— Нет, ты останешься здесь и подумаешь о том, что еще тебе стоит мне рассказать, когда я вернусь. Я серьезно, Ари.

Она топает, покидая мою гостиную. Я теряю её из виду, когда она поворачивает за угол и идёт по коридору к входной двери. Что она хочет, еще услышать? Я знаю, что облажалась, когда позволила своему молчанию так затянуться. Я должна извиниться перед ним за это, а также за то, что сбежала, и тогда, возможно, если он простит меня, ну... тогда посмотрим, что мы будем делать после. Но я знаю, что попытаюсь. Постараюсь получить его прощение. Попробую двигаться дальше. Попробую подпустить его поближе.

То, как в те выходные, когда я сбежала от него, когда молча умоляла родителей дать мне знак и получила его, привело меня на путь, по которому я бродила последние две недели. Может быть, глупо считать, что это был знак, но не успела я попросить о нём, как мой телефон грохнулся на пол, а когда я подняла его, он завибрировал в моих руках, демонстрируя имя Торна на экране.

Чётко и ясно.

Знак.

Я оставила его, убегая в ужасе, но этот знак дал толчок моим последним двум неделям. С того дня в моей голове было больше ясности, чем когда-либо за всю мою жизнь: появилось желание стать лучше той, кем я была. Даже если не получу его, я знала, что мне нужно делать, чтобы действительно двигаться дальше.

После почти года молчания мой психотерапевт с радостью принял меня обратно с распростертыми объятиями и пониманием. После первого посещения — на следующий день после того, как я сбежала от Торна — мы наметили курс ежедневных визитов и план интенсивной терапии, которая привела меня туда, где я нахожусь сейчас. Думаю, если он нечто большее, чем просто мужчина, подтолкнувший меня к исцелению, то в подтверждение этого, должно случится что-нибудь ещё. Если он пришёл в мою жизнь лишь для того, чтобы показать, чего мне не хватает, то это будет отстойно, но я с этим справлюсь. Теперь я знаю, что достаточно сильна.

— Ари.

Я роняю пульт, резко поворачиваясь, и почти теряю сознание, когда вижу его — Торна — стоящего в моем доме.

Как тебе такой знак?

— Заткнись, — бормочу я, не нуждаясь в том, чтобы мой внутренний голос начал говорить мне: «Я же тебе говорила».

Он прищуривается.

— Не ты, — тороплюсь я, когда понимаю, что он сужает глаза, потому что услышал меня. Как унизительно.

Он осматривает комнату, уверена, пытаясь найти здесь кого-нибудь еще. Ну, если он не собирается расспросить по этому поводу, то и я не признаюсь, что разговаривала с голосом в своей голове.

— А где Пайпер?

— Я ухожу, — отвечает моя лучшая подруга, протискиваясь мимо впечатляющего мужчины, стоящего в коридоре. — Увидимся в понедельник. Если что-то изменится, и тебе понадобится больше свободного времени по какой-то причине, дай мне знать, и я открою магазин. Если это по какой-то другой причине, забудь, что знаешь мой номер, и можешь открыть магазин сама. Кстати, ужин едет со мной. Я голодна и взволнована. И я заслуживаю его больше, — она хватает свою сумочку с кофейного столика, всё ещё сжимая в руке коробку с пиццей, и поворачивается, чтобы посмотреть на Торна. — Удачи тебе, здоровяк.

А потом она исчезает.

— Ты плакала, — говорит он.

Его лицо невозмутимо, но эти потрясающие сине-зелёные волшебные глаза выглядят почти... обеспокоенными.

— Ерунда, — отмахиваюсь я от него.

— Если бы это было ерундой, ты бы не плакала из-за этого.

— Как ты узнал, где я живу?

— Что заставило тебя плакать?

Я вскидываю руки и закатываю глаза.

— Если хочешь знать, я смотрела сериал.

— Сериал? Сериал заставил тебя так выглядеть?

Мой глаз дёргается, и я поджимаю губы.

— Это был грустный сериал.

— Понятно, — отвечает он. Однако, судя по его недоверчивому выражению лица, ему явно не «понятно».

— Как ты узнал, где я живу?

— Почему ты бросила меня?

— Торн, — растягиваю его имя.

— Почему. Ты. Сбежала? — повторяет он.

