Вскоре стало видно, что фигура эта слишком крупная для человека и неестественно угловатая. Но тут я вспомнил, что уже видел нечто подобное. Такой силуэт, как бы состоящий из наборных деталей, имеет полный комплект вечной брони хранов элит-звена. И говорили, что эта защита, пользуется ими, чуть ли не со времен праотцов. Она не горит, не подвержена никакому яду, да и пробить его практически невозможно даже арбалетным болтом.

Я еще всегда думал: «Вот зачем им, хранам элит-звена, такая броня нужна?! Их зона ответственности — рубка, где самой большой проблемой может стать… ну-у, пьяная драка, наверное… если, конечно, старшие командиры вообще способны упиться до такого! И, как по мне, так лучше б отдали такую мощную защиту хранам, которые охраняют Последний предел да плантации от одичавших откастов и стай голодной живности».

Тем временем странная фигура в вечной броне приближалась, и сквозь усиливающийся скрип стал слышен и голос, тоже отдающий скрежещущим металлом:

— Внимани-ни-ние… опас-с-сность… неиденти-и-ифицируемые живые о-о-объекты… неиденти-и-ифицируемые меха-ха-ханические о-о-объекты… в целях бе-бе-безопасности…

— По команде «три» стреляют все болтами, — раздался приглушенный голос Стояка откуда-то сбоку, — целиться в сочленения брони!

Движущаяся фигура, продолжая бормотать про опасность, стала поднимать какую-то неизвестную пушку одной рукой и наводить… на меня!

— Хвост, живо оттуда! — заорал Паленый.

Да я уж как-то и сам понял! И, за мгновение, как луч из неизвестной пушки прошил то место, где только что торчала моя голова, кувырком ушел к стоящей чуть впереди машине командира. Обернулся, на раме возле колеса нашего багги краснела дымящейся маленькой дырой.

— Три!!! — тут же заорал и Стояк.

Я в этот момент плюхнулся на живот и прямо из-под днища багги выстрелил. Болт мой, понятно, был последним, так что когда я передергивал рычаг перезарядки, охваченная молниями бронированная фигура уже заваливалась. Отчего рука с пушкой тоже тряслась, но уже во вздернутом состоянии, а луч, так и пульсирующий из дула, повторял траекторию ладони и чертил замысловатые фигуры. Сверху, куда он уходил, в его же свете, были видны клубы, то ли сыпавшейся с потолка каменной пыли, то ли дыма.

— Живо все! К нему! — орали в два голоса Стояк и Паленый, а сами уже неслись вперед.

Я подорвался и припустил за ними.

— Поберегись! — рявкнул наставник и первым делом, подлетев к противнику, снес кисть, удерживающую пушку.

Пальцы механоида даже в отрубленной руке продолжали жать на гашетку, и не прервавшийся луч последовал за ее полетом и изобразил в воздухе восьмерочный финт… притом опять в мою сторону. Я был вынужден снова, прямо на бегу, нырять вниз и перекатываться в сторону. Успел. Пушка бахнулась о землю, кисть на ней разжалась и наконец-то все прожигающий свет погас.

В общем, до полисая я добежал тоже последним, а все остальные уже рубили того свордами и молниевые росчерки теперь скакали по всей трясущейся фигуре беспрестанно.

— Коли в сочленение! — рыкнул наставник в мою сторону.

Возле меня дергалась нога, так что по ней я и вдарил, метя под наколенник. Замахе на восьмом сустав под броневой накладкой хрустнул, я рубанул в зазор уже наотмашь и возле меня, тряся ступней, заелозила отрубленная лодыжка, разбрызгивая вокруг себя не кровь из артерий, а искры из драных проводов.

Тут Паленый отпихнул ногой и голову от тела, при этом, та еще продолжала что-то бубнить.

— Повезло нам, еле двигался… видно ребята Прока его достали. Ага, вот и хвост старого болта под «челюстью» торчит, он то, похоже, ему и отрубал пол тушки. Удачно загнали, полисай его сам вынуть не смог, а потому, так полностью и не восстановился, — проговорил мой наставник, продолжая ворочать ногой все еще блымающую глазами и бубнящую башку.

Стояку это видно надоело и он, примерившись, вогнал сворд в одну из лупающих гляделок.

