В итоге, так и не дождавшись положенного времени, я вылетела во двор, чтобы остудить разгоряченное сознание и наполнить легкие необходимой порцией воздуха. К моему удивлению лавочка была занята знакомой и вызывающей крайнюю степень смущения фигурой. Северский равнодушно заглядывал в экран своего смартфона, то и дело неспешно проводя по нему большим пальцем. Он заметил меня почти сразу, чуть улыбнулся, убрал гаджет в карман и поднялся, чтобы подойти ко мне и встать рядом.

– Ты рано, – вместо приветствия заметил он и каким-то непроизвольным жестом поправил на мне сбившийся в кучу шарф. Он проигнорировал мой ошарашенный взгляд и молча ждал ответа, как будто всё происходящее было разумно и ожидаемо.

– А ты… что ты здесь делаешь?

– Жду тебя, – просто ответил парень и ухмыльнулся, – Мармеладова попросила тебя подвести. Я рад, что ты решилась, – добавил он, вызывая во мне волну жара. Как-то вспомнилось его крепкое объятие и приятный запах, голова закружилась и то ли от голода то ли от волнения поплыло в глазах. Северский повел головой и смерил меня внимательным взглядом, затем молча взял за руку и повел к машине.

– Еще рано, – без особого энтузиазма воспротивилась я, на самом деле готовая идти за ним куда угодно.

– Для того чтобы жить, нужно есть. Легко запомнить, – без иронии ответил Северский и повез меня в ближайший Макдональдс. Мне же оставалось лишь наблюдать, как перед моими глазами возникает огромный гамбургер, картошка, кофе и чизкейк, щедро сдобренные суровым взглядом, который зорко следил, чтобы я впихнула в себя всю эту вредную пищу, не иначе как обещая жуткую кару за непослушание. Сам Северский молча пил сок, но лишь до того момента, пока я не добралась до десерта.

– Расскажешь мне про то, как ты особенно режешь торты? – впервые вспомнил вчерашнюю ночь он, заставив меня взволнованно разорвать пакетик сахара, который я держала в руках.

– Это… неинтересно, – попыталась я уйти от ответа, прячась за теплым стаканчиком кофе.

– Шелест, рассказывай. Иначе я могу заставить тебя съесть еще одну порцию, чтобы у меня не было желания отвлечь тебя от полезного занятия на разговоры. К тому же ты задолжала мне один.

Я смущенно потупилась, вспоминая вчерашнюю прерванную беседу.

– Это на самом деле не должно тебе понравиться, – я посмотрела на Марата и его непреклонный взгляд и улыбнулась про себя, – Берешь торт, – я пододвинула к себе чизкейк, – Нож-лопатку, – взяла в руки пластиковый нож и вилку, – Режешь на маленькие кусочки. Берешь один, главное крепко в руке держать и не сдвигать руку…

– Зач.., – я впихнула в открытый рот Северского кусок чизкейк и удовлетворенно поморщилась. Впечатлился. Молча прожевал сладость и залил ее моим кофе. Негромко рассмеялся, прикрыв глаза рукой, то ли над моей неадекватность, то ли от неожиданности. Однако хорошо, что у него нормальное чувство юмора, а то такой парень может и застрелить ненароком в темном переулке. В буквальном смысле.

– В меня так в детстве кашу запихивали. Работает исправно, вот только имеет побочные эффекты.

– И нужно быстро бегать.

– И нужно быстро бегать, – согласилась я и с удовольствием доела торт, то и дело ловя себя на мысли о том, что мне больше не страшно и я готова совершить грандиозный подвиг.

Вот только это чувство растворилось, стоило мне перешагнуть порог незнакомой квартиры, где я наткнулась на тощего невысокого подростка с зелеными волосами и огромными синяками вокруг синих, как ясное небо, глаз. И даже подбадривающие слова Северского, сказанные напоследок, не могли заставить меня без дрожи шагнуть в светлую прихожую и хоть что-то сказать ничуть не озадаченному моим приходом парню.

– Привет! – помахал он мне рукой, внимательно изучая меня взглядом, – Зина? – поинтересовался он и с нечитаемым выражением на лице закрыл за мной дверь.

– Да, – сказала я, и ни на шаг не сдвинулась.

