– В костюме, как ты поняла, Роберт Алдерман.

Камера немного трясется, и звучит громкий отрывистый голос. Вроде на английском, но ничего не разобрать. Мальчики поднимают оружие вверх. Голос звучит еще раз, они стреляют в небо и хором что-то кричат. Роберт смотрит на часы, а его спутник улыбается золотыми зубами.

– А вот этот здоровый хрен – местный полевой командир, – Саша задумчиво смотрит на экран. – И через две недели после этой встречи он, короче, развяжет большую гражданскую войну, в результате которой станет президентом.

– Ого.

– И хрен знает, что ты об этом спрашивать будешь.

– Да уж…

– Про Роберта вся инфа примерно такая. Точно знаем, что после развала Союза он отсюда оружие тоннами вывозил. Потом в Афганистане мутил что-то. Потом в Африке. А погиб и концы в воду, – Саша гладит меня по лодыжке. – Сдается мне, можно эту тему вообще не поднимать.

– Блин. Ну да, – и он ухмыляется.

– Спроси лучше, у нее все свое или имплантаты.

– Ой, отвали.

Выбрала на завтра черную юбку-карандаш, белую блузку и черные туфли на каблуках. Сашин ком одежды на полке в гардеробной, кажется, только вырос. А внизу пара синих кед стоит и ботинки зимние. Может, как в старой квартире, выделить ему две полки, а остальное себе оставить? Он тогда аккуратно все складывал, а к таким просторам не привык, видимо. Настя заявила, что пять миллионов с Мелани наберем. Может, и правда выйдет. Снимем все, и надо будет подумать, кому продать рекламу в ролике с ней. И лучше бы Ане нормально все сделать, иначе придушу дуру.

– Охренеть, – раскрыв рот, Аня провожает взглядом ручей, что бежит от вертолетной площадки через луг. Теплый ветер развевает ее волосы, и цветы пригибаются к земле фиолетово-розовой волной. – Как в сказке.

Встретила меня в «Ритце» с лицом, выражающим восторг, недоверие и готовность реветь. Будто перед ней держат щеночка и случится одно из двух: либо ей его подарят, либо бросят под поезд. Оделась как надо: аккуратное светлое платье-рубашка, черный кардиган и балетки. Даже волосы уложила. Только на шее блестит маленькая серебряная подвеска в виде анимешной морды кота. Молча поднялась на крышу, безропотно прошла обыск и забралась в вертолет. Только спросила, долго ли лететь.

Маленькие облачка быстро бегут за деревья на другой стороне дороги, а на обочине тормозит обтекаемый бирюзовый кабриолет.

– Привет! – машет рукой Ульяна. – Садитесь.

Сажусь на низкое переднее сиденье, а Аня, не сразу открыв дверь, забирается назад.

– Какая машина красивая, – Аня робко гладит сиденье, а Ульяна оборачивается к ней.

– Я Ульяна. Я главная, – дергает рычаг, и кабриолет, развернувшись на пустой дороге, летит к особняку, который стремительно вырастает между деревьев. Их густые кроны мелькают по бокам и уступают место широкому газону с высокими дубами. Разбитой машины уже нет. Сделав полукруг на площадке перед домом, Ульяна останавливает кабриолет прямо у ступенек и выходит.

– Извините, – робко говорит Аня, глядя на белые колонны, на которые опирается широкий балкон. – А можно перекурить?

– Давай, – Ульяна достает из клатча сигареты и они закуривают. – Ты сейчас кое-что подпишешь.

– Ага, – кивает Аня, а Ульяна окидывает взглядом ее белоснежные волосы, голубые глаза и губы без помады.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать, – затягивается Аня. – Скоро. А вам?

– Мне тридцать, – усмехается Ульяна. – Юля, скоро Мелани будет готова.

– А мне… – сопит Аня. – С ней можно разговаривать?

– Если она с тобой заговорит, отвечай, – Ульяна тушит сигарету в хрустальной пепельнице, что стоит на широких белых перилах. – В остальном лучше помалкивай. Пойдемте, – поднявшись по лестнице, она открывает тяжелую черную дверь, и мы входим в прохладный холл.

– Как красиво, – шумно выдыхает Аня, подняв лицо к золотой люстре, а потом указывает на пеструю картину с небрежными геометрическими фигурами. – Ой, а это что, де Кунинг? Ульяна кивает, и Аня, раскрыв рот, на ходу рассматривает картины. В библиотеке ничего не изменилось, лишь появились два минималистичных черных кресла.

