Он дождался, пока мы все, кроме Кука, который так и оставался нас прикрывать возле своего багги, переберемся прямо по машинам к нему, а потом цыкнул через плечо:
— Не дышать! — и приник, как к груди больного, к старой металлической двери.
Я, поняв приказ дословно, вздохнул посильней и замер.
Потом терпел-терпел, терпел-терпел… а не выдержав выдохнул — шумно, смачно, с харчком.
— Придурок, — хмыкнул Паленый, — «не дышать», это значит — тихо: не сопеть, не пыхтеть и не пердеть. И уж точно не кашлять!
— Замерли, я сказал! — рявкнул на нас командир и продолжил дальше «лечить» дверь.
Закончил он, когда я уж устал стоять неподвижно.
— Тихо, — выдал он, — давай, Прыщавый, подтаскивай домкраты и начинай работать ломом.
Тот подошел, посветил в то место, где дверь касалась камня пола, провел рукой по стыку и настороженно выдал:
— Слушай, Стояк, тут уже был кто-то! Видишь, долбали здесь?
— И что? — хмыкнул командир, — Это хорошо, нам работы меньше — не придется самим ковырять камень. Подсовывай лапы в старые пробоины.
— Нет, подожди, — еще более опасливо возразил Прыщавый, — никто давненько в «золотые» территории не доходил. Последняя попытка была у команды Прока, из которой он сам не вернулся. И было это лет десять назад… если правильно помню.
— Восемь, — поправил его Паленый и переглянулся со Стояком.
Тот, раздув гневно ноздри, жестко сказал:
— Я — командир, и я решил туда идти, так что заткнись и работай!
— Так если это Прок дыры под домкрат набивал, то это именно там, за дверью, полисай ходит… — хоть и неуверенно, но все же попытался снова возразить Прыщавый.
— Ну чего ты бздишь опять? — укоризненно попенял ему мой наставник. — Я же сказал, что знаю, как с ним справиться.
Тот посопел, но за дело принялся.
Потом они с Пердуном налегли на рукояти, винты скрипнули, дверь хрустнула и чуть приподнялась.
— Отошли. Ждем, — скомандовал Стояк и парни отступили, а хран наоборот, подобрался ближе.
— Чего ждем? — шепотом спросил я у Паленого.
Тот так же тихо пояснил:
— Оттуда может живность какая, мелкая, но опасная полезть, может вода хлынуть — находили и затопленные помещения. Хотя, тут — нет, точно не затоплено, раз старые дыры под дверью имеются, а все еще сухо…
— А вы что, с командиром не знаете точно, куда мы пришли?
— Эх, малой… «точно» не знает никто, только примерно. И даже если кто-то здесь уже пытался искать, то лучше здохнет, но другим место не укажет. Как, собственно и было с двумя парнями Прока, которые тогда выбрались. Первый, вскоре после того, как вышел из больнички, погиб, так ничего никому и ни сказав. Второй до сих пор у Сипатого под началом ходит, но тоже толку от него никакого. Уж все отстали давно от него. Так что, если что, и ты молчать станешь! — сурово посмотрел он на меня. — Понял?!
— Угу, — кивнул я, а чего здесь непонятного? Правило такое, не мной придуманное!
Меж тем, парни качнули еще, но в этот раз без пользы.
— Так, Пердун, со всей дури не надо, давай я смазки добавлю, — отстранил качка Стояк и, взяв «шприц с соплями» принялся короткой иглой тыкать в сочленение края двери и камня по бокам.
Черная смазка густо выдавливалась из микроскопической щели и стекала по стене, воняя какой-то гадостью на весь коридор. Мне казалось, что это все бесполезно.
Хотя… что я там понимал в искательском деле? Того, что все-таки натолкал в зазор Стояк, хватило и следующий слаженный жим на домкраты с места дверь стронул.
Работая, Прыщавый и Пердун жались к стенам, а Бат, встав на колени, периодически пыхал огнем в увеличивающуюся дыру. А когда проем по высоте достиг метра и вовсе, заглянув в него, перекатился в открывшееся помещение.
Паленый и Стояк нырнули следом за ним.
Потом было слышно, как они там ходят где-то рядом и тихо переговариваются.
— Еще поддали немного, закрепили, и будем загонять машины, — вдруг заглянул к нам командир неожиданно.
