— А это не так? И они люди?

— Вот видите, вы отказываете им в человечности! Но даже не пробовали донести до них слово божье! Да — они люди! Иные, но люди, а вы — чертов ксенофоб. И нацист.

— И кто-то обвинял меня в лозунгах, — засмеялся Николо. Этот парень сам использовал штампы и ярлыки. Ничего нового он не услышал: привычные обвинения. Самое неприятное, что он еще и попытался передать информацию врагу.

— А вы не думали, святой отец, что своими действиями ставите под угрозу жизни солдат, которые отправляются за Барьер? Или жизни вампиров вам важнее?

— Кардинал, в самом начале Холодной Войны у США и союзников была атомная бомба, а у русских еще нет. И несколько ученых-физиков передали им секреты, чтобы русские тоже сделали свою бомбу. Их назвали предателями, но время все расставило по своим местам: они спасли мир от ядерной войны на истребление. Кто они: предатели или герои?

— Юноша, и американцы, и русские оставались людьми, а вы обманываете себя, когда считаете этих существ за Барьером такими же, как мы. Дьявол сыграл злую шутку, придав им облик человека.

— Дьявол здесь не при чем, Стоффа. Их создали люди, люди, кардинал.

— Дьявол направлял их.

— Кардинал, вы всегда казались мне человеком разумным и прогрессивным, но, видит Бог, я ошибался.

— Бог все видит, но ошибаетесь вы в том, что хотите стать героем, совершая поступки не героические, а подлые.

— Остановить войну и спасти тысячи жизней — это подлость? — Орландо заерзал на табурете. — Это подлость?

— Скажите, святой отец, в вашем приходе, в Мексике, были члены картелей?

— Да.

— И они исповедовались вам?

— Конечно, — с какой-то гордостью ответил предатель.

— И вы им читали проповеди по воскресеньям, что поступать так, как они поступают — дурно, не по-христиански?

— Да, мне часто за это анонимно угрожали, но я продолжал.

— Но эти же члены картелей продолжали исповедоваться и после проповедей?

— Продолжали, в чем…

— Секунду. И в своих новых исповедях они совершали те же дурные поступки?

— Да, но…

— Вы — болван, святой отец, — Николо поднялся с табурета и наклонился к предателю. — Вы — просто болван, который решил, что зло можно заговорить! Зло нужно останавливать. Это трудно, это опасно, это не всегда популярно, но иначе — никак. А те члены картеля убивали и тут же бежали к вам замаливать грехи. Им удобно так облегчить свою совесть, да и вам: проповеди же вы читали! Но вы же вряд ли запрещали им посещать Церковь, пока они не прекратят злодейства!

— Господь принимает всех: и праведных и грешных.

— Но вы же не Господь! — закричал Николо. — Вы — человек! Вы могли заставить их, хотя бы попытаться прекратить, но просто играли роль. Роль священника, читающего проповеди про то, что убивать плохо.

— Все не так, вы не понимаете, что там вообще творится.

— Я? Не понимаю? Святой отец, я поездил по миру, побывал в таких местах, в которых ваша Родина покажется самым уютным и безопасным местом, так что я прекрасно понимаю, о чем говорю. И я видел, имел честь общаться с миссионерами, которые несли слово Божье тем людям, которые могли убить их в любой момент. Но они его несли, и не только слово. Ведь важны еще и дела. Они строили школы, они строили больницы, они спасали гонимых, рискуя жизнью. Так что не нужно говорить мне, что я чего-то не понимаю. Да, Мексика — опасное место, не Европа, но и не Индонезия, которую вы мне ставите в упрек. Там, кстати, когда я вмешался, люди умирали от голода десятками тысяч, а нашу помощь растаскивали местные банды, а потом китайцы решили уморить голодом еще людей, чтобы новое правительство пало. И всему миру, кроме нашей Церкви, было на это плевать. Мы, кстати, тоже могли ограничиться молитвами об урожае и терпении, но вот только тогда погибли бы еще тысячи людей.

— Стоффа, вы не видите, что примеряете на себя роль Бога? — предатель не унимался.

— Нет, я просто не могу спокойно смотреть на зло. И, если у меня имеется возможность, то сражаюсь с ним. Но я понимаю, что не все люди — бойцы, не понимаю я другого: измены. Святой отец, кто вас надоумил помогать вампирам?

