Первое время мы пили и ели молча. Пока я двигался с караваном, не позволял себе думать о нормальной еде и по-настоящему холодной выпивке, но теперь имел полное право насладиться нашим с ними воссоединением. Еще, конечно, я скучал по приличным кроватям, но с этим следовало ждать до Оккара, благо оставалось не так уж и долго идти. Сейчас, спустя пять суток путешествия, я уже предвкушал, что послезавтра к вечеру, наконец, окажусь в пещерном городе. Теперь же я просто воспринял минуту отдыха с благодарностью и позволил себе немного расслабиться, наблюдая за происходящим. Мои спутники начали перешучиваться между собой, обсуждать прошедшую часть пути и строить планы на будущее. Малое количество сууленов способно, в принципе, молчать дольше одной минуты, а уж после сегодняшней дороги, где они вынуждены были играть со своей мнительностью в полной тишине, парни начали говорить вдвое быстрее, громче и эмоциональней прежнего, словно пытались нагнать упущенное. Меня, к счастью, не трогали, и я вполуха следил за беседой, сосредоточив большую часть внимания на айсуне.
Алу-Ша так же молчал. Я чувствовал, что он сверлит меня взглядом и явно хочет перекинуться парой слов. Компания торговца приносила мне удовольствие, так что, довольно быстро сдавшись, я переместился вместе со своей кружкой под старую грушу в центре двора и дал сууледу возможность поговорить со мной наедине. Алу-Ша не заставил себя долго ждать и, подойдя, уселся рядом на траву, облокотившись спиной о шершавый, нагретый на солнце ствол. Сделав пару глотков выпивки, торговец умиротворенно вздохнул:
– Хороший они здесь айсун варят. Крепкий и правильно горький.
– Ага, – с усмешкой откликнулся я.
– Спасибо, Алво. – Алу-Ша снова вздохнул и невесело хмыкнул. – Я думал, это место нас с ума сведет.
Я пожал плечами:
– Чего же сами не свернули?
– Есть что-то внутри, – торговец нахмурился, подбирая слова, – что не дает…
– Бороться надо с этим что-то. – Я бросил на него насмешливый взгляд.
Однако, я был, признаться, удивлен, что он вообще оказался способен поговорить на эту тему, а тем более поблагодарить. Уже дорогого стоит.
– Знаешь, – Алу-Ша усмехнулся, отпив еще немного айсуна, – я сначала решил, что это все твоих рук дело.
– Это зачем бы оно мне понадобилось? – Немного обиделся я.
– Да кто вас, магов Разума, разберет? – Ехидно отозвался торговец, – Я много разного видел, парень, и ни одной живой душе не доверяю, в принципе. Нахлебался за жизнь досыта.
– А мне с чего тогда веришь? – Я приподнял бровь, – мало ли, что я говорю.
Суулед помолчал, уставившись в одну точку невидящим взглядом, потом спросил:
– Бывал у нас, в Мирте?
– Приходилось, – кивнул я, с некой затаенной нежностью вспоминая жемчужину Востока.
– Как мало здесь Воды… – Алу-Ша продолжал смотреть в никуда. – В Сууледе воздух искрится от влаги, переливается ей. А тут так сухо, что не верится даже. Вроде и ручьи тебе пожалуйста, и горные речушки… Странно. Хотя, ты же не видишь ее уже… Воду…
Я улыбнулся и прикрыл глаза. Я ощущал всю его привязанность к ткани мироздания и Воде, и снова невольно задался вопросом, почему подобный человек не остался в Доме.
– Вижу я ее. – Тихо сказал я и сразу поймал на себе быстрый, удивленный взгляд торговца. – Тонкие сапфировые Нити. Словно пунктирные линии повсюду.
– Мало, – он упрямо качнул головой, – здесь ее мало!
Я недоверчиво покосился на сууледа. Как-то слишком легко он воспринял новость, которую другие маги считают абсолютной ересью. Я чувствовал, что он мне поверил, просто взял и поверил на слово, и это, признаться, невероятно поражало. Настолько, что я решил проверить, как он отнесется и к доказательствам, просто из чистого любопытства.
– Я видел Мирту. Видел, что за белым камнем она словно соткана из сапфиров. Здесь не так. Много черточек, а поймать, – я потянулся к одной из тысяч искорок, сверкающих вокруг, и на моем пальце осталась капелька воды. – Поймать тяжело…
Глаза Алу-Ша округлились, и он ошарашено выдохнул:
– Как так?
