Он моргает.

— Забудь о том, за что ты так крепко держался, Томас. Я уже сделала это.

Наступает тишина, когда я заканчиваю. Открытая дверь к его эмоциям закрывается, и он становится стойким и спокойным.

— Томас, ты пришёл сюда, как ты сам сказал, чтобы убедиться, что я двигаюсь дальше. Что ж, ты убедился. Я сказала всё, что хотела. Если есть ещё что-то, пожалуйста, продолжай. Есть место, где я действительно хочу сейчас быть.

Он хмурится, но едва заметно кивает.

— Ты права. Мне просто нужно было самому убедиться, что это, судя по всему, правда, — он встаёт, а я остаюсь сидеть в кресле. — Надеюсь, он сможет удержать тебя в таком состоянии. Как бы то ни было, я всегда буду помнить хорошие времена, которые у нас были, и я сожалею о своей роли в том, что тогда произошло.

— Это в прошлом, Томас. Возвращайся к своей жене.

Он тяжело вздыхает, затем поворачивается и берётся за дверную ручку. Но я зову его по имени, прежде чем он успевает открыть дверь.

— Скажи моей сестре, чтобы она перестала со мной связываться. Больше никаких звонков. Я серьёзно, Томас. Мне пришлось слишком долго иметь дело с её дерьмом, неуместным чувством вины и гневными разглагольствованиями.

— Я позабочусь о Лондон. Будь счастлива, Ари, — он ждёт, явно надеясь на что-то большее от меня, но когда становится ясно, что всё действительно кончено, он открывает дверь и выходит из моего кабинета.

Главы моего прошлого — те, которые были как тяжелый удар в спину — больше не кажутся мне потерянными годами. Эти страницы книги моей жизни перемещаются в моём сознании, освобождая место и уступая его чему-то новому, тому, что переписало их. Переписало благодаря урокам, извлечённым из боли, которую я больше не чувствую.

До этого момента я, кажется, не осознавала, как далеко продвинулась с тех пор, как Торн вошёл в мою жизнь и дал мне больше, чем я могла когда-либо мечтать. Торн дал мне энергию, а доктор Харт инструменты, но именно я приняла эти дары и проложила путь мужества к прекрасной жизни, которую заслужила. Лишь Торн был рядом и шёл вместе со мной шаг за шагом.

Я смотрю на закрытую дверь, через которую вышел Томас, и чувствую, как символическая дверь внутри меня захлопывается. Прошлое, запертое за ней, окончательно повержено. Будущее сияет передо мной, вселяя надежду. На небе не осталось ни единого облачка.

Я сворачиваю на подъездную дорожку к дому Торна позже той же ночью. Я обещала ему, что приеду к двум часам, и просто чудо, что я опоздала всего на тридцать минут. Я уехала из «Тренда» с более чем достаточным запасом времени, чтобы приехать вовремя, но, в конце концов, это не имело значения. Не тогда, когда у меня есть кот, у которого, кажется, есть только одна цель на этой земле... терроризировать меня. Он орет с тех пор, как мы вышли из дома. Клянусь, из моих ушей вот-вот пойдёт кровь. Он начал бросаться на переноску около пяти минут назад, когда понял, что его жалобы остаются без внимания. Пять очень долгих минут.

По прошлому опыту я знаю, что Дуайт не очень хорошо переносит путешествия. Точнее вообще их ненавидит. Так что переноска была обязательна. Именно поэтому мы редко перевозили котов из одного дома в другой. Но еще не разу не было все настолько ужасно. Возможно, причина была в том, что обычно он не высовывается при Торне, а все предыдущие разы он был со мной.

По крайней мере, я могла рассчитывать на Джима. Он начал мурлыкать у меня на руках, пока я держала его и грузила все остальные вещи в машину. Я решила проверить его на прочность перед длительной поездкой и, прежде чем отправиться в погоню за чудовищным Дуайтом, немного прокатилась с ним вокруг квартала. Он свернулся калачиком на пассажирском сиденье в ту же секунду, как я завела двигатель, и не переставал мурлыкать.

