Так же бабушка сообщила, что мой кабинет, оформленный в строгом соответствии с теми пожеланиями, которые я обрисовал в предыдущем письме, уже готов и ждет меня. Моя комната так же ждала меня, но она ждала еще с детства, маленькая светлая угловая комнатка с крошечным, на одного человека, балконом и видом на лес.

Погода, по словам Иды, все еще стояла сухая и бесснежная, но морозная, и алхимики вместе с жителями соседних деревень, тоже изъявившими желание стать гражданами нового Дома, дружно занимаются стройкой – расчищают земли и начинают возводить хотя бы временные постройки, стараясь успеть до снегопадов и вьюг, ежегодно начинающихся там приблизительно с середины декабря. Ида опасалась, что в особняке и в уже существующих домах может не хватить места, если в скором времени прибудут новые люди. Окрестные фермеры готовы были пустить к себе постояльцев, но даже этого окажется, скорее всего, недостаточно, чтобы вместить всех, кто, если верить уже приехавшим, стремился попасть в Райлед.

Я вздохнул, потирая уставшие глаза. Да, количество народа стремительно возрастало, и с этим нужно было что-то срочно делать. С местами я собирался разобраться чуть позже, меня куда больше сейчас волновала безопасность Дома. Я немедленно направился к отцу с просьбой перебросить некоторое количество солдат в Райлед и создать там гарнизон для защиты города. Вопрос был даже не в опасностях извне, хотя мы и имели под боком беспокойный север Сууледа с его вечными бунтами. Меня тревожило то количество человек, абсолютно разных и незнакомых друг другу, имеющих каждый свои представления о нормах поведения и законах морали, которое собралось сейчас на очень ограниченном пространстве без какого-либо контроля. В первую очередь я хотел обезопасить их от самих себя.

Отец согласился с доводами и готов был отдать необходимые указания с условием, что его офицеры смогут начать вербовку рекрутов среди моих граждан для формирования местного гарнизона. Моей личной армии Равелов, но, все так же, как и в случае с другими Домами, слушающейся исключительно своего командующего. Ни Сэддок, ни Ани-Ла не имели ни малейшего влияния на солдат. Я, как Великий Мастер, также не буду его иметь.

– Генерал, вы сейчас спрашиваете дозволения своего капитана? – С ехидной улыбкой уточнил я, выслушав условия.

– Исчезни, – довольно усмехнувшись, велел отец. – Солдаты немедленно отправятся в Райлед.

Было уже довольно поздно, но я посчитал, что проблему с местами тоже следует решать незамедлительно, а потому направился к Сэддоку. На самом деле, за подобные вопросы я был готов хвататься обеими руками. Это были не мои жалкие попытки балансировки между четырьмя Великими Домами, не огромное количество правил, которые от меня требовалось запомнить и буквально высечь в собственном разуме, а нормальные, простые боевые задачи, которые требовали идей, срочных решений и умения договариваться. Вот именно к этой работе я был готов всегда. Но помощь учителя мне, все же, сейчас требовалась.

В отличие от моего нового Дома, Серион находился несколько северней, и у нас в городе снег теперь лежал. Я шел по мостовой, слушая, как он скрипит под ногами, и думал о том, что в скором времени и мне нужно будет уезжать. Были еще незавершенные дела, но их количество таяло на глазах, а во взгляде Сэддока я все чаще видел добрую иронию, а не насмешливое ехидство, а значит, близился тот день, когда здесь, в родном городе, меня уже ничего не будет держать. Я прислушивался к своим чувствам настороженно, словно сообщал им дурные вести, и с опаской ждал реакции. Только с удивлением осознал, что испытываю сейчас странное предвкушение.

Хоть я и не был пока в полной мере мастером и прошел крайне ускоренный и сжатый курс обучения, я понимал, что, как и остальные главы Домов, уже сросся воедино с Райледом, с самой его идеей, со своей новой школой, и жаждал нашей встречи. Мне не терпелось начать делать что-то именно там, воплощать в жизнь свои задумки, плести законы и традиции Дома, узнать его в тех людях, что пришли туда, и понять. Их, себя и те Нити, которые станут его основой, его незримым коконом, определяющим саму суть Райледа и смысл того, что он станет нести в этот мир.

