— Я думаю, будет лучше, если мы вернемся к нашим профессиональным отношениям, мистер Эванс.

На этот раз на его губах нет и тени улыбки. О, нет. Если до этого момента я считала, что он красив, то я ошибалась. Потому что Торн Эванс дарит мне широкую улыбку и полный желания взгляд, источая огонь, который я чувствую... это выражение мгновенно превращает его из греховно-горячего в неотразимого и останавливающего сердце.

— Мне понадобится всего пять минут, чтобы заставить тебя умолять меня, Мисс Дэниэлс. Признайся.

Обидевшись на мысль, что я легкодоступна, я сужаю глаза. Наконец-то. По крайней мере, гнев — это та эмоция, с которой у меня было много практики.

— Не знаю, к каким женщинам ты привык, но уверяю тебя, я не такая.

— Может быть, три, — странно произносит он, игнорируя меня.

— Что три? — спрашиваю я.

— Три минуты, милая. Три минуты, и ты будешь умолять меня обо всём этом барахле и моём члене.

Мой рот не способен издать ни звука, и я начинаю задыхаться.

— Хотя, я почти уверен, что смогу сделать это меньше, чем за минуту и заставить тебя делать всю работу, пока сам буду просто лежать.

Моя рука поднимается, и прежде чем я успеваю подумать и остановиться, ему прилетает пощёчина.

— Думаю, мы закончили.

Я обхожу его, ища выход и собираясь найти кого-то другого, кто бы мог забрать у него все эти вещи, даже если это убьёт маленькую часть моей души. Когда он хватает мою руку — не больно, но достаточно крепко, чтобы заставить меня остановиться — я хмуро оглядываюсь через плечо. Для человека, которому только что дали пощёчину, он выглядит почти радостным.

— Одну минуту, Ари. Дай мне минуту, и, если ты не будешь готова умолять меня, когда эти шестьдесят секунд истекут, ты можешь забрать всё это и не дать мне ни пенни.

Уходи, Ари. Уходи. Никакие деньги не стоят того, чтобы стать шлюхой для какого-то мужчины.

Рывком я высвобождаю руку и делаю шаг на встречу, приподнимаясь на цыпочки и приближая своё лицо к нему так близко, как только могу. Его запах ошеломляет меня. Тонкие нотки его туалетной воды затуманивают мои мысли, опьяняя меня желанием, и я слегка покачиваюсь, прежде чем прихожу в себя.

— Тридцать секунд, — парирую я, упрямо сжимая челюсти.

Не знаю, кого я шокировала больше — его или себя. Но я получаю ответ, когда вижу победный блеск в его глазах. О боже... что я наделала?

— Хорошо, — соглашается он, в его глазах горит обещание, подкреплённое его дьявольской ухмылкой.

Я киваю, не в силах сделать что-либо ещё, и стою молча, шокированная произошедшим, когда он берёт мой телефон, его большие пальцы быстро двигаются по экрану. Я неясно слышу звон из его кармана, и прежде чем успеваю моргнуть, он протягивает мне мои вещи.

— Завтра я тебе напишу. Сначала документы, а потом ты будешь меня умолять.

Я сглатываю, дёргаю головой, надеясь, что это похоже на кивок согласия, а затем… убегаю.

— Кого ты собираешься трахнуть? — снова спрашивает Уайлдер, хмуро глядя на меня с порога моего кабинета.

— Я не большой любитель повторяться, Уил.

— Ну, не каждый день мой друг говорит мне, что он только что заключил самое глупое пари в своей жизни. Друг, должен добавить, которого я считал единственным человеком, более сведущим в бизнесе, чем я. Чёрт возьми, Торн, ты собираешься выбросить миллион ради какого-то перепихона?

— Не перепихона, Уил. Гарантированная киска и миллион. Не совсем уверен, что ты понимаешь все преимущества.

— Никакая киска не стоит этого, если ты вытворяешь такое дерьмо. Как, чёрт возьми, ты собираешься заставить её раздвинуть ноги за тридцать секунд?

Я отвлекаюсь от документов, над которыми работал всё утро, и скрещиваю руки на груди.

Уайлдер удерживает мой взгляд, ища ответы, которые я ни хрена ему не дам.

