— И это Стоило Ордену едва ли не всех высоких сынов! — горячо возразил император.

— Ну и что? Зато мы потеряли нечто большее. Империя осталась без своего последнего великого мага.

— А найдись у нас стихийные маги, все было бы иначе?

— Не исключено, — неожиданно проговорил Шахрион. — Представь, что было бы, сумей мы навязать врагу классический чародейский бой.

— Схватку стихий? — император задумался. — Занятно, эффективно только если обучать стихийной магии хорошо подготовленных некромантов, каждый из которых прошел не по одному ритуалу усиления, а это очень большой труд. Магам придется отказаться от нормальной жизни.

— Зато представь перспективы! Почему нельзя было подготовить хотя бы сотню таких чародеев, пока они были? Пока их не перебили, а труды сотен поколений не обратились в пепел? — В голосе юноши появилась боль, и он опустил взгляд на стол.

— Некроманты бы не согласились. — Ответил ему отец. — Никогда. Они бы лучше умерли, чем осквернили дар Матери магией врагов.

— Они и умерли, — резко, почти зло, ответил Шахрион, но тут же он успокоился и взял себя в руки. — Но если каким-то чудом в Империи отыщется, хотя бы один некромант, будь уверен, что все, кого он обучит, сперва получат диплом Академии!

Паштион усмехнулся и потрепал сына по голове.

— Обязательно запомню, могу даже издать соответствующий указ. Что еще тебя интересует?

— Внешняя политика Империи.

Черный Властелин задумчиво хмыкнул.

— А разве учителя, которых я тебе привел, недостаточно объясняют?

— Я не о том. Хочу поговорить с тобой о политике Империи перед и во время войны.

Император наклонился ближе, улыбка пропала с его лица, и он стал серьезен и собран.

— Внимательно тебя слушаю, сын.

Тот кивнул, вдохнул побольше воздуха в грудь, и заговорил.

— Будем честны: Последнюю войну закончила Лига, но развязал ее ты, отец. Империя дряхлела, требовалось чудо, чтобы остановить сползание в пропасть. Ты попытался и проиграл, потеряв практически все. Но вот что мне непонятно: отчего ты так плохо подготовился?

— Плохо? — император закашлялся. — Я сформировал десять дополнительных легионов, мои эмиссары проникли во все крупнейшие города Стоградья, а сочувствующие Матери подняли восстания в нескольких провинциях Радении. И вообще, какое отношение это имеет к политике?

— Самое прямое. Ты неплохо оформил военную составляющую, сделал кое-что на поле тайной войны, но не более того. Лига — это не единое целое, даже я знаю, какие противоречия раздирают ее изнутри. И раньше такое бывало. Почему ты не воспользовался ими? Почему не подождал, пока Радения не вцепится в горло Исиринатии? Почему нельзя было посеять смуту в Триверии? Почему не заключил брачный договор с каким-нибудь из соседних государств? Ты холост, а если нужно, мог бы женить меня. — Он усмехнулся. — Конечно, я бы тебя возненавидел, но ради победы можно было бы и потерпеть.

Под таким напором император Паштион даже немного замялся. Сын, мальчик четырнадцати лет, задавал вопросы, на которые был способен не всякий взрослый и образованный мужчина.

— Я даже не знаю, что тебе сказать, — развел он руками. — В тот момент эти вещи казались несущественными. Когда я видел полмиллиона солдат в строю, как-то не задумался об их лояльности, о том, что одним количеством действовать нельзя. Мне тогда казалось, что такой громадной силы хватит на все. Мне тогда казалось, что такой громадной силы хватит на все. Ведь наша армия по числу равнялась исиринатийской и раденийском вместе взятым!

Шахрион согласно кивнул, а императора понесло, он впервые за много лет сумел выговориться хотя бы кому-то, снять с души тяжелый камень, тянущий в глубины отчаяния и понести его вместе с другим человеком!

