— Да сам поймешь, если, конечно, не будешь желтую дрянь хлебать, — потом, понизив голос до шепота и вперившись в меня серьезным взглядом, сказал, — А так-то, учились вы спокойно, себя с лучшей стороны проявляли и давали разглядеть, что из себя представляете. А вас разглядывали, оценивали, направляли туда, где потом вас поэффективней применить можно будет. На пользу Кораблю и экипажу, конечно. Сильные и умные дальше пойдут, от них пользы больше. А слабые и глупые просто ходячими кирками и лопатами станут, а таким лишние метания и желания не нужны, от подобного, бывает, работа страдает.

— Ты так спокойно об этом говоришь?! Как ты можешь, ты ж сам интернатский! — сначала поразился, а потом и возмутился я подобной оценке происходящего.

— Да, как и большинство из нас… но я давно оттуда, а на данный момент в жизни повидал немало, и уже взрослым умом смог эту жизнь оценить, — он постучал пальцем по своему лбу, — И вот, что тебе скажу: живем мы правильно — рационально, — а, покосившись на компанию охотников, проходившую в этот момент мимо нас с полными подносами, наклонился к самому моему уху: — Но рассуждать вслух о таком я тебе не советую. Сильно разумные, как и чересчур резвые, тоже в каменоломне оказываются. Только таким не от одного стояка укольчики прописывают, но и от излишней разумности тоже. Вон, как он, после них станешь, — кивнул Паленый на Пердуна, — всем довольный сразу!

Тот, увидев, что мы на него внимание обратили, разулыбался:

— Чё там, про меня что ль говорите?

— Да, думаем тебя за добавкой послать. Сходишь? — ответил ему Паленый.

— Да я за добавкой завсегда пожалуйста! — подорвался тот, и унесся в сторону раздатка, даже не спросив, что нам принести.

А вскоре, не успел еще наш качок притащить полный поднос, как в столовую пришли капрал и Прыщавый. Так что впасть в очередные рассуждения по животрепещущей теме мы с наставником так и не успели. Да и не до того стало — стоило Стояку приземлиться за стол, как он объявил, что завтра с утра мы выдвигаемся в дальний поиск.

Так что вторая половина дня прошла в сборах и беготне.

Что делал сам командир и Прыщавый с Пердуном я не видел. Мы с Паленым были заняты подбором и примеркой моей экипировки. И если защитный комбез и прилагающиеся к нему атрибуты по моему размеру хозяйственник из нашей казармы отыскал достаточно быстро, то вот с оружием волокита случилась немалая.

У интенданта Капа на это дело имелись свои инструкции и предписания. Так что нам пришлось выдернуть Стояка, как старшего отряда, из его наиважнейших дел, и топать в один из пустующих домов, в котором было организовано учебное стрельбище.

Там уже получал допуск Гагат. А пока наши командиры и пожилой представительный мужик, оказавшийся сержантом искателей, обсуждали какие-то организационные моменты по предстоящим нашим командам рейдам, мы с ним успели перемолвиться парой слов.

Зур оказывается, все же успел сгонять в медпункт и выяснил, что Червяка на самом деле уходили неслабо, и местными медиками было решено отправить его в центральный госпиталь. Сиплый, капрал его команды, рвал и метал, и уже было чуть не вызвал Валета на бой. Но слух об этом успел-таки достичь ушей сержанта Вука вовремя и тот это дело пресек, постановив выплатить неустойку, как и было установлено правилами, в случае умышленного нанесения вреда члену экипажа.

А поскольку по такому предписанию ответственность несла вся команда и оплата производилась из общей выручки, то в результате вместо драки один на один, Валет заимел проблемы в собственном отряде, где его и отметелили всем составом.

Но долго болтать нам не дали, командиры быстро решили все текущие вопросы и, получив допуск для Гагата, команда Хряка отбыла в казарму. И уже мне пришлось вставать к барьеру, чтобы показать свое умение во владение оружием.