Я не отвечаю, вместо этого пристально смотрю на него. Он хорошо выглядит, впрочем, я не удивлена. Тёмные джинсы, достаточно потёртые во всех нужных местах, чтобы вы знали, что он не заплатил за них, чтобы они выглядели так. Серая футболка плотно облегает грудь и руки. Короткие рукава подчеркивают его ярко разукрашенные мускулистые руки. Когда добираюсь до его лица, я не тороплюсь, даже не заботясь о затянувшейся тишине.

Он не побрился, что делает его ещё более впечатляющим. Его губы ещё больше выделяются на фоне темной щетины. Его глаза улавливают мои, когда я добираюсь до них, изучая его. Мой взгляд быстро проскальзывает мимо, избегая их напряжённость. Длинные волосы на макушке не уложены так, как в те выходные, когда я умоляла его взять меня, вместо этого они непослушно падают на лоб. Точно так же, как это было, когда он вошёл в «Тренд», сняв свой шлем.

Когда я смотрю в его глаза, снова обращая на них своё внимание, я замечаю, каким усталым он выглядит. Моё дыхание ускоряется, подстраиваясь под быстрый ритм моего сердца.

— Почему ты ушла? — спрашивает он снова. Его глубокий голос грубый, но пронизанный чем-то, что я не могу уловить.

Он звучит почти... уязвимо.

Именно из-за этой лёгкой уязвимости я, наконец, чувствую, как напряжение в моих плечах исчезает, и уже через секунду мои губы шевелятся, моё прошёптанное признание заставляет меня чувствовать уязвимость, которую я слышала в его голосе, ударяя прямо в грудь.

— Потому что я боялась.

— Чего?

Он не двигается. Я на мгновение задумываюсь, хочет ли он обнять меня так же сильно, как я хочу, чтобы он обнял меня. Я качаю головой, позволяя всему, с чем я смирилась и через что прошла с моим психотерапевтом, сохранять силу.

— Тебя, — признаюсь я.

— Но почему?

Мои плечи поднимаются, я готова пожать ими, потому что не знаю, как выразить всё остальное словами. Я не хочу пугать его, когда мы и так едва стоим на ногах из-за моего исчезновения.

— Почему? — снова спрашивает он, повышая голос.

Я качаю головой.

— Почему? — рявкает он, всё ещё не двигаясь, и заставляет меня подпрыгнуть.

— Потому что! — кричу я в ответ. — Потому что! Потому что я никогда не чувствовала подобного раньше, Торн! Потому что я провела с тобой одну ночь и проснулась с чувством, что мне нужно немедленно убраться подальше от этих чувств, пока я не пострадала!

Его голова дёргается назад, как будто я физически ударила его.

— Ты думаешь, я мог причинить тебе боль?

— В то время да. То, что я знала об этой боли прежде, научило меня, что всякий раз, когда кто-то заставляет тебя чувствовать что-то, особенно такое сильное чувство, это всегда заканчивается только болью.

Вспышка понимания появляется на его лице.

— Мне хватило боли на всю жизнь, Торн. Поэтому я сбежала. Я не горжусь этим, и мне жаль больше, чем ты можешь себе представить, но это всё, что я могла тогда сделать.

— Ты не единственный человек, который чувствует боль, Ари. Извлеки уроки из этого дерьма и учись на них.

— Я научилась. Я поняла, что не стоит открываться чему-то большему, если это возможно.

— Тогда ты не черта ничему не научилась.

— Прошу прощения?

Он крадётся ко мне, его длинные ноги преодолевают это короткое расстояние в половину быстрее того, сколько потребовалось бы мне.

— Я знаю, что такое испытывать боль. Я испытал такую боль, какую сам дьявол не решился бы причинить своему злейшему врагу. Ты не единственная, кто чувствует, каково это зализывать раны и сильно обжечься. Я знаю это и всё равно, проснувшись в то утро, я был готов принять эту боль, эти уроки и открыть себя для большего. Только я ожидал найти женщину, пробудившую во мне эту потребность, а её уже не было. Так скажи мне, Ари, какая боль заставляет тебя так бояться?

— Я не уверена, что готова к этому, — выдыхаю я, мой нос горит.

Я хочу обойти его, но останавливаюсь, когда он сжимает мою руку, осторожно притягивая меня к своему телу.