– А я же говорил, – усмехнулся, как ни в чем не бывало спокойный Татарский, – Он такой на тебя зуб точил, что без кровопролития, ну никак, – довольно улыбнулся парень, предвкушая мое фиаско.

– Татарский.., – прорычал я, но меня остановил гневный окрик Барина.

– Север! – оперся он руками на стол, сверля меня взглядом, – Тебе обрисовать задницу вселенной? Нас с тобой обвели вокруг пальца, заставив отвлечься на Дюпона, потом обыграли все так, что этот, – он кивнул на безмятежного парня, – Оказался в моих руках. Предполагается, что пройдет немного времени, и ты встанешь на сторону Сокола. Вот так бартер, не находишь? И что же нам с этим делать?

– Слать его к чертовой матери, – с тенью усталости проговорил я, начиная понимать опасность фигуры Соколовского.

– Во-первых, я дохрена уверен, что он достаточно близок с твоим отцом, а значит, имеет силу растоптать нас, как дерьмо под ногами.

– Хотел бы, сделал бы уже.

– Точно. Значит, хочет красиво все обыграть, падла, чтобы по-умному нас, сволочь лисья! – загромыхал Барин, кидая третий окурок на пол.

– Какая красивая многоходовочка, не находите? – ухмылялся Татарский, вызывая отчаянное желание выместить на нем всю злость, – Что-то мне подсказывает, что скоро святое местечко освободиться. Вот я заживу! – он довольно вытянул губы. Я не вытерепел и быстро подошел к нему, чтобы впечатать в стену.

– Сука, ты у меня первый все потеряешь, – пообещал я, глядя в надменное лицо. Чертова клубника разъедала мне нос.

– Что тут у нас? Злой Северский, который даже не догадывается о грядущей печальке.

– О чем ты?

– А сам подумай. Что ты боишься потерять больше всего? Почему Соколовский медлит, точно зная, что в итоге все будет так, как он захочет? Север, ты дурак, если до сих пор не понял.

– О чем это он? – заинтересовался Барин, пытаясь понять по моему лицу, догадался ли я о том, что имел в виду Татарский.

– Понятия не имею, что несет этот придурок, – холодно процедил я, отпуская не сопротивляющегося парня. Но где-то на уровне интуиции я уже понимал. Подсознательно уже начал испытывать страх.

Однако нежелание принимать действительность заставило задвинуть правду в самые глубины.

– Северский, если ты уйдешь к Соколовскому, ты должен понимать, – как никогда серьезно, с долей разочарованности протянул Барин, – Не вернешься.

– Думаешь, я этого хочу? – холодно поинтересовался я, поддерживая пролегший между нами лед.

– Какая мне разница, от твоего хотения ничего не меняется, – фыркнул он, – Можешь идти к дьяволу, если Соколу удастся тебя сломить. И по всем долгам придется расплатиться.

– А ты своего не упустишь, да?

– Просто разберись с этим, парень. Только так. Валите, оба. К черту всё.

Мне даже не пришлось сдерживаться, чтобы удержать стук двери, отрезавшей меня от Барина. Чутье говорило о том, что это только начало. Об этом же твердили плутовские глаза, насмешливо взиравшие на меня своей обманчиво прозрачной голубизной.

– Недетские тут игры, да, Северский? – спросил он, – Никто ни на чьей стороне, всем плевать. Только мне нечего терять, вот в чем вся шутка, а ты на этот раз по самое «не хочу» вляпался, почти по уши уже в… А что это я? Мне тоже плевать, на самом деле. Я тебе как самый искренний из всех скажу, – он улыбнулся и, насвистывая что-то под нос, ушел вперед, оставив меня скрипеть зубами от досады.

Соколовский не разочаровал. Не зря он был единственным из немногих пытающихся меня запугать, кто заставлял смотреть на себя не как на пустое место. Акула в большом океане. Он подобрался очень близко, и мне требовалось время, чтобы разрешить возникшую ситуацию. И оставалось лишь надеяться на то, что Татарский просто пытался вывести меня из себя, бросаясь громкими словами.

Когда я, погруженный в свои мысли, сел в машину, раздался телефонный звонок. Голос абонента вызвал во мне удивление.

– Марат? Северский, это ты? – немного нервно спросила подруга Зины, явно торопясь что-то выяснить.

