– Доброе утро, мистер Корд! Как там ваш волк?

Ночевал я на диване в гостиной, спальню без обсуждения заняла Мухоловка. Перед этим она долго стояла на балконе, курила, смотрела куда-то в ночь. Я сделал вид, что очень заинтересовался позапрошлогодним спортивным журналом.

– Еды в квартире нет, заказывать в ресторане опасно. Портье я еще не проверяла, кроме того, у соседей есть глаза. Могу предложить кофе и кофемолку, но предупреждаю – сама сварить не смогу. Пробовала. В общем, больше не стану.

Я прошел в гостиную, накинул рубашку, вспомнив, что бритву с собой, естественно, не захватил. Брутальный небритый янки во всей красе.

– Зато я знаю рецепт настоящего кофе со Среднего Запада, мисс Фогель. Заваривается чашка из чего попало и как попало, после чего результат растворяется в кастрюле горячей воды. Для цвета можно добавить жженый сахар.

Теперь ее взгляд трудно было назвать равнодушным, и я порадовался результату.

– Я наметила несколько вопросов, которые неплохо бы обсудить, – заметила Фогель, отставляя в сторону пустую чашку. – Но порядок дня придется поменять. Кое-что случилось. Кстати, кофе не так уж плох. Прибедняться это ваш стиль? Так вот, вчера днем в Польше произошло сильное землетрясение. Вечером новости я не слушала, но сегодня, как проснулась, включила радио.

Новая карта упорно не ложилась в расклад. В Польше идет война. Землетрясение – это в рубрике «И о погоде».

– У меня тоже кое-что намечено, – улыбнулся я. – Будем обсуждать по очереди, один вопрос ваш, второй – мой. Но поскольку я – босс, я и начну. Почему мне нужно опасаться частного детектива? И что за невидимки у вас тут развелись?

– Это два вопроса, мистер Корд.

Я смотрел на эту женщину, прикидывая, что красивой ее не назовешь, а вот интересной – да. К тому же ей идет строгий стиль. Еще вчера я понял, что именно такая должна заменить мисс Викторию. Такая – но не обязательно сама Анна Фогель. Вопросов к ней у меня накопилось слишком много.

– Для начала я хотела бы узнать, что там у вас произошло.

Делать нечего, и я честно рассказал про певицу и нашу с ней ночную прогулку. Со стороны эта история выглядела достаточно глупо. Наивный американец в поисках приключений в Париже, городе любви. Лямур, бонжур.

Мухоловка ненадолго задумалась, а потом взглянула так, словно перед нею агент-новичок, проваливший задание по наивности и глупости.

– Мистер Корд! Руководство Структуры каким-то образом узнало о вашем приезде. Уверена, вы приняли все меры предосторожности, но. Не будем их недооценивать. Что с вами делать? Убийство гражданина США вызовет большой скандал.

Я невольно кивнул. О гибели Николя Леграна шумели много – как и о ребятах, убитых на Северном вокзале.

– Итак, убивать опасно, Дядя Сэм – мужчина серьезный, может и ответить. А теперь представьте, что вы искусились и заглянули в гости к вашей талантливой знакомой, а там угостились бы одной-единственной чашкой кофе. Разбудила бы вас полиция, на постели же рядом с вами лежал окровавленный труп этой самой певицы. Эксперты бы уже снимали отпечатки пальцев, а вы стояли бы голый посреди комнаты и лепетали какую-нибудь чушь.

Я оценил. Кажется, Мухоловке уже приходилось устраивать нечто подобное, во всяком случае, говорила она явно со знанием дела.

– Посольство, конечно же, вступилось бы за вас, полиция недели через две нашла бы настоящего убийцу.

Я вновь кивнул. Гастон с большой испанской навахой. Чем не кандидат?

– А вас бы выслали из Прекрасной Франции. Структура выигрывает как минимум месяц, а что вы доложите руководству и расскажете жене, вообразите, пожалуйста, сами.

Вспомнилось, что еще одно ее прозвище – Сестра-Смерть.

– Примем как версию, – постаравшись не дрогнуть лицом, согласился я. – Остались «невидимки».

Она щелкнула зажигалкой, жадно вдохнула дым.

