Ратриола молча стоял, глядя на императора, а потом он заговорил. Тоже по-человечески. Его голос, тихий и ровный, обещал смерть, неминуемую и жестокую, а в глазах эльфа стояла стужа.

— Император, сейчас ты умрешь, а потом я догоню твоего мертвяка, обязательно догоню, и прикончу его. Ну а после настанет черед ублюдка, которого твоя уродливая женушка носит в животе.

Шахрион кожей ощущал бешенство, переполняющее противника. Эльф медленно, словно красуясь, вытянул вперед левую руку. И когда указательный палец с длинным ухоженным ногтем указал прямо на центр лба императора, рука Шахриона метнулась под подушку.

Все три следопыта отреагировали мгновенно — в их руках, словно из неоткуда, материализовались короткие изогнутые клинки, и охранники прыгнули на императора.

— Умрите, — приказал тот, и бездыханные тела рухнули к его ногам.

Эльфы пожертвовали собой, но они позволили своему господину закончить заклинание. С кончика пальца Ратриолы сорвался один единственный небольшой шип, устремившийся в лицо Шахриона.

Время вновь замедлилось. Шахрион видел торжествующую улыбку на губах эльфа, которая сползала, уступая место удивлению, видел сгустившийся воздух, видел стремящееся к нему смертоносное заклинание.

Шип Леса, именно так оно называлось, пробивал любой доспех и почти любую магическую защиту. Даже маленькая царапина гарантировала долгую и мучительную, а самое главное, неизбежную смерть. Агония должна была длиться несколько часов, после чего сердце не выдерживало нестерпимую боль, и жертва умирала. Следов не оставалось — обычный приступ.

Со своими старыми силами он бы не сумел даже убить следопытов и теперь гадал, хватит ли занятой мощи на то, чтобы перебороть чары одного из древнейших магов континента.

Плечи обдало холодом — это Тень обняла императора, положив свои руки ему на плечи.

— Ну чего же ты ждешь, о великий, о несравненный владыка? Ты открыл сей родник, тебе из него и пить. Или боишься сделать последний шаг?

Вот сейчас все и решится. Цена, которую придется уплатить за силу, страшна, она даже хуже смерти, но выбора у него не осталось, он сам так решил. И сам подписал себе приговор.

— Хорошо Тень, я принимаю тебя и твой дар, — прошептал одними губами Шахрион, и время вновь вернулось в привычный ритм.

Заклинание врага устремилось к нему, тела рухнули на землю, а лицо зрящего исказила гримаса ужаса, ибо его сильнейшее заклинание встретилось с непроницаемым черным плащом, окутавшим императора.

— Откуда у тебя такая мощь? — пораженно прошептал эльф.

Шахрион молча поднялся, доставая из-под подушки оплавленный жезл. Столь же спокойно он вытянул оружие перед собой, указывая на врага.

— Но жезл Безумца не может применять никто, — пораженно прошептал Ратриола. — Ни у одного мага не хватило на это сил.

— Дело вовсе не в силе, — грустно улыбнулся Шахрион. — Скажи, эльф, Безумец был всегда столь могуч? Или после Безымянного заклинания его мощь выросла?

— Что ты имеешь в виду?

— Не важно. Зачем мне рассказывать что-либо покойнику?

Опал в центре жезла исторг из себя костяное копье, которое насквозь пробило эльфа, сметя все его защиты, будто их и не было.

Шахрион молча смотрел в глаза умирающему. Кажется, лишь в последние мгновения своей долгой жизни Ратриола понял, какую же страшную ошибку он совершил.

— Так восславим же Черного Властелина. — Расхохоталась Тень, обнимая свою добычу. — И пожелаем ему долгих лет правления.

— Восславим, — эхом отозвался Шахрион. — Но долгих лет у него не будет.

Ребенок молча спал в своей кроватке, не обращая ни малейшего внимания на попытки отца расшевелить его. Шахрион улыбнулся и вышел, осторожно закрыв за собой толстую дубовую дверь.

— Он отдыхает, — прошептал император жене.

— Тебе бы тоже не помешало, — заметила она. — Сколько ты дней не спал?

