Александр раскатисто рассмеялся, выбивая меня тем самым из напряженного осмысления той информации, которую он мне выдавал. Так что, один из переполнявших мой разум вопросов «вывалился на язык» как-то сам:

— Узаконивание супружества? Свадьба?! Это чё такое?

— В вашем обществе разве такого нет? — видно спросил я совсем что-то не то, если даже Сайрус мне ответить иначе, чем вопросом на вопрос, не смог. — Мужчина и женщина, живущие в паре, разве не регистрируют свои отношения со временем? Брак, супружество, семья… может у вас теперь это как-то по-другому называется?!

Брак — не знаю такого слова. Супружество — тоже. Семья? Примерно представляю, что это такое… но вот как это узаконивают? В общем, все сложно…

— Не знаю, — признался я честно.

— Ну, да. Вы же еще очень юны, господин Зак, потому действительно можете таким не интересоваться, — покивал Сайрус головой.

«Ну и ладно, пусть так считает — мне проблем меньше!»

— Насколько понимаю сам, — меж тем, продолжал мой собеседник начатую мысль, — что обычно пары узаконивают свои отношения, то есть, регистрируют в госструктуре общины брак, когда собираются заводить детей. А свадьба… так называется праздничное мероприятие, которое проводится в связи с этим событием.

Я слушал его в пол уха, выхватывая из сказанного более-менее знакомые слова, а сам смотрел на экран, где мне показывали движущиеся картинки, видимо со свадьбы Александра и его Майи.

Мужчина был вполне узнаваем. То, как он выглядел в своем посмертии, не особенно отличалось от виденного мною на экране. Да, возрастные изменения меняли, но не так, что бы сильно — тот же высокий рост, хорошо развитое крепкое тело, вполне узнаваемые строгие черты лица. Хотя, конечно, тогда, в молодости, они у него, без грубоватого наложения резких мимических складок, казались мягче. Да и белых проблесков в темных волосах, тогда совсем было не видно.

Ну, а женщина и вовсе выглядела потрясающе красивой! В белом платье необычной воздушности, с живым тонким лицом и в покрывале, тоже белом и легком, которое ничего не закрывало, а скорее только украшало, она мне чем-то напомнила Матерь Спес — в том ее незабываемом образе, что был изображен над ареной.

У тех-то женщин, что видел я, все было спрятано — и руки до запястий, и волосы, а у Матерей даже лица. А вот у Майи на движущихся картинках плечи и шея полностью открыты взгляду, и даже странные выпуклости на груди, которые отчего-то уродливыми мне не казались, а наоборот притягивали взгляд. Светлые же пряди волос, переплетаясь с волнами прозрачного покрывала, вообще свободно развивались на сквозняке, вводя меня тем самым в некоторое недоумение по поводу настолько плохой отладки вентиляционных систем в помещении, где проводился праздник.

Впрочем, помещение, наверное, было огромным — на картинке прекрасно видны обширные растительные насаждения позади собравшейся толпы, а потолок совершенно не выдавал швов меж традиционно голубых фальшпанелей, что говорило о его немалой высоте.

Так что, скорее всего, вся шумная толпа в дурацких разноцветных одеждах, находились в помещении парка. А те уж точно маленькими не бывают и идеально отрегулировать воздушные потоки в них, насколько я слышал, действительно сложно.

— Ну что, продолжим дальше? — спросил меня Сайрус.

Я кивнул. Текст на боковом экране пополз вверх и снова зазвучал голос Александра:

«Вскоре, после того, как мы с Майей прибыли с Земли, где проводили медовый месяц, мне поступило предложение, в котором меня приглашали в команду, набираемую для подготовки миссии переселения на Надежду. Мне предлагалось возглавить хозяйственную службу.

Да, именно тогда я узнал, что планете, которая до этого носила условно-техническое название Хара-2, присвоили собственное.