Я рассмеялся, громко и радостно, будто ребенок, чья шалость удалась. Затем с улыбкой ответил:
– Такой вот дар. От природы.
– А с остальными? – прищурившись, уточнил суулед.
– Тоже. Все их вижу и могу плести. Но, в первую очередь, я серионец, и всегда им был.
– Значит, не показалось. – Коротко усмехнулся торговец. – Твой кокон. Там все Нити, не только Разум, а я уже подумал, что действительно с ума схожу.
Приподняв бровь, я очень внимательно рассматривал сууледа. Он, в принципе, кроме своей Воды ничего в моем коконе видеть был не должен. Сапфировые Нити и общий серый силуэт. По-хорошему, как раз Вода его и должна была удивить, причем настолько, что и спросить мог бы раньше. Но какие все Нити? Какой Разум? Не мог он их разглядеть никак.
– Это прекрасный дар, Алво. – Продолжил со вздохом Алу-Ша и как-то вдруг поник: – Может, будь я моложе, я и сам бы так смог… Я ведь тоже их вижу еще… Но прикоснуться всегда боялся…
Значит, есть в мире и другие маги, подобные мне?
– Алу-Ша, почему же ты не остался в Доме? – Окончательно не выдержал я всей абсурдности судьбы торговца. – К чему все эти караваны?
– Оставь печальные истории прошлому, парень, – суулед невесело усмехнулся. – Отвечу лучше на другой твой вопрос. Когда все это началось, я стал смотреть на Нити, меня они всегда успокаивают. И я видел, что ты не касаешься их.
– Если бы и касался, то только, чтобы вам помочь. – Я снова обиделся. Вот и делай после этого добро людям.
Хозяйка принесла нам новый айсун и умопомрачительно пахнущее мясное рагу. Грубые глиняные миски она дополнительно поставила на тарелки, чтобы гости не обожгли пальцы, раз не желают есть за столом. От такой заботы и аромата настоящей еды я моментально успокоился и махнул рукой, в которой уже сжимал горбушку свежевыпеченного ржаного хлеба:
– А, ладно, все равно не поверишь. Любите вы, суулены, считать серионцев монстрами.
– Извини. Оно как-то само выходит, – ехидно отозвался торговец.
Мы бодро заработали ложками. Уверен, это было самое восхитительное мясное рагу в моей жизни.
– Остроты не хватает, – довольно крякнул Алу-Ша, выскребая дно миски до капли. – А вообще – прекрасно.
Он покопался в своей торбе и выудил на свет аккуратную, квадратную деревянную шкатулочку размером примерно с ладонь. Я почуял знакомый запах и затаенно улыбнулся. Торговец тем временем помахал хозяйке рукой, жестом приглашая к нам.
– Все понравилось? – Она очень переживала.
– Изумительно, – я вытянул уставшие ноги и, старательно скрывая собственный азарт за довольной усмешкой, приготовился наблюдать представление. Слишком хорошо я знал сууленов – за вкусную еду они, не раздумывая, душу отдадут.
Алу-Ша заметил мое выражение лица и хитро ухмыльнулся.
– Очень вкусно, красавица. – Он протянул шкатулку. – Вот, держи подарок.
Старушка подозрительно разглядывала то торговца, то коробочку.
– А что это? – Осторожно уточнила она, наконец.
– Цинду. Для экспериментов с мясом, – беззаботно ответил Алу-Ша.
Хозяйка охнула и отдернула уже начавшую было тянуться руку:
– Вы что! Она же дороже всего этого дома стоит!
Шкатулочка и впрямь была не маленькая, но на дом, все-таки, вряд ли бы потянула.
– Бери, говорю, – Алу-Ша слегка потряс рукой. – За вкусную еду и больше не жалко отдать.
Старушка испуганно покосилась на меня, словно ища помощи против упрямого и непомерно щедрого сууледа.
– Берите сейчас, – усмехнулся я, ровно так же, как торговец, считая подарок вполне заслуженным. – Он же ее потом случайно на столе оставит, и пропадет специя.
Алу-Ша в подтверждение моих слов принял максимально непрошибаемый и упрямый вид.
– За обед мы отдельно заплатим, – на всякий случай решил успокоить я женщину.
Хозяйка, наконец, взяла шкатулочку. С нежностью и осторожностью, словно редчайшую драгоценность, она повертела ее в руках и очень медленно приоткрыла, с удивлением разглядывая доверху насыпанный ярко-оранжевый порошок. Воздух наполнился сладко-острым ароматом. Этот запах, воплощение самой Мирты, я бы не с чем не перепутал.
