– Значит, все эти вечные споры за Долину Гар между Дех-Рааденом и Хэйледом – это всего лишь прикрытие? – Уточнил я у Сэддока с мрачным интересом. – Чтобы у магов Востока была причина туда не лезть?

– Причина туда не лезть для магов Востока, ровно, как и для не-магов, – с кривой усмешкой ответил мастер, – кроется в том, что они умрут, если попытаются.

– Тогда зачем хэдденам и рааденам земля, которую они все равно не смогут использовать? – Я приподнял бровь.

– Исключительно чтобы позлить друг друга. Думаю, ты замечал, что они постоянно ищут новые поводы для этого, – ехидно отозвался учитель. – В их исполнении это уже становится искусством не меньшим, чем плетение Нитей.

– Откуда взялась настолько сильная ненависть? – Я тяжело вздохнул. – Настолько, что они даже не пытаются уберегать собственных людей от расправ и мести, не выставляя друг другу претензий ни за один известный случай? Они вообще хоть раз говорили между собой? Пытались решить проблему?

– Не уверен, что эту проблему можно решить, Алво, – Сэддок слегка нахмурился и коротко хмыкнул, – но это дело касается исключительно их самих и ни мне, ни тебе не следует в него влезать.

– Но я одновременно и хэдден, и рааден, – я прищурился.

– Соболезную, – иронично улыбнулся мастер.

Последующие события завертелись с таким ошеломляющим ритмом, что мне теперь хотелось их остановить или немного замедлить не потому, что меня пугало будущее, а исключительно ради возможности спокойно вздохнуть и хоть немного прийти в себя.

Большую часть дня я проводил с Сэддоком в его башне: составлял уставы, занимался бумагами и изучал все то бесчисленное количество правил, веками создававшееся для мастеров и их Домов. Правил, неизвестных никому, кроме них самих, но по которым, в итоге, жили все маги Востока, ибо сами мастера были единым целым со своими Домами, верными учениками и слугами тех Нитей, что оплетали их школы. Смысл процедуры назначения Преемника, именно такой, с разрывом всех прошлых связей и слиянием в одно общее со своим Домом и своим учителем, стал для меня более доступен. Я все также продолжал считать, что можно найти способ сделать это по-другому, не такими ужасными методами, а Сэддок, посмеиваясь, просил не забыть поделиться с ним, если я этот способ найду, и он каким-то чудом сработает. Но все-таки мрачные тайны Долины Гар оставили глубокий след в моем сердце, и теперь я с ужасом думал, что однажды буду вынужден поступить со своим сыном или дочерью так же, как поступили со мной. Потому что сохранение мира и возможности нормальной жизни сотен тысяч людей были важнее меня и моих привязанностей.

Дни, проведенные в башне Сэддока, частенько затягивались до позднего вечера, после чего я, разбитый и уставший, полз домой. Там я собирал вещи, укладывал книги и наблюдал, как они загружались в повозки и катились на юг, в сторону Райледа. При этом я ни на секунду не переставал анализировать всю ту информацию, которую щедрыми порциями вливал в мою несчастную голову мастер. После полуночи я забивался в свою стремительно пустеющую комнату, падал на кровать и моментально засыпал. И был настолько измотанным, что мне даже не снились сны.

В таком изнуряющем ритме проходил остаток моего ноября. Дни, которые я уже не мог, просто не имел никаких физических сил, провести один на один с Серионом. Но, все-таки, во всей этой ситуации были и несомненные плюсы, полностью для меня настоящего перекрывающие невозможность насладиться тем, что я любил безгранично. Отец с братом, которые после нашего с ними разговора той ночью общались со мной так, словно ничего не произошло, получили от Сэддока разрешение продолжить мое обучение, начатое папой без ведома мастера в середине осени. Статус союзника Сериона давал мне право куда глубже погружаться в его дела, чем я мог бы сметь мечтать. Так что отец в те редкие минуты, когда Сэддок, все-таки, давал мне время для отдыха и передышки, продолжал заниматься муштрой будущего Великого Мастера вместо учителя. То, что Сэддок вообще позволил продолжить мое информирование, давало мне абсолютное право считать его слова о союзниках полностью правдивыми. А еще, что было немаловажно для меня лично, – уверенность в том, что Сэддок и сам не сомневается в моей преданности.

