Я в очередной раз повернула голову к ближайшему лифту, и очень вовремя: из него вышли столь долгожданные люди. Джуди и Алан быстрым шагом направились к стойкам регистрации. За ними понуро катили чемоданы Райан и Оливер.

Одного взгляда на них хватило, чтобы сердце заныло. Я втянула голову в плечи, чтобы меня, не дай бог, не заметили. Рвущие душу прощания в мои планы не входили, равно как и громкие скандалы. Только слегка мазохистское наблюдение за тем, как в далёкую Европу улетает любимый человек.

В очереди никому стоять не пришлось: девушка за стойкой бизнес-класса одарила каждого Кросса широкой улыбкой, приняла багаж и выдала билеты. Джуди скупо попрощалась с братом. Алан был куда эмоциональней. А подавленный Райан стукнулся с дядей кулаком.

Вот и всё. Необходимые ритуалы пройдены. Меньше чем через час самолёт поднимется в небо и увезёт очередного несчастного ребёнка выполнять желания своих родителей.

Я вздохнула и поднялась. До моего рейса оставалось ещё море времени, нет смысла просиживать его в неудобном кресле. Живот предательски заурчал. Мда, я в очередной раз забыла себя покормить. Одна из немногих прелестей моего молодого тела в том, что я могу, не задумываясь, заесть горе вредным бургером, и мне ничего за это не будет. Решено! Комбо-обед из Бургер кинга.

Я прошла половину нужного расстояния, когда через прозрачные стены второго этажа краем глаза вновь заметила Райана. Замерла посреди прохода и, как полная идиотка, провожала его взглядом.

– Саманта Коул. Агентство «Портер и партнёры», – услышала я над ухом знакомый голос.

Я подпрыгнула от неожиданности и обернулась. Рядом со мной стоял Оливер.

– Догадался? – хрипло спросила я.

– Сестра рассказала. Занятно вышло, – хмыкнул он. – А я чуть с ума не сошёл, пытаясь понять, как вы связаны.

– Извини, но сама рассказать тебе правду не могла.

– Понимаю, – кивнул он и бросил взгляд на мой чемодан. – Улетаешь?

– Контракт окончен. Нужно возвращаться.

– Сколько до рейса?

– Три часа.

– Тогда может кофе?

15 июля, четверг. Нью-Йорк

В этом году лучший город в мире совсем не радует. Лето жаркое и душное. Мне бы хотелось засесть под кондиционер в своей квартирке и дни напролёт смотреть интересные сериальчики. Или ещё лучше рвануть куда-нибудь в горы или к морю! Гулять, наслаждаться жизнью и прохладным ветерком. Но увы. Дела. Дела. Дела.

Прошло семь месяцев и четырнадцать дней с тех пор, как я вернулась. И мне всё это время казалось вечностью.

Много воды утекло. Много слёз. Криков. Споров.

Доктора Ли и Лео Картера из команды разработчиков Маски уволили буквально через неделю, после моего явления в офис. Я всё-таки была права, и эти уроды поставили на мне эксперимент. Намешали какой-то ядрёный коктейль из моей крови, активных веществ Маски и бог весть знает чего-то ещё. И наблюдали, как это «бог весть что» медленно уничтожает мою способность вернуть свой изначальный облик. Они могли бы прикрываться благими целями и наукой сколько угодно, но это было негуманно и антинаучно. Пусть радуются, что их просто уволили, и что я не подала в суд. Сейчас, я немного жалею, что не последовала настоятельному совету Лидии, но тогда я бы не смогла таскаться по адвокатам и судам.

А ещё я угадала, что меня отдадут на растерзание исследовательскому центру Колумбийского университета, который уже несколько лет изучает возможности искусственного увеличения концентрации метомарфинов в крови. Ребята пытаются заставить организмы любых людей возвращаться к изначальному виду. До сих пор у них получалось не слишком успешно, поскольку добровольцев было не так много. Зато я оказалась просто сокровищем! Три раза в неделю все прошлые месяцы я сдавала кровь. Два раза в неделю мне вкалывали какие-то экспериментальные смеси. Делали переливания. Чем-то облучали. В общем, использовали как лабораторную крысу. В результате у меня все руки в таких синяках, что соседи уверены: я наркоманка со стажем.