— Три или четыре. Это неважно.

Ледяная ведьма вздохнула.

— Ну почему ты совсем себя не бережешь?

— У меня нет на это времени. — Шахрион подал ей руку. — Как идет процесс создания пятого и шестого легионов?

— Успешно, от желающих записаться нет отбоя. Иритион уверен, что восток Стоградья мы удержим в любом случае, ну а на севере стоит Первый Стальной легион, так что не думаю, что его величество Гашиэн осмелится напасть. Хотя ему очень хочется вернуть свою столицу.

— Желание благородное, — кивнул император.

Они степенно прогуливались по замковым переходам, медленно, но верно направляясь к тронному залу.

— Как дела у Китариона?

Тартионна тихонько хихикнула.

— На седьмом небе от счастья. Шлет одно восторженное послание за другим и благодарит за тысячи колонистов.

— Значит, через несколько лет у нас появятся собственные лошади.

Императрица кивнула.

— К тому же, гоблины, расселившиеся по степи, прикроют нас от Прегиштании. Вот только…

— Когда большая часть коротышек покинет города других стран Лиги, места им станет не хватать, и нам придется повоевать с южными соседями, — закончил за нее Шахрион.

— И ты пойдешь на это?

— Конечно, у меня не так много надежных союзников, — задумчиво проговорил император. — К тому же будет не лишним сильнее привязать их к себе, не находишь?

Тартионна покачала головой.

— И когда ты начнешь доверять хотя бы кому-нибудь?

— Я верю тебе, мне достаточно.

— Гартиан расстроится, если услышит.

— Ему сейчас не до меня, — рассмеялся Шахрион. — Столько новых перспективных учеников, которым следует промыть мозги. Скажи лучше, послы его величества венценосца Исиринатийского уже прибыли?

— Да, но ты точно хочешь поддержать этого… — Тартионна запнулась, подбирая выражение, — человека? Он тебя ненавидит и начнет собирать войска сразу же, как только победит брата.

— Могу только пожелать его величеству Ритону Первому удачи в столь благородном начинании. Его двоюродный брат удерживает почти половину северной Исиринатии и немалую часть Стоградья, хотя последнее я бы не назвал особым преимуществом. И брат этот ненавидит меня больше, чем новый венценосец, так что пускай повоюют.

Послы проявляли настоящие чудеса раболепия и готовы были признать все завоевания великого Черного Властелина. Контраст с тем, что Шахрион видел раньше, изрядно позабавил бы императора еще год назад, сейчас же он вызывал лишь скуку и раздражение.

Отделавшись от надоедливых мух, Шахрион решил немного передохнуть и вышел на балкон, с которого открывался обширный вид на его город. Десятки мануфактур, извергающих дым и пламя в воздух, облепленные лесами стены, восстанавливаемые спустя год после осады, и улицы, бесчисленные улицы и улочки, заполненные тысячами людей. Его столица, и было бы замечательно ее сжечь. Спалить дотла.

Он сжал губы и обхватил руками перила. За спиной послышался ехидный смех. Тень сегодня была довольна, и не удивительно, она всю ночь насылала на него кошмары.

— Уйди, — взмолился Властелин, прекрасно понимая всю глупость такой просьбы. Он возжелал силы и победы, он их получил.

Шахрион вновь бросил новый взгляд на свою столицу. Сколько уже сделано, и сколько еще предстоит… Освоение отбитых территорий, увеличение армии, воспитание новых некромантов и создание собственной Академии стихийной магии.

Жаль только, что результаты своих трудов он не увидит — с каждым месяцем Тень становилась сильнее. Сколько получится сдерживать монстра, владыка не знал, зато он был уверен, что убьет себя до того, как Тень полностью сведет его с ума.

Наверное, отец в свои последние месяцы чувствовал себя схожим образом.

Шахрион судорожно вздохнул. Он вряд ли увидит, как его сын начнет ходить, и уж точно не доживет до момента, когда мальчик станет мужчиной. Он никогда не будет учить его читать и писать и не даст совет в сердечных делах… Юному Паштиону, названному так в честь деда, придется расти без отца…