– Охренеть просто, – вздыхает Аня, глядя на реку, что быстро бежит через солнечный луг за прозрачной стеной, и, распахнув глаза, подходит к большой картине между книжных шкафов. – Это же Поллок. Номер 31 вроде, – Аня завороженно рассматривает картину. – Я… – она поворачивается к Ульяне, – всю жизнь увидеть мечтала.

– Подпиши, пожалуйста, – та протягивает ей кожаную папку. Аня садится в кресло и послушно подписывает везде, где показывает Ульяна, а затем оглядывается, сложив ладони на коленках.

– Тут замечательно.

– Ага, – надо настроить ее на работу. – Давай за дело.

Коробки стоят у дальней стены зала, рядом с дверьми, что в прошлый раз были закрыты. Сегодня за ними видно такое же просторное помещение с прозрачной стеной, только вместо темных досок на полуголый бетон, а с потолка между труб вентиляции свисают черные провода. В коробках все, что нужно, даже в избытке. Все новое и, по словам Ани, лучших моделей. Ставим на штативы две камеры, и Аня подключает их к лэптопу, чтобы видеть все картинки. Пробуем свет и решаем все же поставить световые короба. То и дело поглядывая на картину, Аня их собирает. Тестируем микрофоны, потом на всякий случай проверяем запасные. Начну с общих тем, а там как пойдет. Сценарий придумать не успела, буду импровизировать. Усевшись на пол, Аня поставила лэптоп перед собой.

– Юлечка, ты слева ведь будешь?

– Ага, – смотрю в блокнот. На странице крупно написано: «Больная». Переворачиваю.

– Тогда свое кресло чуть левее сдвинь, пожалуйста. А кресло Мел немножко на меня разверни.

Ставлю черные кресла, как она просит.

– Вот, – Аня показывает большой палец. – Так чудно. Слушай, а может, еще у картины поставим камеру? Как бы со стороны вид будет.

– О, давай.

Аня ставит на штатив еще одну камеру. Интересно, про состояние Мелани можно спрашивать? А про наркотики? И в целом про вчерашний день. Еще раз восторженно оглядевшись, Аня серьезно хмурится.

– Ты как, нервничаешь?

– Ну есть немного.

– Юлечка, мы сейчас сделаем здоровское интервью! – Аня высоко поднимает руки. – Ты круче всех!

– Да уж. Постараюсь не забыть. Спасибо, Ань.

– Сядь в кресло. Проверим ракурс еще разок.

– Точно.

Сажусь и Аня, закусив губу, внимательно смотрит в лэптоп. Над блестящей рекой плывут редкие облака. В соседнем зале появляется Сара в джинсах и пиджаке и сосредоточенно пишет в блокноте, а через минуту к ней быстро подходит Мелани. Она в роскошном черном платье с длинными рукавами и туфлях на высоких каблуках. Сара что-то говорит ей, и Мелани, толкнув ее в плечо, разворачивается и шагает к нам, а за ней еле поспевает Ульяна. Обернувшись на стук каблуков, Аня вскакивает, а Мелани входит в зал. Ее волосы красиво уложены назад, а острая челюсть и обтянутые кожей скулы спрятались под густым макияжем. На совсем тонкой шее переливается ожерелье с крупными бриллиантами. Остановившись посреди зала, Мелани хмуро смотрит на меня, потом показывает пальцем на Аню.

– Это кто?

– Я Аня, – она улыбается во весь рот. – Снимать тебя буду.

– Хули ты вырядилась, как блядь? – брезгливо морщится Мелани. – С волосами что за говно?

– Ну… – Аня растерянно трогает кончики волос. – Обесцветила вот.

– Сара! – громко говорит Мелани, и Сара входит в зал. – Ты меня заебать решила? – Мелани показывает на меня: – Сначала эту блядь привела, – и кивает на Аню, которая обескураженно открыла рот. – А теперь еще одну суку.

– Мелани, для съемки нужен оператор, – Ульяна ставит на столик бокал красного вина. – Обычно съемочная группа больше.

Мелани шумно выдыхает носом.

– Хочу, чтобы было темно.

– Хорошо, – Ульяна жмет кнопку на пульте и пока на прозрачную стену опускается черная занавеска, закрывает двери. Зал погружается в темноту. Световые короба тускло освещают два кресла и журнальный столик. Книжные шкафы чернеют вдоль стены неясными силуэтами.