Конечно, подготовительный процесс к такому мероприятию, каким бы он ни был важным, не мог занять более пяти-семи лет, но по значимости в моей карьере такая, занимая должность, дала бы значительно больший плюс в мой личный файл. Так что, не раздумывая, я принял предложение.

Но через год после рождения Шона и, соответственно, всего трех лет работы в проекте, было введено дополнение в закон, ужесточающее нормы для подачи прошения на постоянное проживание на Земле. Теперь для утверждения статуса «достойного гражданина, получившего разрешение не по выслуге лет, а в связи с немалым вкладом…» во что-то важное, соответствовать всем пунктам прошения полагалось не только самому заявителю, но и взрослым членам его семьи.

А моя Майя была обычным дизайнером интерьеров, что усугублялось ее специализацией по «Голограммному программированию», которое в основном находило применение, именно при оформлении интерьеров в закрытых помещениях орбитальных станций.

То есть, мало того, что ее рабочая деятельность не предполагала никаких значимых достижений, но рассматриваться могла еще и как больший препон, поскольку была не востребована на самой планете.

Прикинув, сколько лет ей придется потратить на получение новой специализации, а потом, на достижение каких-то достойных результатов на новом месте, которое в любом случае не предполагает чего-то значимого для человечества, нам стало понятно, что наша мечта о постоянном проживании на планете сможет осуществиться конечно… но, скорее всего, как и у многих — ближе к пенсионному возрасту.

А на проекте, где работал я, как раз начинался этап утверждения на занимаемые в экспедиции должности.

Вот, как-то так и получилось, что мы с Майей отважились подать заявки на зачисление нас в список претендентов. А через полгода я уже был утвержден на должность старшего администратора будущей колонии«

После этих слов начались сложности — если до этого момента, хоть и плавая в терминах, я все-таки умудрялся как-то суть происходящего улавливать, то тут и вовсе перестал понимать о чем идет речь.

Александр видно ударился в разъяснения подробностей по подготовительным мероприятиям, в которых участвовал. Но в этом случае он был точно уверен в том, что говорит, и без всяких извинений к «другу», сыпал теперь совершенно непонятными словами, которые, складываясь во фразы, звучали для меня и вовсе как нечто не воспринимаемое.

После пары-тройки предложений, видя полное мое непонимание, Сайрус останавливал движение текста на экране и, соответственно, голос Александра, и делал пояснения.

После темы пятой, вынесшей мне мозг, я натурально — взвыл!

Уж не знаю, стало ли меня Сайрусу жалко или он все-таки понял наконец, что моя голова перегружена и я уже перестал вникать не только в слова Александра, но и в его объяснения.

В результате последнее, что мне было показано… так, чисто картинкой… это старт транспортника, отбывающего к Надежде.

А у меня не было даже сил спросить, ни почему в послании слово «корабль» везде пишется с маленькой буквы, ни почему конкретно этот, который показывали мне, носит имя Матери Спес.

Впрочем, признать в части конструкции корабля тот сфероид, что составлял рубку… нашего Корабля, я смог. Он сидел нашлепкой на одном конце длинного цилиндра, придавая транспортнику вид гриба.

Но это так — мысль в голове бродила по переполнившимся «отсекам» сама по себе, но наружу не лезла и вопросов за собой не влекла.

Ну, гриб и гриб, не все ли мне равно, как выглядит этот, придуманный Сайрусом корабль… с маленькой буквы? В какой-то момент пришло понимание, что сюда я, скорее всего, больше не попаду, потому как, просто не выберусь отсюда.

Там, за дверью, столько всяких голодных тварей, которые, наверное, меня ждут…

А даже если и не ждут под самым порогом, то бежать до насыпи ого-го сколько! Да и вскарабкаться на нее по осыпающимся камням — еще та задачка. А у меня флаербласт сдохший, да на сворде неизвестно насколько хватит заряда…

Даже мелькнула было тоскливая мысль: «А не остаться ли мне здесь насовсем? Прожил же Александр в компании с одним лишь Сайрусом…».