– Я, – отозвался, беспокоясь о том, что девушка звонит мне из-за того, что что-то могло случиться с Шелест. На фоне сложившейся ситуации тревога возникла сама собой. Хотя я мог с уверенностью сказать, что забеспокоился бы в любом случае. Теперь мне всегда было не все равно о том, что твориться в жизни у Зины Шелест, – Что случилось?

– А Зина, случайно, не с тобой?

– Нет.

– Странно… Я до нее не могу дозвониться. Вообще-то у меня день рождения, а она даже не позвонила, а это так на нее не похоже. Я не вытерпела и сама ее набрала, только вот она недоступна. Вот и подумала, вдруг она с тобой, ну вы же теперь.. эээ… близко общаетесь, – немного стушевалась напористая подруга Шелест, видимо, позабывшая о смущении на время беспокойства за Зину.

– Думаю стоит набрать ее брата.

– Он тоже не абонент. Странно все. Я, конечно, понимаю, что у нее там важный прием у Демидова, но чтобы она меня взяла и не позд…

– Что ты сказал? – занервничал я, молясь, чтобы услышанное было галлюцинацией.

– Странно, говорю… А, ты про Демидова. Говорила я Зинке, что ей нужно было тебе сказать, – цокнула Ульяна на том конце.

– С чего Шелест собралась на этот прием? –в гневе спросил я, надеясь, что это не значит, что она решила воссоединиться со своим бывшим парнем.

– Так это, – поникла от холода в моем голосе девушка, – Сам отец Васи ее нашел и, ну, я бы сказала, принудил пойти.

– Твою мать, – выругался я, не заботясь о том, что Ульяна могла неправильно меня понять.

– Блин, Северский, я переживаю…

Я уже отключился и на миг почти выкинул телефон в окно, желая разбить его об асфальт. Вот, значит, как старый хрыч решил действовать. Его шестерка, этот Петрушевский, до которого я еще не успел добраться, смог пронюхать про наши с Зиной отношения, точнее, про мое настойчивое внимание к ней, а догадливый отец все додумал и перешел к действию. Он правильно рассчитал, что я не брошу ее там, если она мне дорога. Что не смогу проигнорировать ее присутствие на этом вечере. Не смогу спокойно терпеть, зная, как она все это не любит, зная, что там будет ее бывший парень.

Но какого черта Шелест согласилась? Что он ей наплел, что заставило ее согласиться пойти туда? Неужели играл ее чувствами к Курову? Или настоял на помощи в завлечении меня к семейному очагу? Но это значило, что она теперь была в курсе того, кто я на самом деле. С чего бы ей было помогать мне?

Все вопросы спотыкались о знакомый перелив, оповещающий о том, что абонент недоступен. Ее брат также не отвечал. Оставался один номер, запылившийся в телефонной книге, номер, который я вообще хотел забыть навсегда, чтобы не слышать голос абонента, неизменно ровный, но вызывающий лишь волну гнева и желания расквитаться за всю причиненную мне и моим близким боль.

– Сын, какая радость, – без задержек ответили на том конце.

– Давай без преамбул. Какого черта?

– О чем ты? – отец сделал вид, что не понимает меня, заставляя произносить все вслух, подписываясь под каждой его догадкой.

– Зачем ты заставил Зину прийти к тебе сегодня? Что тебе от нее нужно?

– Заставил? Ну, что же ты обо мне так? Просто пригласил, мы мило побеседовали, мне даже ее убеждать не пришлось.

– На жалость надавил? Я ее знаю, она бы просто так не пошла на такой вечер! Только попробуй ее тронуть!

– Ты же знаешь цену. Приходи и убедись, что с твоей Зиной все в порядке. И никто ее не трогает.

– Проклятье. У тебя ничего не получиться, слышишь? Она все равно ко мне равнодушна.

– Важно ведь не ее равнодушие, а твое, не так ли, Марат? – имя, прозвучавшее из уст отца, заставило меня нервно вздрогнуть

– Даже не думай, что у тебя получится на этом сыграть, – зло проговорил я, заводя машину. Кажется, мы оба знали, где я буду сегодня вечером.

– Как знать, как знать, – рассмеялся отец, – В таком случае, я сам позабочусь о Зине. С Васей ее познакомлю, не возражаешь? Раз тебе все равно.., – он снова рассмеялся, как будто чувствуя, что я испытываю.