— Послушай, уверен, что ты можешь встретиться с этой цыпочкой за ужином и просто сказать ей, что ты пошутил, получить свои деньги и покончить с этим.

— Этого не случится, — мысли о том, что я попробую сладкое тело Ари Дэниэлс, достаточно, чтобы мой член болезненно набух в штанах.

— Киска не стоит такой большой работы, Торн.

— Она стоит.

— Держу пари, что нет.

Наклонившись вперёд, я кладу руки на стол и смотрю на своего друга.

— Ты когда-нибудь видел, чтобы я тратил своё время на дерьмо, которого не могу добиться?

— Не в этом дело, приятель, и это даже близко не одно и то же.

— Почему нет?

— Может быть, потому что она грёбаный человек, а не то, что можно купить или подкупить? Или, может быть, потому что ты ведёшь себя как тупой ублюдок? Неважно, как сильно ты хочешь избавиться от дерьма старой суки и продать дом, но рисковать любой прибылью просто глупо.

— Мне не нужны деньги, Уайлдер, и ты это прекрасно знаешь. Как только я продам этот чёртов дом, я получу еще тридцать миллионов.

— Возможно, тебе и не нужны деньги, но это вовсе не означает, что ты должен быть легкомысленным. Опять же, я подчеркиваю, она грёбаный человек. Человек, у которого, я уверен, есть настоящие чувства и эмоции. Не то чтобы ты когда-нибудь был с женщиной, которая была способна на это, и я знаю, что прошло много времени с тех пор, как ты сам испытывал подобные эмоции, но они существуют у большинства населения этого мира.

— Ты говоришь так, будто я чёртов монстр.

Он пожимает плечами.

Он, бл*дь, пожимает плечами.

— Я хочу её. Всё очень просто. Не уверен, что понимаю, что из этого делает меня грёбаным монстром. Я не собираюсь жестоко обращаться с этой женщиной. Не собираюсь причинять ей боль. Я позабочусь о том, чтобы она умоляла меня о моём члене. И не только я получу свои грёбаные деньги, но и она получит то, что ей нужно. Беспроигрышный вариант.

— Это даже близко не так. Прошло много времени с тех пор, как тебе приходилось что-то делать ради кого-то кроме легкодоступных сучек, которые падают к твоим ногам.

— Мне сорок один год, Уайлдер, и я не новичок в этом деле. За эти годы не пришлось много потрудиться, чтобы потрахаться. Не знаю, почему ты чувствуешь потребность выбить это из меня, но это другое. Если мне нужно заключить пари, чтобы я смог узнать, какого это — быть с ней, то так тому и быть.

— Ты мог бы просто попробовать пригласить её на долбаное свидание и посмотреть, что это за разница в общепринятом смысле.

— Я не хожу на свидания.

— Да, я знаю. Но думаю, что эта чушь, будто ты не хочешь ничего серьёзного, испарилась в ту же секунду, когда ты был готов выбросить миллион грёбаных долларов за какую-то цыпочку, о которой ты ни хрена не знаешь. У меня вопрос, Торн. Ты даже не задумывался о том, что, может быть, она единственный человек, который способен заставить тебя переосмыслить то, что ты всегда считал невозможным? Если ты уже за такое короткое время нарушил все свои чёртовы правила только для того, чтобы залезть к ней в трусики, она может дать тебе то, что ты никогда не считал возможным для себя?

— Почему ты выкручиваешь мне яйца по этому поводу?

Он вскидывает руки в воздух, затем опускает их на стол и наклоняется над ним.

— Эта цыпочка дружит с Мэг и Мэл. И однажды вечером их сестра застала их за работой в «Баркоде», она была готова развязать третью мировую войну. Неужели ты действительно думаешь, что если ты, бл*дь, обращаешься с подругой этой девушки как с женщиной, которая, по сути, должна платить, чтобы её трахнули, то её гнев не настигнет тебя? Я гарантирую, что она достанет тебя в «Алиби», даже если парковка разделяет два этих грёбаных здания. Так что, Торн, прости меня за то, что я не хочу иметь дело с последствиями, когда ты в конечном счёте облажаешься, если только ты не прекратишь и не выяснишь, что это за чертовщина.

— Я слишком многого хочу, прося тебя просто заткнуться и довериться мне?