Я вновь был окружен людьми, которым верил и которых любил. Пусть даже теперь они все были для меня в несколько ином статусе, но я упорно игнорировал возможность называть Сэддока просто по имени, и меня передергивало от того, что брат и отец при посторонних продолжают обращаться ко мне согласно титулу. Что, кстати, после, наедине, становилось причиной их бесконечных шуточек. Только, все-таки, они были со мной. Впервые за долгое время я мог просто работать, с трезвым рассудком и холодной головой, которых так хотели от меня и отец, и мастер. Да, мозг вскипал от того количества знаний, которые они вдвоем пытались в меня утрамбовать, и единственное, чего мне на самом деле хотелось – это как следует напиться, но я не мог избавиться от понимания, что будь я сейчас совершенно один, не имей возможности верить этим людям, я бы не справился абсолютно ни с чем из того, что на меня навалилось. Поэтому я просто искренне радовался, что я с ними рядом, делился своими планами и идеями. А еще был счастлив, что мы можем доверять друг другу. Безоговорочно.

Я донимал Сэддока вопросами, известил ли он Великих Мастеров, и как они отреагировали. Еще изначально учитель уверил, что сообщил в Дех-Рааден, а про остальных весело уточнил, как именно я себе представляю процесс написания трех писем одновременно. Он явно что-то замыслил, но я не понимал, что именно, а Сэддок только посмеивался и обещал, что сразу после ответа от Денно и Суина я все узнаю, заявив, что было бы нелепо озвучивать план в тот момент, когда все обстоятельства могут неожиданно стать против его исполнения.

Я терпеливо ждал. И вот однажды, даже почти торжественно, Сэддок вручил мне конверт с гербом Дех-Раадена, подписанный: «Мастеру Алво, Великий Дом Райлед». Я, нервно сглотнув, медленно его открыл под ехидным взглядом учителя. Денно и Суин приветствовали меня в новом статусе, соглашались удовлетворить прошение о границах полностью и выражали надежду на столь же долгое и дружеское общение, как и с моим союзником, Великим Домом Серион.

– Союзником? – Я поднял на Сэддока глаза, полные искреннего удивления. – А они откуда узнали?

Мастер упоминал, что в своем письме не сообщал пока о нашем с ним статусе.

– Алво, тебе не хватило одного урока о том, что ты не умнее других? – Учитель, склонив голову, смотрел с нескрываемой иронией. – Ты, вроде, уверял, что полностью его усвоил?

Я предпочел быстренько сменить тему:

– Интересно, они сильно разозлились? Они же не могли не догадаться, что тогда, после экзамена, я знал информацию, которую требовали мастера?

Сэддок был уже наслышан о произошедшем в Оккаре и обо всем моем плане от меня же лично. Пока я все это рассказывал, он провел немало, надеюсь, счастливых минут, радостно смеясь. В конечном итоге он назвал меня просто невероятным везунчиком, который одним коротким движением головы сумел запудрить мозги всем четырем Великим Домам разом, и еще нашел своему поступку вполне сносное оправдание. После чего со своим вечным ехидством заявил, что у меня есть все задатки Великого Мастера, и он явно не ошибся в выборе союзника. Оценка учителя была мне очень приятна, но я все еще продолжал недоумевать, почему, услышав о том, что произошло, он ни капли не разозлился.

– Скажем так, – Сэддок с улыбкой постучал пальцами по второму конверту из Дех-Раадена, лежащему перед ним, – они получили наслаждение от этой маленькой игры и выразили надежду, что, для блага самого нового Великого Мастера, это все не было просто случайной удачей.

Я тяжело, коротко вздохнул, мрачно ухмыльнувшись.

Учитель, наконец, посвятил меня в подробности своего плана. Получив из Дех-Раадена письмо с подтверждением права на земли, он написал в Хэйлед, подробно все объяснив и мягко намекнув, что просьба мастеров была исполнена ровно так, как озвучена. После чего ненавязчиво уточнил, не желает ли мастер Орлин вспомнить о своем обещании поддержки и не оспаривать границ нового Дома. В Суулед же Сэддок просто написал, наконец, письмо.