Но есть и положительные стороны.

Во-первых, мне выплатили шикарную компенсацию. Просто шикарную! И я всю её отправила своим родителям. Это, конечно, не заменит им живого общения с дочерью, но, лучше, чем ничего. Они ведь до сих пор не знают, чем именно я зарабатывала на жизнь, да и вообще не в курсе существования Маски. А объяснять им всё на свете в мои планы не входило никогда. Мама бы обязательно за меня волновалась, а папа непременно захотел бы подправить что-нибудь в себе. Вернуть немного молодости, сделать лицо привлекательнее. Актёр же! Так что пусть живут и ни о чём не знают. Так будет лучше для всех.

Во-вторых, мне вернули примерно пять лет возраста. Правда, это не сильно помогло, и я по-прежнему похожу на школьницу. Моё лицо, увы, вернуть не удалось, поэтому я всё ещё хожу с документами мисс Баркер. Мне уже восемнадцать, но, увы, в бары меня по-прежнему не пускают. А ребята из лаборатории не сдаются, не оставляют попыток сделать меня снова собой. Ну и я в них верю. Что мне остаётся?

Но знаете, чем чаще я смотрю в зеркало, тем меньше нахожу различий. Мы обе и правда были слишком сильно похожи. И я даже ловлю себя на мысли, что не помню, как выгляжу настоящая.

Признаюсь, мне потребовалось много времени, чтобы перестать беситься, замечая своё отражение в любых поверхностях. Много времени и визитов к психологу. На память от того истеричного периода мне осталась безумная причёска, десяток дырок в ушах и россыпь татуировок по всему телу. Мне всегда казалось, что лёгкая боль помогает зацепиться за реальность, понять, что я настоящая и живая. Просто раньше, в подростковом возрасте, мне не хватало смелости. А теперь… теперь желание закрепиться в мире было слишком сильным. Я бы и к сильному членовредительству перешла, если бы продолжила справляться со всем сама, как я и планировала изначально. Но Чед и Лидия силком отвели меня к психотерапевту.

И если говорить уж совсем честно, я ни о чём из сделанного не жалела: ни о потраченных на сеансы деньгах, ни о серёжке в носу, ни об айсберге на шее. Я даже волосы с тех пор крашу только в яркие цвета. Сейчас, например, они у меня синие.

Ну и третья положительная вещь – это место в университете, доставшееся мне за большие заслуги перед наукой. И это место в Колумбийском, естественно. Я даже брыкаться сильно не стала. Я ведь больше не могла работать на Портера, и мне отчаянно хотелось найти своё место в жизни. А тут такая удача! В общем, на очередные четыре года обучения я согласилась, не задумываясь.

И вы никогда не угадаете, какую специализацию я выбрала. Психология! Мне почему-то очень захотелось стать семейным психологом. Помогать родителям любить и принимать своих детей такими, какими они есть. Я, конечно, не уверена, что именно этим занимаются психологи, но уже поздно. Документы поданы. Вступительные экзамены сданы. Благодаря своему терапевту, я действительно стала воспринимать эту возможность как шанс прожить жизнь заново. Посмотрим, что из этого выйдет. Надеюсь, всё пойдёт по моему плану, а не как обычно.

А теперь, когда я практически полностью нахожусь в гармонии с собой, я готова раскрыть вам самый большой секрет на свете: я скучаю по Лос-Перро.

Я скучаю по жаркому и никуда не спешащему городу. Мне не хватает просторной кухни моего огромного дома, резвого яркого Мини. И, о боже, я скучаю по школе! По здоровяку Ноа, с его немного неуклюжими попытками за мной ухаживать. По весёлым девчонкам-волейболисткам, с их неуёмным желанием растрясти и расшевелить меня. По нашим посиделкам в кафе, вечеринках в пижамах и прочим девчачьим развлечениям. Сейчас, когда я застряла в пограничном состоянии, мне больше недоступны взрослые развлечения, будь то поход по барам или концерты в клубе, а полюбившиеся мне девичники не слишком интересуют Лидию. И порой вечерами накатывает такое жуткое одиночество, что хочется выть. Надеюсь, учёба в колледже поможет мне завести новых друзей, и я перестану чувствовать себя вечно и бесконечно одинокой.