Одна за другой телеги, наполненные до краев телами, разворачивались и возвращались в город, чтобы выгрузить свои страшные трофеи и отправиться за новой партией.

Внезапной конной атаки врага император не опасался — поле буквально утопало в грязи, и кавалерии на нем было нечего делать, к тому же, враги, утомленные многочасовым штурмом, вряд ли рискнули бы подставлять свою элиту под обстрел арбалетов и баллист защитников города.

— Господин, — на стену взошел Иритион. — Доклад о потерях.

Шахрион кивнул, даже не удивляясь, откуда генерал знает, где его искать. На поле боя этот казавшийся тугодумом старик ведал все.

— Сколько?

— Около восьми сотен убитых, из них только двадцать пять — легионеры. Раненых примерно тысяча человек, из них две сотни — тяжелые, остальных же мы сумеем вытянуть из объятий Матери. Плюс, как ты сам видел, мы временно лишились одного камнемета. — Генерал вымученно улыбнулся. — В целом, очень неплохо, я ожидал больших потерь. Если штурмы продолжатся — у них люди кончатся раньше.

Шахрион был полностью с ним согласен, но промолчал — находящимся на стене солдатам совсем незачем знать, что легионеры для их владыки куда важнее простых горожан, взявших оружие, чтобы защищать свои дома и жизни родных.

— К сожалению, хороших доспехов на всех не хватило, — продолжил генерал, — иначе потери были бы меньше.

— Броня стоит огромных денег даже тогда, когда сам производишь ее, — вздохнул Шахрион. — Хорошо хоть бригантины и кольчуги есть в достаточном количестве. Нельзя просить большего от нашей бедной страны.

— Нельзя, но очень хочется, — вздохнул генерал.

Шахрион понимающе кивнул. Знал бы он, сколько комплектов кольчуг, поножей, наручей и шлемов спрятано под горами в секретных тайниках, в ожидании своего часа!

Но тему разговора следовало менять.

— Наши маги в порядке?

— Устали и сейчас отдыхают, я оставил троих на дежурстве, этого должно хватить, — генерал повернулся и взглянул в сторону исиринатийского лагеря. — Мне кажется, или к нам кто-то едет?

Император достал подзорную трубу. С ее помощью он увидел небольшую делегацию, приближающуюся к крепости под белым флагом.

— Да, кажется, они снова хотят поговорить. Пришли сюда пару магов, я встречусь с врагами.

Шахрион поспешно спустился вниз и приказал привести коней для него и отряда телохранителей и, когда подоспели чародеи, выехал за ворота.

Передвигаться пришлось шагом, чтобы не повредить ноги лошадям, впрочем, Властелин никуда не торопился. Он подозревал, что генерал, благословенный и кабанчик решили вновь почтить его своим присутствием, и думал, стоит ли нацепить маску непреклонности, или же, все же имеет смысл проявить чуточку такта и дипломатичности?

«Нет уж, мы и так слишком долго были вежливыми, хватит!» — решил император, давая команду своим спутникам остановиться.

Они встали на границе полета арбалетного болта, дальше Шахрион ехать не собирался — враги, если хотят говорить, будут делать это по его условиям.

Он не ошибся с составом делегации. Все те же лица, даже знаменосец не изменился. Только вот уверенности во взглядах стало куда меньше. Ну да ничего, дальше будет только интереснее.

— Император, — генерал начал без приветствия. — Я видел, как вы убираете павших воинов из-под стен. Я хотел бы попросить вернуть их тела.

— Этого не будет. Ваши солдаты окажут нам одну большую услугу.

Взгляд генерала стал еще жестче.

— Какую же?

— Человеческий жир хорошо горит, и его можно прекрасно лить со стен, — охотно пояснил император. — А доспехи и оружие мертвецов пригодятся живым для продолжения борьбы.

— Мертвецов? А что же с ранеными? — подключился к разговору высокий сын.

— За них можете не волноваться, мы о них позаботимся…

— Это очень благородно.

— О да, уже к вечеру все они будут казнены.

— Что? — генерал не поверил услышанному. — Император, ты же не собираешься хладнокровно растерзать несколько сотен беззащитных человек!

