– Еще сегодня наш куратор меня вызвал на стол и сказал, что если я не возьмусь за голову, то меня отчислят. И самое поразительное, что это волнует меня в меньшей степени, чем всё остальное.

Мы сидели на лавочке перед университетом и кутались в пальто и шарфы – зима вот-вот должна была отбить свое законное место и запорошить землю белой крупой. И несмотря на то, что я в самом деле получила знатный нагоняй за неуспехи в учебе и пропуски, мы благополучно прогуливали пару, чтобы поговорить о свалившихся на меня событиях.

– Зина, ты ли это? – спросила подруга, опрокидывая голову на спинку лавочки, – Немыслимо просто! Если мне сейчас скажут, что в России сменился президент, я поверю, честное слово поверю! Вот тебе и улитка!

– И не говори… Такое чувство, что это на мне за все годы спокойствия кто-то отыгрывается! И некуда бежать – дома Миша и этот француз, в театре непонятная авария Лео и его сабантуй, в универе – Северский со своим фан-клубом, который уже кучу дыр во мне прожог, и еще Вася со своими заявлениями…

– Ты же не собираешься его прощать? Не повелась? Смотри мне, Шелест, я с тобой потом вообще дружить перестану! – погрозила мне подруга.

– Нет, конечно, это как себя не уважать надо… Но мне его так жаль было, он, по-моему, и правда раскаивается…

– Пораскаивается – пораскаивается и обратно к Тихомировой поскачет, или к другой такой же! Знаем мы этот подвид! Им бы где получше схватить и удержать! Это он на волну твоей популярности попался, почувствовал парень, что потерял – тут вокруг тебя и Дюпон этот и Северский, и тот, который торчок, как его там… Татарский? А теперь – ой, дорогая, как это я сразу не понял какая ты у меня золотая – алмазная рядом была, какой я дурак был… тьфу! Думает, что извинился и всё! Лесом его шли Зинка, не жалей, не стоит он того! Зин, – приподнялась она, развернула ко мне корпус и понизила голос до возбужденного шепота, словно боялась того, что нас могут услышать из раскрытых окон аудиторий, – А что Северский? Они с Мармеладовой и правда встречаются? Я не замечала, чтобы они в универе так уж сильно общались, а тем более, как влюбленная пара…

– Я тоже удивилась, когда застала их вместе в его квартире! Но они как будто понимают друг друга с полувзгляда, это так очевидно, – я понадеялась, что в моем голосе не проскочила горечь.

– Даааа? – недоверчиво протянула Ульяна, – А мне очевидно, что холодный принц кидает на тебя откровенные обжигающие взгляды, – мое сердце взволнованно забилось, но я постаралась ответить не дрогнувшим голосом:

– Представляю, как достала его! Удивлена, что он до сих пор не послал меня подальше. И Соня тоже, вместо ревности, только и делает, что помогает…

– Ты знаешь, про Мармеладову такие слухи ходят… Да и Королев с Ромашко о ней не лучшего мнения, как я поняла, только Север отмалчивается, – голос подруги посуровел, и я удивленно взглянула на ее нахмуренное лицо.

– Уль, ты чего? Ревнуешь меня к Соне?

– А ты думаешь? – обиженно произнесла она, поднимая шарф до самых глаз и смотря на меня колючими огнями, – Ты так о ней говоришь, точно она тебе жизнь спасла! И вообще, чего это все тебе помогают, а я не при делах, ну как так? Нет, я с Северским соревноваться не намерена, парень уверенно лидирует в топчике, но почему всё интересное мимо меня? Я же тебе не чужая!

– Глупая ты, Улька! – уткнулась я ей в плечо и крепко обняла руками, – Ты одна от нормального мира и осталась у меня – всё остальное не поддается никакому контролю!

– Эх, Зин, а может на тебя порчу наложили? А что, я слышала, что всякие такие штучки очень даже работают! А потом идешь к бабке, она амулетиками поколдует – и вшух – ничего нет больше!

– Рен-тв переела?

– Ну кто-то же должен им рейтинги держать, а то такой увлекательно-развлекательный канал закроется… Моя бабушка будет очень расстроена! Она до сих пор на соседского кошака косится, после того, как там сказали, что кошки – всего лишь оболочки, в которых заседают инопланетяне и за нами следят.