– А я Яша. Проходи, – он махнул головой в сторону и безо всяких объяснений скрылся, оставив меня в раздумьях, стоит ли мне сбежать сразу, или всё-таки получить порцию тяжелого черничного взгляда единственной и неповторимой Люды Цахер. Зеленая голова показалась из дверного проема.

– Чего застыла? Проходи, чай остывает.

– А…

– Людочка вышла по делам, скоро будет. Давай, заходи, во-первых, мне интересно, откуда ты такая взялась, во вторых тебе полезно пообщаться с тем, кто всё тут знает, перед тем, как шагать в логово зверя. Да и чай у нее вкусный, – пожал он плечами и снова скрылся, а я, сама не понимая почему, пошла следом.

Яша сидел за высоким белым столом и держал в руках одну из двух белых дымящихся чашек, наполненных розовато-зеленым чаем.

– Ты же девочка. Людочка не берет себе девочек. Неужели ты такая гениальная? – заинтересованно протянул он, когда я села напротив.

– Вовсе нет, – возразила я, – Не знаю… просто ее внучка попросила за меня…

– Мармеладова? – хмыкнул Яша, – Да я никогда не поверю, чтобы Людочка кого-то слушала, а тем более Соню. Она, по-моему, вообще единственная, кто способен довести ее до ручки. За исключением тех, кто плохо занимается, конечно.

– Ты тоже ее ученик?

– Ну да, – улыбнулся он, – Моя мама, ее подруга, впихнула меня к ней, едва я родился, по-моему. Так и живем.

Я кое-что вспомнила и с удивлением взглянула на парня, который шумно пил горячий чай, то и дело дуя на него, отчего капельки разлетались по столу.

– А ты, случайно, не сын Лолы Рубинштейн? – озвучила я свою догадку и понимающе мотнула головой, когда он удовлетворительно кивнул. Я вспомнила эпатажную и суетливую даму в красном и ее заботу о своем престиже и сопоставила ее с этим забавным, немножечко неформальным, даже скорее много творческим парнем. Кажется, что-то пошло не так, и интеллигентное образование дало осечку.

– Знакома с ней? Ее многие знают. Моя мама гуру светских вечеров и показушных выходов в люди. Достала меня с этим, – он брезгливо поморщился, – Я уже даже к Людочке лишний раз готов сбежать, лишь бы не слышать историю про очередного богатого дяденьку, которого она пригласила на ужин. А это о многом говорит! Людмила Романовна женщина восхитительная и страшная. Страшно восхитительная и восхитительно страшная, в любом порядке. Ее комната с роялем – почти что черная дыра – заходишь и теряешь связь с реальным миром, и она сама кажется жутковатым мрачным призраком, который нашептывает тебе всякие штучки-дрючки, после которых тебе приходится делать то, не знаю что и выслушивать, какой ты тупой, что не можешь выкинуть какой-нибудь финт с первого раза. Зато после такой школы никакие концерты и конкурсы не страшны! Слышала про «Золотую струну»?

– Нет.

– А надо бы! Каждый уважающий себя музыкант должен там поучаствовать. Я вот буду в этом году, – похвастался он и даже горделиво приподнял голову, – После него и в Консерваторию без проблем пройду, да и вообще престижно. А если выиграю, так вообще прославлюсь. Мама будет довольна, это сто процентов. А Людочка как всегда только улыбнется, вот и вся похвала. Подачек не жди, их не будет. Но на самом деле, откуда ты, Зина? Я про тебя не слышал никогда, а это странно. А то, что ты к Людочке попала, о многом говорит… Темная лошадка? Еще и девочка? Очень странно.

– На самом деле, я даже не уверена, что буду с ней заниматься, точнее, не уверена, что она меня по-настоящему успела оценить, за тот единственный раз, когда слушала.

– Ерунда, – махнул рукой Яша, чуть не свалив со стола чашку, – Ты мне пару предложений сыграй, и я уже пойму, чего ты стоишь! А она и подавно! Так что, Зина, не надо скрытничать. Все, кто сюда приходят, так или иначе, талантливы. Больше, чем другие. И мы должны об этом знать и знать этому цену. Мы ведь особенные, понимаешь? А Людочка ограняет нас и превращает в бриллианты. Вот только готовься к жесткому прессингу и конкуренции, а если у тебя слабые нервы, лучше уходи, пока не поздно. Съедят и выплюнут.

Я напугано обхватила чашку руками.

– А что она сейчас попросит сыграть? Я к тому, что может быть, есть определенные критерии?