Естественно, вскоре стало понятно, что если с игольником, арбалетом и свордом я управляюсь неплохо, то вот фаербласт я даже в руки никогда не брал. Я, как только не крутил его, но так и не понял, как его снимают с предохранителя, что и было отмечено сержантом:

— Да их сейчас не учат этому в спецшколе! Что я вам говорил?! — воскликнул он, забирая оружие из моих рук. — Не то что в наши времена… Сходите сейчас так, а к следующему рейду обучите. Я и Хряку это сказал. Его мальчишка тоже не знает, с какого боку к фаербласту прикладываться.

На том и порешили.

В рейд выдвинулись рано утром.

Настолько рано, что когда мы в полной поисковой готовности подъезжали к заставе хранов, к общаге агриков только-только начал подтягиваться транспорт для перевозки рабочих.

Наша же экспедиция имела три кузовных, достаточно тяжелых и громоздких багги на двух человек и пару легких, более скоростных, одноместных, на которых ехали солдаты сопровождения. Я, понятное дело, был посажен в одну машину с наставником. Прыщавый, как всегда, находился при командире, а третьим багги довольно уверенно управлял Пердун.

Стоило нам подъехать к воротам в тоннель проселка и посигналить, как из здания поста к нам выбежал хран. Он проверил какие-то предъявленные ему Стояком пластилисты и дал отмашку. Тут же металлическое решетчатое заграждение, по которому, как я знал, в ночь еще и пускали электричество, со скрипом поползло вверх.

Нам пожелали удачного рейда и мы рванули вперед.

Во главе колонны здесь, на вполне обитаемых территориях, двигалась машина командира, а один из хранов держался сбоку от него. Следом рулил Пердун, потом мы с Паленым, а замыкающим в нашем небольшом отряде шел второй охранник.

Куда мы конкретно направлялись, я не знал. Да, впрочем, и остальные тоже. Как успел объяснить мне наставник, пока мы грузились на багги, что из-за конкуренции между поисковыми отрядами, это обычная практика. Командир разрабатывает план, но команду знакомит с ним, только хорошо отъехав от форпоста и убедившись, что по пятам никто не следует.

Так что минут пять мы пилили в совершенно никому неизвестном направлении. Хотя, конечно, центральные тоннели назвать «неизвестно направленными» можно было весьма условно.

На первой же развилке с не заваленным камнями проемом мы свернули. Но, несмотря на то, что широкая дорога, убегающая вдалеке за плавные повороты вверх и вниз, была вроде пуста, Стояк махнул рукой, веля всем остановиться.

Мы слезли с багги и направились к нему. Видимо настало время и нас посвятить в план предстоящих действий, и узнать в каком районе старой части Корабля будут производиться поисковые работы в этом рейде.

— Мы поедем дальше по круговой? — спросил Стояка Паленый.

— Нет. Сюда мы съехали, чтоб поговорить. Я решил, что в этот раз мы пойдем в "золотой район", — ответил тот, напряженно разглядывая наши лица.

Ну, не то, чтобы он сильно интересовался нашим с Пердуном мнением, но вот на Прыщавого с Паленым командир смотрел весьма внимательно, ожидая их реакции на свои слова.

— Ты хочешь сказать, что решил пойти туда, куда большинство искателей, и ходить бояться?! Забыл что ли, как мы туда пытались в последний раз пройти?! Двоих потеряли, и это только из-за крыс! — воскликнул его приятель, — А там же, где-то дальше, еще мехи бродят! И, как говорят, большинство из них не гуты, а полисаи! Да и что на тех территориях за живность расплодилась, пока они стояли закрытыми, тоже неизвестно! Слышал же, оттуда выползает порой такое, что до этого и не видел никто! Пострашнее щеров…

— Вот чё ты опять дристанул, Прыщавый? — прервал все более взвинчивающийся в крике монолог того мой наставник, — Командир дело говорит. Мы почти шесть лет отсидели без пятого и в дальний поиск не выходили. В этот раз, наконец-то, у нас полный комплект набрался. Чего теперь по старым тропам лазить? Нужно в новые места идти, богатые.

— Да Хвост даже с фаербластом управиться не может! Хотите и его сразу угрохать?! Нам потом опять придется два года штрафных за него без пятого сидеть! — не стал слушать его доводов Прыщавый. — Пошли, в этот раз пошарим по известному маршруту. Знаете же, что и там еще все не выбрано. Чего-нибудь, да насобираем!