Когда я заезжаю на свободное место в огромном гараже Торна, вижу, что он меня уже ждет. Это место, как я знаю, он освободил специально для меня. Не только потому, что я видела, как он это делал, но и потому, что накануне вечером он сказал мне, что хочет убедиться в том, что у меня есть собственное место в его доме.

Он освобождает мне место.

Даёт понять, что он этого хочет, ещё до того, как я об этом подумала.

— Привет, милый, — мягко приветствую я, когда он открывает мою дверь.

— Детка.

— Знаешь, тебе не пришлось бы говорить «детка», если бы ты подождал секунду, пока я выйду из машины и подарю его тебе. Теперь ты сказал это и хочешь, чтобы я стояла рядом с тобой, при этом даже не давая мне выйти из машины, — он продолжает смотреть на меня сверху вниз, прежде чем отступить — не больше шага, если быть честной.

Джим издает очаровательное мяуканье, поэтому я подхватываю его, прежде чем подняться со своего места на отведенный мне Торном клочок пространства.

— Наклонись, дорогой.

Он мгновенно повинуется.

— Привет, — выдыхаю ему в губы, а затем прижимаюсь к нему и целую со всей нежностью, которая у меня есть.

Из его груди вырывается глубокий стон, руки скользят по моим волосам, когда он прижимает меня ближе. Джим ёрзает и извивается. Я отпускаю его, когда чувствую, как его маленькое тельце соскальзывает по моей руке, знаю, что он в безопасности, поэтому не прекращаю приветствовать своего мужчину так, как он любит. Я отстраняюсь первой, хотя это последнее, чего я хочу, потому что мне нужно выпустить на свободу злобного кота, прежде чем он себе навредит.

Я улыбаюсь Торну, облизываю губы и возвращаюсь, чтобы ещё раз быстро его чмокнуть. Потом замечаю своего милого Джима, сидящего у него на плече.

— Э-эм, как он там очутился?

Торн, ни капельки не смущенный таким положением дел, пожимает плечами.

— Забрался.

— Забрался? То есть он сам там оказался, а не ты забрал его у меня и посадил туда? — я не даю ему ответить, задирая рубашку в поисках следов от когтей на его коже.

Я провожу рукой по его животу и груди, наклоняясь и поворачивая голову, чтобы проверить места, замаскированные татуировками.

— Он забрался по моей рубашке, Ари, но даже если бы он вцепился в меня когтями, я бы не почувствовал. Не тогда, когда ты, наконец, снова была в моих объятиях.

— Дорогой, — вздыхаю я. — Ты говоришь так, будто прошло несколько лет.

— Для меня было именно так.

Именно из-за таких слов я могу упасть в обморок.

— Знаешь, для мужчины, у которого никогда раньше не было девушки, ты отлично справляешься с ухаживаниями.

Он приподнимает бровь.

— Я не имею ни малейшего представления, как ухаживать, но если это именно то, что я делаю, то думаю, это совсем не трудно.

— Да, Торн, это определенно не трудно.

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но закрывает его, в шоке смотря на заднее сиденье, когда Дуайт со всем своим нетерпеливым гневом даёт о себе знать.

— Как насчёт того, чтобы ты взяла милого кота, а я возьму это чудовище?

Он протягивает руку, осторожно поднимает Джима и передаёт его мне.

— Иди в дом и дай мне разобраться с Дуайтом. Джим, по крайней мере, умеет делиться.

Ради всего святого. Если он хочет иметь дело с демоном, я, конечно, не собираюсь спорить. Меня должно беспокоить, что Дуайт прячет свой гнев, когда рядом с ним Торн, но это самая очаровательная вещь, которую я когда-либо видела. Ну, а теперь и картинка Джима, сидящего на его плече, как гордое маленькое создание.

Дуайт прекращает своё глупое поведение в ту же секунду, как Торн открывает дверь и одновременно придерживает дверцу переноски. Я не задерживаюсь, чтобы посмотреть, как здравомыслие Дуайта возвращается к нему, как только он обнюхает Торна. Я обхожу машину с другой стороны, хватаю сумку, кошелёк и направляюсь внутрь дома. Божественный запах еды манит меня на кухню. Я вижу на плите кастрюлю, а на духовке горит таймер, показывая двадцать минут до конца приготовления.