— Пойми, я так все хорошо подготовил. Половина городов Саргилии и Стоградья пали практически без сопротивления! Весь юг мелкой гребенкой прочесывали орочьи всадники и марейнийцы, надежно занимая прегиштов с дварфами, да так хорошо, что венценосцу пришлось отправиться с отборной дружиной тем на помощь. Казалось, что все идет по плану!

— Да, и легионы повернули на север, туда, где собиралась объединенная армия Лиги.

— Тогда мне казалось, что это правильная идея, что мы разобьем главные силы врагов в генеральном сражении и вынудим их сесть за стол переговоров. И клянусь Матерью, я был близок к этому!

Мальчик прикусил губу, задумавшись, а потом проговорил:

— А ты не думал, что играешь по нотам, написанным эльфами? Зачем тебе нужно было форсировать наступление на север? Захватил бы оставшиеся крепости, подтянул резервы, лучше изучил обстановку.

На сей раз пришел черед императора задумываться.

— Генералы советовали искать решающего сражения, — признался он. — Я счел их доводы убедительными.

— Я бы поступил иначе.

— И как же, позволь спросить?

— Захватил Стоградье, поставил в строй всех, кто захочет служить — в первые ряды, и всех, кто служить не захочет — в орду мертвых. — Эти страшные слова были произнесены столь будничным тоном, что император невольно вздрогнул, а сын продолжал. — После этого можно было бы перевести дух и укрепиться в центральных землях, пополнив казну золотом из захваченных городов и крепостей. Набрать еще солдат, купить наемников, убийц, магов-отступников, и готовить новые бунты в городах.

— А враги пускай объединяются?

— Ну, с этим тоже что-нибудь можно было придумать, — улыбнулся Шахрион. — Через недельку предложу пару вариантов.

Паштион засмеялся.

— Ловлю тебя на слове, сынок. Кстати, еще пища для размышлений: выбрав оборонительную тактику, я позволял бы эльфам делать все, что они хотят. Как с ними быть?

— Ну, у тебя был Гартиан. — Просто ответил наследник. — Он бы точно сумел защитить Черного Властелина и его родных. Но вопрос хороший, над ним тоже придется работать. Начну прямо сейчас.

Паштион понял этот намек и поднялся, собираясь уходить.

— Рад за тебя, сын, — проговорил он, покидая заваленный книгами уголок. — Но все же, хотя бы иногда отвлекайся от своих раздумий и выбирайся в реальный мир.

Закрывая за собой двери библиотеки, император подумал, что несчастья меняют людей по-разному. Только пламя может показать, кто — сталь, а кто — солома.

Черный Властелин блаженно прикрыл глаза. Значит, осталось потерпеть совсем немного. Скоро сын будет достаточно взрослым, чтобы принять власть, и он наконец-то сможет отдохнуть.

Впервые за долгие годы.

А Шахрион справится, теперь Паштион был уверен в этом.

Саргилия поражала и восхищала императора. Не одно поколение имперских подданных трудилось, чтобы обжить этот плодородный край и теперь Шахрион с высоты птичьего полета мог любоваться пробивающейся из-под черной земли зеленью, разрываемой редкими ленточками рек и дорог, да кляксами деревень и замков.

Но вот вдалеке показались черные стены Наиргиона. Ворон императора сложил крылья и спикировал вниз, ближе и ближе к городу, со стены которого ударил луч чистого белого света. Это было последнее, что успела увидеть мертвая птица, прежде чем обрела вечный покой.

Шахрион резко открыл глаза и закашлялся. Ощущение было не из приятных.

— У них есть высокие сыны, по крайней мере, один.

— Да, кое-кого они оставили, но большинство идут с армией, — обрадовал императора верховный некромант.

— Я видел, — кивнул Черный Властелин. — Специально облетел их по дуге.

— Армия на удивление большая. Не меньше сорока тысяч, причем треть — конные.

Шахрион вновь кивнул. Ничего удивительного — Саргилэны не были бы собой, если бы не пытались ловить рыбку в мутных водах военного лихолетья, — они-то и во время прошлого нападения раденийцев не горели особым желанием отправляться на север. Шахрион даже и не знал, рассматривать ли хитроумность вепрей как проблему, или как большой подарок.