– Лучше бы они сказали, как мне справиться с жизненной кутерьмой, – вздохнула я и опустила голову на руки, – Домой совсем не хочу, там Оливье прилипчивый и Миша… не знаю, чем ему не угодил Марат, но он точно с цепи сорвался. Чуть ли не закрыть меня в доме решил! Совсем его не узнаю…

– Может быть, стоит у Северского спросить? – предложила Ульяна, а потом мы дружно подскочили, потому что за нашими спинами раздался знакомый низкий с хрипотцой голос:

– Что спросить?

Северский, в сопровождении друзей, стоял и смотрел на нас, ожидая ответа. Я почувствовала, как при виде высокой мужественной фигуры, непроницаемого лица и холодных глаз, остановившихся на моем сгорбленном теле, у меня быстро-быстро застучало в груди, задрожали руки, а щеки стремительно заливала краска, потому что в голове возникло смелое и невероятно сильное желание прижаться к сильной груди и спрятать лицо в складках его темно-синего шарфа, повязанного поверх куртки, окружив себя приятным древесным ароматом, который до сих пор хранила его толстовка, так и оставшаяся висеть у меня в комнате. И надо было бы вернуть щедро отданную когда-то на время вещь, но каждый раз находилась веская причина, чтобы отложить ее возращение к законному владельцу.

Кажется, перемены в моем поведении не скрылись от подруги, которая слишком настороженно перевела взгляд с растерянной и смущенной меня на Северского и обратно и понимающе прищурилась, обещая будущий нелегкий разговор с непременным вправлением мозгов.

Может быть, это-то как раз и было мне нужно, потому что желание постоянно искать встречи с мрачным парнем становилось всё больше похоже на помешательство.

Но, как оказалось, у Ульяны были свои мысли на этот счет.

– Северский, по твоей вине Зине негде ночевать. Так что ты, как порядочный джентльмен должен что-то с этим сделать!

Глаза Марата удивленно замерли на Ульяне, а я, пораженная неожиданной подставой с ее стороны, поспешила исправить положение:

– Это не то, что ты подумал, Марат! Вовсе ты не причем! Уля преувеличила…

– Как это негде ночевать? – перевел парень глаза на меня, повергая в еще большее смущение, – Брат выгнал тебя из дома? – я заметила, как опасно дрогнули его пальцы. Паша и Дима переглянулись, но промолчали. Что-то мне подсказывало, что эти трое знали куда больше, чем я.

– Нет, он… просто сказал, что если я не прекращу с тобой общаться, ему придется принять меры. Вы что-то знаете, да? – внимательно обвела я взглядом парней, которые постарались скрыть тревогу за привычной шутливость.

– Зина, а давай ты у меня поживешь? – опустил локти на спинку лавочки между мной и Ульяной Ромашко и обаятельно улыбнулся, наклоняя ко мне лицо, – Будем вместе смотреть фильмы, слушать музыку…

– Баб твоих бывших вспоминать, – примостился рядом Королев, – Зина, даже не думай вестись на его треп.

– Эй, ты вообще на чьей стороне, я не понял? – надулся Паша, впрочем, ничуть не обидевшись на слова друга. Королев показательно поцеловал Ульяну в щеку, а Ромашко в ответ закатил глаза, – Ясно-ясно, амурных дел жертва обыкновенная, диагноз – тоска смертельная! – он ловко увернулся от подзатыльника и подскочил к Северскому, – Мне стыдно, что он наш друг!

Северский даже не думал смеяться – он продолжал буравить меня взглядом. Совершенно непонятно было, о чем он думает, и почему наклоняется ко мне, беря за локоть.

– Нужно поговорить, – как всегда коротко бросил замершей от его прикосновения мне, заставляя подчиниться и последовать за ним прочь от друзей, игнорируя возмущенный вопль Паши:

– Ну и как это называется? Зина, он холодный и непробиваемый, возвращайся ко мне, я всё прощу…

Против воли я рассмеялась – устала переживать и маяться, а неунывающий Ромашко как никто другой мог заставить отвлечься. Рука Северского, непонятно почему задержавшаяся на моем локте, чуть сжалась, а потом выпустила меня из мягкого захвата, а сам он остановился и уставился на меня, как будто впервые видел и слышал. Смех прервался, и я смущенно уткнулась глазами в его темный шарф. Почему-то под его взглядом тут же захотелось оправдаться.