Мое прощание с Серионом вышло куда менее трагичным и тяжелым, чем то, к чему я готовился изначально. Да, мы должны были расстаться, но я не был его сыном – я оказался его младшим братцем, еще юным и неопытным, слегка взбалмошным и неугомонным, которого Великий Дом отпускал от себя, в которого он верил, и за которым собирался приглядывать со всей высоты своего почти уже тысячелетнего опыта. Я всецело доверял ему, моему Сериону, его мастеру и его солдатам. В мире, где я волей судьбы оказался, действительно, а я ощутил это на собственном опыте, не было ничего важнее этого доверия, этого братства старшего с младшим. Или, в случае с Дех-Рааденом, двух близнецов, самых, пожалуй, серьезных и ответственных из всех пятерых, с некой отстраненностью и, местами, тяжелыми вздохами взирающих на нас, остальных Детей Нитей.

Я пришел сейчас к мастеру Сэддоку для того, чтобы он помог мне обратиться к этим близнецам, подобрать верные слова просьбы о помощи. Ведь я был и его, Дех-Раадена, младшим братом – не таким близким, новым и непонятным, но, все-таки, более любимым для третьего по рождению Дома Земли и Огня, чем двое, старших по возрасту, но слишком неуемных в своих желаниях и аппетитах.

А еще, я хотел просить о помощи Ани-Ла. О той поддержке, которую он обещал и суть которой, уверен, в принципе, не может прийтись ему по душе, но… Где-то в глубине сердца я все еще считал мастера Сууледа близким человеком не меньше, чем Денно или Суина, братом по оружию, и верил, словно наивный ребенок, что Ани-Ла думает так же. Что, несмотря на то что с нами происходит, несмотря на хитрости, заговоры и политику, мы оба остаемся теми, кем были раньше – воинами и людьми слова. То, через что мы с ним прошли вместе, сделало нас ближе, чем просто друзьями, это действительно сделало нас братьями. Так может быть, Ани-Ла еще помнит об этом и придет на помощь к тому, с кем когда-то с мечом в руках защищал свой Дом и свою землю.

Под чутким присмотром Сэддока я дописал два письма и получил обещание немедленно их отправить. Теперь мне оставалось только надеяться. В Дех-Раадене я не сомневался, меня куда больше тревожило второе послание, и я, затаив дыхание, ждал ответа, ждал, не ошибся ли я не в мастере, а в человеке, которого когда-то знал.

– Ты никогда не задумывался, – вкрадчиво произнес Эльин, когда мы вдвоем шли с ним в таверну, чтобы выпить меда и просто поболтать, – что твои маги могли бы стать неплохой особенностью нашей армии?

Я усмехнулся. Был тихий декабрьский вечер, пушистый крупный снег сыпал и искрился в свете фонарей, создавая странное ощущение праздника и волшебства. Я был в такие моменты преисполнен любви и благосклонности ко всему живому, включая брата с его завуалированными намеками.

– Наша армия, Эльин, – я толкнул тяжелую дверь, пропуская братца вперед, – сама по себе сплошная особенность, тебе мало?

– Великий Мастер оказывает мне знаки внимания? – Он ехидно приподнял бровь. – Какая честь.

– Кому ты нужен? – отмахнулся я. – Как и я сам, собственно.

Мы отряхнули снег с одежды и волос, купили меда со специями и уселись за стол у окна.

– Так что ты думаешь? – не унимался Эльин.

– Тебя отец, что ли, подослал задобрить и уговорить меня? – с усмешкой уточнил я.

– Нет, – брат покрутил кружку на столе, – он скорее сказал, чтобы я не смел даже лезть к тебе со своими идеями пока что.

– И ты нарушаешь приказ своего генерала? – Я осуждающе покачал головой, приподнимая бровь.

Эльин пожал плечами и мягко улыбнулся:

– Я предпочитаю расценивать это, как просьбу любящего отца.

На улице продолжал валить снег. Густая белая пелена, тихая до безумия, заглушающая и словно успокаивающая все звуки. Окно, у которого мы сидели, запотело и подернулось нежным узором льдинок. По нижнему краю рамы снаружи лежал пушистый, крошечный еще сугроб.