— Я — нет. Для этого есть легионеры, они перебьют ваших собак с превеликой радостью, — с холодной усмешкой сообщил Шахрион.

При этом он очень внимательно следил за собеседниками — как те отреагируют. Вообще-то, его слова больше предназначались даже не генералу и орденцу, а их сопровождению. Он мог поставить что угодно на то, что уже вечером весь лагерь исиринатийцев узнает, что пленных в этой войне не будет.

Выдержке генерала оказалась на высоте, но и он заскрипел зубами, услышав, какая судьба ожидает его людей. Хороший командир, даже слишком хороший. Зато высокий сын, казалось, был искренне поражен — его лицо приобрело сероватый оттенок, глаза выпучились, а подбородки заходили ходуном.

— Как вы можете вытворять такое? Это нарушение всех законов войны и человечности! — взвился жрец.

Эти слова поставили Шахриона в тупик. Он пытался понять, кто перед ним — идиот, живущий двойными стандартами, или талантливый оратор, прекрасно владеющий искусством выведения противника из равновесия. Если второе — то его план почти увенчался успехом.

— Скажи мне, высокий сын, а разве истребление жителей целого города не противоречит законам войны? Разве призыв к уничтожению людей только потому, что они верят не в того бога, не противоречит законам человечности? Какое право упрекать имеешь ты, — палач, чьи руки по локоть в крови моих подданных?

— Это другое, — горячо возразил жрец. — Мы сражаемся против зла и должны искоренить его!

— Но зло при этом обязано соблюдать все законы войны?

«Нет, похоже, все-таки религиозный фанатик без мозгов, тем легче», — подумал император. — «Странно, конечно, похоже, что Орден совершенно не воспринимает Империю всерьез, раз послал такого непроходимого тупицу командовать силами сынов».

— Разве ты не в курсе, высокий сын, что зло не обязано подчиняться чьим-либо правилам? — язвительно спросил он.

— Но ведь речь идет о жизни подданных венца!

— Какое мне дело до этого?

И тут в диалог вмешался благороднейший Китит Саргилэн.

— Да причем тут венец? Там мои люди! Я требую немедленно освободить их!

А они, пожалуй, стоят друг друга.

— Требуешь, благороднейший? Твое право. Можешь продолжать.

Поросенок побагровел от гнева, и императору стало интересно, выхватит он меч, или нет. Было бы неплохо получить такой замечательный повод нашпиговать наглеца стрелами.

Да, потянулся к оружию — ничему не учится.

И вновь, как и в прошлый раз, генерал не позволил своим дуракам сорваться с цепи.

— Высокий сын, полагаю, нам стоит закончить, — произнес он, удерживая Саргилэна и разворачивая его коня. — Всех, кто не вернулся от стен, мы можем считать мертвыми. Полагаю, дальнейшее общение лишено всякого смысла.

— Полностью согласен с тобой, генерал, — поддержал его император. — Когда в следующий раз захочешь отправить на убой несколько тысяч человек, дай знать, мы обязательно поможем прикончить их. Не обещаю, правда, что быстро и безболезненно, — с этими словами он подарил врагам прощальную ухмылку и, развернув коня, бросил последний взгляд за спину. — Да, вот еще что, генерал, меня очень подмывает приказать арбалетчикам на стенах застрелить вас. Но я не буду этого делать. Сегодня. Впредь не шлите парламентеров, их будет ждать лишь смерть.

В лагере царили растерянность и страх. Солдаты перешептывались, кучкуясь возле шатров, а благородные — укрывшись внутри. И все они обсуждали одно и то же — штурм, который слишком дорого обошелся армии и не дал ей ничего.

Бирт, вернувшийся с переговоров, собрав тысячников на военный совет, планировал пообщаться на ту же тему.

— Итак, — генерал тяжело рухнул на стул, отбрасывая перчатки в сторону, едва не задев при этом кого-то из дворян. — Штурм провалился, мы потеряли почти две с половиной тысячи человек убитыми и ранеными. Причем убитых наберется полторы тысячи.