– Сама не видела, но верю тем, кто видел. Нечто, напоминающее лётный костюм, такой же, как у меня. При включении человек становится невидимым. Очень надежно, вечером и ночью вы не заметите даже тени. Во Франции есть как минимум один такой. Если он понадобился Структуре, считайте, что костюм уже у них.

Мне вдруг тоже очень захотелось закурить. Завязал я с этим делом сразу после того, как вернулся из Манагуа. Один хороший парень погиб на моих глазах – ночью, не вовремя затянувшись.

– Значит, фиолетовая планета Аргентина, она же Клеменция? Но кто именно? Правительство, Братство подмастерьев, Тауред, эмигранты? И кого они поддерживают?

– Много вопросов, мистер Корд, – без тени улыбки проговорила она. – Много вопросов, мало ответов.

Название «Аргентина» придумал лично Николя Легран. Именно ему было поручено наладить издание «палпа» в ярких обложках, рассчитанного на чтение в метро. Что именно должно быть в историях про доблестного Капитана Астероида решали не мы. Я получал конверт под роспись и передавал Леграну. Операцию курировал кто-то на самом-самом верху.

В одном из таких конвертов оказалось имя Уолтера Квентина Перри. Николя, не долго думая, предложил сделать из него сыщика-неудачника. Мисс Виктория Фостер, которую мы как раз тогда собирались отправить во Францию, была этим почему-то очень недовольна. Легран еще удивлялся. Какая разница? Что тот Перри, что этот!

С названием фиолетовой планеты решилось просто. Танго «Аргентина» завоевывало мир. Танцевать мой друг любил и умел.

А вот настоящей Клеменцией нам заниматься запретили, причем настолько категорически, что я предпочел сделать вид, будто так и надо. Все досталось парням из Военной разведки. Перед поездкой я заглянул туда, надеясь узнать что-нибудь полезное. Мне вежливо улыбнулись.

– Вы не были на Эйгере, мистер Корд? Там есть Ледовое поле, скользкий обрыв над пропастью. На такое поле мы сейчас вступаем. Нам не понять того, что происходит в Польше, в Европе и во всем мире, если мы будем игнорировать Клеменцию.

– Клеменцию никто не игнорирует, мисс Фогель. Полгода назад мы наняли одного талантливого парня, чтобы он накануне Хэллоуина пересказал по радио роман Уэллса «Война миров». Парень этот подошел к делу творчески, марсиане высадились у него не в Англии, а в штате Нью-Джерси. Для большего эффекта «Си-би-эс» подготовило несколько репортажей с места событий. О результате вы наверняка слыхали, сама мысль, что инопланетяне высадились на Землю, привела миллионы людей в ужас.[20] Это ответ на вопрос, почему мы в ближайшие годы ничего не скажем о Клеменции добрым американцам. Кстати, европейские правительства с нами полностью согласны.

– Но не согласны клементийцы. Поздно! Марсиане уже на Земле со своими треножниками и излучателями. Вы зря не обратили внимания на землетрясение в Польше.

– Вы не преувеличиваете, мисс Фогель?

– «В знойном небе пылает солнце, в бурном море гуляют волны…» Красное вино Аргентины. Очень много красного вина.

Он уже привык к запаху леса и сырой земли, к свежему утреннему ветру. К пороховой гари тоже привык, все это было частью мира, в котором довелось прожить пусть короткую, зато настоящую жизнь. Иной у него и не было, над тем, что случилось прежде, клубилась черная мгла.

И вот прежний мир исчез, сменившись четырьмя стенами в грубой побелке, лампочкой под потолком и нарами, окрашенными в зеленый цвет. Пахло же карболкой и хлором, причем так, что и полной грудью не вздохнешь.

Исчезновение прежнего мира он пережил спокойно. Жизнь словно текла мимо, то обдавая холодными брызгами, то обжигая огнем, он же по-прежнему стоял на Последнем поле, терпеливо ожидая своего часа. Когда и где этот час наступит, не все ли равно?

– Сейсмические зоны до сих пор всерьез не изучены, – вещал сосед, немолодой мужчина в мятом костюме. – Статистика имеется лишь за несколько последних веков, причем далеко не полная. Землетрясение такой силы в Центральной Польше не фиксируется исторической литературой, однако это вовсе не значит, что ничего подобного не было прежде.