— Хорошо поиск начался, — констатировал он довольно, поднимая клинок повыше и разглядывая насаженную на него голову механоида, — отличный трофей! Еще и слава на весь Корабль — самого полисая завалили!

Но долго радоваться не стал, да и нам не позволил:

— Ну, что притихли? Это только начало, за работу парни!

В общем, загрузили всю расчлененку в кузов багги Пердуна и отправились примеряться к той каменной куче, что прятала от нас богатства «золотого» квартала.

А потом мы копали. В прямом смысле, небольшими такими, острыми лопатами.

Слежавшиеся за несколько сотен лет мелкие камни поддавались плохо, а за каждую высеченную с размаха искру Стояк устраивал нагоняй, грозя по возврату из рейда послать к интенданту Капу, выклянчивать новый инструмент.

По тому, как все после таких слов морщились, я понял, что дело это, как минимум, неприятное. Был ли прижимист казарменный интендант или просто, сам по себе человек говнистый, я пока не знал, а потому, в чем там суть наказания, не догонял. Впрочем, проверять на себе тоже не собирался и, когда наступала моя очередь вставать в забой, действовать лопатой старался аккуратно.

Но Паленый, стоило нам присесть в стороне на передых, на очередной, раздавшийся в чью-то сторону выговор командира, махнул рукой и пояснил:

— Не бзди, мелкий, это он не со зла — у него нэрвы! Щас, только до прохода докопаем, так он сразу забудет обо всем, — а потом еще и похвалил. — А ты ничего, молодцом, и кличка у тебя действительно подходящая — двигаешься быстро.

Я кивнул на это сдержанно, но внутренне возликовал, потому что подтвердить на новом месте свое прозвище, как я знал, удавалось далеко не всем, а вот за какие заслуги прилепится новое, еще неизвестно.

Так что к последующей копке я приступил преисполненный энтузиазма, и лопаточка моя порхала в руках, будто я сто раз уже с ней дело имел.

Хотя, конечно, никакой мой бравый настрой не мог сравниться с умением Пердуна! Он греб так, что мелкие камни из-под лопаты летели веером, а крупные, которые лично мне приходилось подкапывать и, напрягаясь, откатывать, у него как мячики скакали вниз по насыпи. Если честно, пока работал Пердун, все остальные старались держаться подальше, а то и вовсе сделать вид, что сильно устали и отвалить от места работ.

Но и производительность у него была, конечно, отменная, так что никто не удивился, что первым до нижнего края ригеля доковырялся именно он.

— Край, командир! — отрапортовал Пердун, когда в очередной раз, пока он греб, все «передыхали» подальше, — Пошел на подкоп.

На ту сторону он тоже пробился первым. Но в этот раз был сразу отстранен, а вот Бат, который к этому моменту уже находился рядом, оставив охрану возле насыпи Куку, первым сунулся в дыру.

Вернулся быстро.

— Там, по ходу, опять механоид… и возможно не один — уж больно скрип какой-то разномастный. А другой опасности вблизи, вроде нет.

— Вот, опять! — взвился Прыщавый. — А если они еще не подбитые, а цельные до сих пор бегают? Как мы с ними справимся?!

Паленый тяжко вздохнул, укоризненно посмотрел на него и, пропихивая вперед оружие, полез в подкоп.

Вернулся тоже почти сразу.

— Да, там три механоида, но это гуты, — спокойно сказал он, — кто не боится, может пойти туда со мной и на них сверху посмотреть, они нас даже не заметят. А заодно глянем, как они движутся, чтоб потом на их пути барахло не расставлять, — и сам нырнул обратно в нору.

— Так, ты, Прыщавый, и ты, Пердун, остаетесь здесь и расширяете проход, что б потом было удобнее добычу к машинам подтаскивать, — велел командир, — Мелкий, здесь останешься или с нами пойдешь? Выбирай сам, а то потом мне твой наставник опять мозг выедать станет, что я тебе учиться не даю, — усмехнулся он и тоже полез в проход.

Бат к этому моменту уже был на той стороне, последовав сразу за Паленым. Его никто не спрашивал и ничего ему не приказывал, он сам прекрасно знал, в чем заключаются его обязанности.