Первую в колонне машину храна было велено перегонять мне. Я, чуть пригибаясь под не полностью открытой дверью, проехал вперед. А там…
Там было настолько громадное помещение, что оно просто придавило меня своей величиной после полдневного лазанья по нешироким, в общем-то, тоннелям.
Противоположная стена едва виднелась в тусклом свете мелких редких ламп, бегущих по ней жидкой цепочкой. А потолок, казалось, и вовсе терялся из виду в сгущающейся темноте. Навскидку я мог определить назначение этого помещения, как «проезжая часть», и шириной своей оно превосходило все пользуемые дорожные тоннели, а сравнимо было, разве что с круговой трассой, соединяющей все уровни Корабля. Как и там, здесь тоже местами еще блекло светились разделительные полосы, расчеркивающие полотно на продольные равномерные части.
Но определенно эта дорога пролегала по жилому кварталу — вдоль стен протянулись широкие тротуары, отгороженные поребриками. С одного такого я и соскочил с разгона, приложившись от неожиданности и грудью, и задницей, когда резко затормозил, стараясь увернуться от опоры, зависшего над проезжей частью пешеходного перехода.
— Хвост, че пялишься? — зло кинул мне Стояк. — Дуй давай за следующей машиной!
— Подожди, — спокойно сказал ему Паленый, — пусть парень оглядится, ему ж в новинку такое.
Командир хмыкнул и отвернулся, махнув на нас рукой:
— Эй, — крикнул он в открытый нами проем, — Прыщавый, езжай сюда.
А наставник стал объяснять мне, что у нас тут такое нарисовалось вокруг:
— Вон, дальше на нашей стороне большие двери видишь? И напротив, на той стороне, такие же?
«Скорее ворота… нет, воротища!»
— Это роллеты, закрывающие проезды на малое и большое транспортные кольца, а здесь, по ходу, перекресток был. Теперь не проедешь — кольцевые дороги только там, у нас на самом верху, не перекрыты.
— А тут почему гора щебня? — спросил я, указывая на насыпь, перегораживающую улицу от стены до стены недалеко от того места, где мы вскрыли дверь.
— Так, ты слышал такую присказку, что искатель — это красивое название профессии, а копатель — правильное?
— Ну — да…
— Так вот, не знаю зачем, но праотцы в свое время хорошо поработали и тщательно завалили три четверти помещений Корабля. А мы теперь, прежде чем попасть в них, вынуждены их откапывать. И вот там, — он махнул рукой на гору щебня, — и лежит жилой квартал. А то, что нам сейчас открылось, это только… холл на входе в него. — С той стороны, присмотрись, такая же насыпь… тихо все! — вдруг зашипел он.
Все замерли.
Паленый сделал несколько шагов, выходя ближе к середине дороги, и врубил нарукавный фонарь на полную мощность.
— Что там? — тихо спросил Прыщавый.
— А ты не слышишь? Живо за машины и арбалеты к бою! — заорал он, вырубая свет.
Тут уже и я, даже сквозь разговор и шорканье ног, услышал приближающийся тихий скрип с той стороны, где в потемках почти тонул противоположный конец «холла».
— Полисай! — задохнулся Прыщавый, — А ты так и не сказал, как их убивать! — последнее он выдавал уже из-за борта кузова.
Я тоже юркнул за багги Бата, возле которого так до сих пор и стоял. Электроарбалет, казалось, сам прыгнул мне в руки.
— Убивают их так же, как и щеров! И никак иначе! Так что по команде бьем все вместе по нему болтами. Да Пердун же, свет фонарика вырубай! — рявкнул мой наставник на громилу, который, как подсвечивал себе налобным фонарем, пока дверь вскрывал, так и продолжал с ним до сих пор разгуливать. — Вот же смертник, — пропыхтел Паленый тихо, тоже успев к этому моменту укрыться за нашей машиной, стоявшей рядом.
А я ничего не мог с собой поделать — меня терзало просто убойное любопытство! Что ж там за полисай такой, что Прыщавый из-за него не боится даже таким серливым себя выказать?! В общем, я встал на четвереньки и переполз к колесу, из-за которого и выглянул аккуратно.
Если глаза меня не обманывали, то в стене, на той стороне недалеко от роллета, перекрывающего выезд на малое кольцо, теперь зиял чернотой открытый дверной проем, а от него в нашу сторону шел… вроде как человек. Он передвигался довольно медленно, явно подволакивая одну ногу и как-то неестественно тряся головой. И слышимый нами скрип соответствовал его дерганным движениям.
