мужики нависли над моей младшенькой, как голодные крыгхи! Только что слюни не капают. Правда, вампир держался чуть в сторонке, но на Мирту пялился с непередаваемо пугающим алчным блеском во взоре. И кто бы на моём месте не напугался?

Это ещё хорошо, что мой истошный визг не слишком впечатлил вампира, и тот, в мгновение ока оказавшись рядом, успел отобрать стул, которым я собиралась припечатать по кумполу кого поближе. Вампиры они такие вампиры! Мирта тоже хороша. Могла бы дождаться, пока я очнусь, и предупредить о своих намерениях, а уж после фигнёй страдать хоть до посинения.

К счастью, на шум отреагировал не только Фург, но и Улянь, который на тот момент беседовал в коридоре с пилотом. Кентавра в помещение не пускали, ибо и без него народу здесь толпилось до хорта, но и с концами прогнать не смогли, поэтому он зачем-то дежурил у медотсека.

Влетевший на мои вопли ках, к слову, опять был в орланском облике. Для начала он рявкнул на нас с вампиром, а после оттащил в сторонку и сделал внушение на тему спокойствия и недопустимости избиения незнакомых лорри без веских оснований. Мне, естественно. Как будто я только тем и занимаюсь, что всех встречных-поперечных избиваю!

К тому же, в моём понимании, представшая взглядам картина с Миртой в роли невинной жертвы — ещё какое основание для начала беспрецедентной акции раздачи тумаков и вручения сертификатов на внеплановые увечья. Но за последние дни я привыкла доверять каху настолько, что одного его присутствия оказалось достаточно, чтобы истерика сдулась и, обиженно сопя, сдала позиции.

Я хоть и не обладаю уравновешенностью и здравым смыслом сестрёнки, успела осознать и впитать всем существом нехитрую истину — Улянь прав если не всегда, то очень часто. И вот раз уж он говорит, что всё в порядке, надо хотя бы прислушаться. Присмотреться к обстановке, оценить спокойно, а уж потом, если сочту необходимым, торжественно перерезать ленточку на тропе войны.

Так что, грозно сопя и скрипя зубами, я заткнулась, демонстративно выдохнула, скрестила руки на груди и вернулась к узкому топчану, на котором очнулась. Присматриваться, прислушиваться и пестовать план карательных мероприятий на случай, если на этот раз Улянь неверно оценил обстановку.

Увы, дать выход порождённому испугом раздражению не удалось. Цаце, прежде колдовавший над Мирточкой, отвлёкся от своего занятия и переключился на меня. Попытки его разговорить ни к чему путному не привели. Отвечать-то цаце отвечал, но та-а-ак… В общем, я ни шиша не поняла, впервые осознав, что регулярное посещение факультативов по языкознанию имело смысл даже для кшорти. Права была Мирта, а я ей не верила. Ну да не о том.

С грехом пополам усилиями Алукарда, гарна и желейки меня худо-бедно просветили и утихомирили. Не сказать, чтобы местные открыли все карты, уж больно многое осталось за кадром, но в целом картина сложилась. Я, правда, так и не поняла, куда конкретно и зачем мы везём притараненных из казематов монстров, но отложила дальнейшие разборки на пару часов. Мне было обещано, что к тому времени процедура лечения капитана, из-за которой Мирта пребывала в столь плачевном положении, закончится. Вернее, первый этап процедуры, во время которого необходимо непосредственное участие сестрёнки.

И я бы не поверила, но желейка был спокоен, как скала, поэтому скрепя сердце последовала его примеру. Ну, почти. На уговоры пойти поспать в выделенной каюте или хотя бы подкрепиться остатками загодя приготовленной Миртой снеди я не отреагировала. Доверие доверием, но оставить сестру в таком состоянии? Нет уж, увольте! У моего здравого смысла и терпения есть границы, и не так чтобы излишне обширные.