— Никто. Я сам так решил. И это- не помощь, это способ остановить войну.

— Идиот. Предающий за деньги — подл и низок, но предающий по глупости — еще и жалок. Воистину, если Господь хочет кого-то погубить, то лишает его разума.

— Господь милосерден, его любовь безгранична, об этом вы забываете, Стоффа. Перечитайте книгу, которая у вас в руках.

— Господь наделил нас разумом и волей, чтобы мы стали лучше. Чтобы мы менялись сами и меняли мир к лучшему, а не просто читали тексты из Библии. Сейчас 21 век, и услуги чтецов, хвала Господу, уже не требуются. Мы должны показывать людям пример, направлять их, а не цитировать Священное Писание. Они его и без нас прочитать могут.

— Но не понять. Не всем дано…

— Святой отец, вы считаете себя выше тех, кто приходит к вам в Церковь. Вы думаете, они не смогут разобраться в Писании без вашей помощи? Вы думаете, что они глупы и невежественны?

Орландо молчал, но по тому, как краска заливала его лицо, Николо понял, что попал в больное место:

— Нет, святой отец, наша паства — не глупа, не всем, конечно, достает образования, но они явно не глупее нас с вами, так что людям от нас требуются не столько слова, сколько дела и пример. Бороться с голодом, с болезнями, помогать получать образование — вот наша задача, а не просто читать им произвольные куски Библии. И разобраться с существами за Барьером — это тоже борьба со злом!

— Но почему, кардинал, от вашей борьбы столько трупов? Может, методы не те?

— Увы, еще не изобрели методы бескровные и безопасные, когда ты борешься с людьми, привыкшими к насилию и убийствам. Но Господь хранит чад своих.

— Опять пустая демагогия.

Николо чувствовал себя беспомощным: этот упертый баран никак не мог понять, что ошибается в своих умозаключениях. Некоторая доля правды в обвинениях, которые он выдвинул против Николо, имелась. Он и сам начал замечать, как грех гордыни все прочнее укореняется в его душе, но надеялся справиться с ним, когда работа будет сделана. Пока это шло только на пользу дела: людям нравился его энергичный и властный стиль. Он помогал привлекать внимание к операции, а внимание означало деньги и поддержку. Но этот Орландо основательно погряз в своих фантазиях, надеясь, что проблема кровососов растворится сама собой. А еще он пошел на открытое предательство.

— Святой отец, так кто еще помогал вам, кроме тех, кого офицерам удалось схватить? Обещаю, если вы назовете их, то мы не причиним им вреда. Они еще не совершили преступление, так что мы просто вышлем их отсюда. И все. Полковник Монтгомери не станет преследовать их.

Орландо посмотрел на британца, и тот уверенно кивнул. Николо нахмурился: если предатель пойдет на сотрудничество, то он заставит полковника сдержать обещание. Но молодой священник только рассмеялся:

— Вашим словам нет веры, кардинал. Я был один. Давайте, закончим этот пустой разговор, пусть мной займутся более компетентные люди.

— Хорошо, — спокойно ответил Николо, — так и поступим. Только вы зря надеетесь, что вас будут пытать, святой отец. Никто не станет делать из вас мученика. Я думаю, что уже к обеду, вас лишат сана, затем правительство Мексики аннулирует ваше гражданство, а я позабочусь о том, чтобы эта история попала в медиа. Пусть семьи тех, кто доверился мне и вам, знают, как поступают с их родными пособники вампиров.

Он вышел на улицу. И впервые за много лет захотел закурить. То, что у кровососов есть поклонники, не являлось большим секретом, но то были сумасшедшие инфантилы, которые, не будь вампиров, придумали бы еще какую-нибудь херню. Но священник? Хотя, чему удивляться. Все священники прежде всего люди, со своими страхами, надеждами и заблуждениями. И он сам точно такой же. Обычный человек, взявшийся за необычное дело.

Огней на огромной стоянке становилось все больше. Солдаты просыпались, чтобы умыться и приготовиться к дальнейшей поездке. До Барьера оставалось всего сорок километров, так что в десять утра, армия вторжения начнет переход через Врата.