Это его решение все советники восприняли в штыки.

— Владыка, мы должны добить псов! — Кричал Иритион на весь шатер. — Нельзя оставлять их за спиной.

— Я согласна с генералом, — поддержала его Тартионна. Сегодня верная спутница была даже бледнее, чем обычно, а ее правую руку обматывала повязка, скрывающая страшный ожог.

Шахрион искренне надеялся, что с ребенком ничего не случилось.

— Владыка, я тоже согласен с генералом, — подал голос Бирт. — Враг, не разбитый до конца, обязательно вернется.

— Поддерживаю. — Бросил лишь одно слово лич.

— При других обстоятельствах я бы и сам бросился в преследование. — Проговорил Шахрион. — Но, увы, мы не можем позволить себе подобную роскошь. Империя и так проглотила столько, что переваривать придется несколько лет, да еще и с гарантированным несварением. Мы ослабили наших врагов: в Исиринатии, а вернее том, что от нее осталось, должна вспыхнуть гражданская война, Радения потеряла свою столицу и весь юго-восток, а южане продолжают сражаться с дварфами.

— Поэтому нужно продолжать! — воскликнул Иритион.

— Нет, лишь глупец летит вперед, не разбирая дороги. Нужно уметь вовремя остановиться. Захваченные земли должны влиться в Империю и дать нам солдат. Живых солдат. Мертвецы хороши, но только нельзя все время прятаться за их спинами. А еще нам нужны маги, столько, сколько сможем подготовить. В Империи остались лишь дети, которым требуется наставник, а десятки одаренных на новых землях только и ждут возможности раскрыть свои способности. Но и это еще не все. Мануфактурам нужны новые работники, а полям — крестьяне. Мы забрали слишком многих и разрушили слишком многое.

— И что же ты предлагаешь? — нахмурившись, спросила Тартионна.

— Иритион с десятью тысячами вернется в Кинорию и обеспечит верность наших новых вассалов, которые так элегантно отказались посылать войска под стены Белого города. Ты отправишься в Цитадель — я не собираюсь больше рисковать жизнями своей жены и ребенка.

— А ты сам?

— Половина оставшихся сил останется оборонять Белый город и усмирять провинцию, а я направлюсь на юг. Нужно выровнять границу в северной Исиринатии, после чего — помочь Китариону.

Жена выглядела недовольной.

— Я хочу остаться с тобой и помогать.

— Нет! — резко ответил Шахрион. — Сегодня же ты отправишься в Черную Цитадель.

Тартионна растерянно посмотрела на мужа — тот никогда раньше не приказывал ей, да еще столь категоричным тоном.

— Может быть, объяснишь мне, в чем дело? — спросила она.

— Не объясню. К вечеру тебя не должно быть в лагере, это приказ твоего императора и мужа, и он не подлежит обсуждению.

— Слушаюсь, о владыка, — фыркнула женщина и, резко развернувшись, покинула шатер.

— Иритион, Бирт, вам тоже пора, — обратился император к своим генералам.

— Как тебе будет угодно, владыка, — склонил голову старый ветеран, а мертвец лишь коротко кивнул.

Когда они остались с Гартианом вдвоем, император устремил взгляд на мертвого мага.

— Ты знаешь, что я собираюсь делать. Постарайся не подвести меня, иначе все наши старания пойдут насмарку.

— Можешь не волноваться. Не подведу. — Лич распрямился. — Сколько у меня времени?

— Не больше двух дней.

— Мне хватит. Постарайся остаться в живых.

Он тоже покинул шатер, оставив императора в гордом одиночестве. Шахрион тяжело вздохнул. Никто кроме лича не знает, что они затеяли, и это к лучшему. Посвящая Гартиана в свои планы, владыка рисковал, но выбора не было. С его тогдашним уровнем силы, решить поставленную задачу было невозможно.

С тогдашним…А что насчет нынешнего?

Шахрион слышал тихое хихиканье Тени за спиной.

— Ну, давай, говори, что хотела, — бросил он, не оборачиваясь.

— Как это благородно с твоей стороны, о Владыка Тьмы, великий Черный Властелин, разящий врагов. Наверное, ты в тайне мечтаешь, наконец, опробовать новоприобретенную силу не на жалком трупе в никому неведомом поле, а по-настоящему, на сильном враге, хочешь сокрушить его одним ударом. Ты, кажется, этого жаждал в детстве.

— Те времена давно прошли. Я повзрослел и узнал, что за все приходится платить. Легкие пути обычно ведут в пропасть.

— Это говорит твой ум, а что скажет сердце?

— Ты сидишь в мой голове, — Шахрион поднялся, намереваясь выйти наружу — в шатре ему вдруг стало неимоверно жарко, — а не знаешь, что мое сердце давно подчиняется разуму.

Тень, послушно следовавшая за ним, при этих словах хихикнула.

— Никто не является хозяином своего сердца и своих желаний, владыка. Мне казалось, что в последние дни я доходчиво объяснила тебе это.

Ее выпад Шахрион не удостоил ответом. Он подозвал к себе ближайшего телохранителя и распорядился:

— Собирайтесь, до заката мы должны отправиться в путь.

Они дали ему четыре дня, за которые император с армией почти успел добраться до ленивых вод Мутноводной. Непозволительная роскошь — сам бы Властелин ни за что не предоставил врагу такую фору.

Ничто не предвещало их появления, но Шахрион, все же, почувствовал его, проснувшись посреди ночи.

Холодное дуновение, пробежавшее по лицу, легкий туман, клубящийся у входа в палатку и сосущее чувство где-то глубоко внутри живота, поведали ему о гостях. Император наскоро оделся и сел на кровати.

— Можете войти, зрящий, я ждал вас, — громко проговорил он на эльфийском.

Полог даже не шелохнулся, но через него в комнату промелькнули четыре тени. Свечи на столе вспыхнули, и в их мерцании император увидел нечеловечески красивое лицо своего гостя.

— Вы продолжаете меня удивлять, владыка, — склонил голову Ратриола Партилаэт. — Я могу присесть?

— Как пожелаете, — пожал плечами Шахрион.

Эльф взял стул и с удобством расположился на нем, в то время как его спутники замерли на почтительном расстоянии, словно превратившись в статуи.

Шахрион с интересом оглядел их. Длинные зеленые плащи с капюшонами, надвинутыми почти до глаз, маски на лицах, оставляющие лишь небольшие прорези. Этого следовало ожидать.

— Полагаю, вы прихватили с собой пару знаменитых эльфийских следопытов. Право слово, совершенно лишне. Чародей вашего уровня может преодолеть почти любые преграды, полагаясь лишь на себя.

— Не любые. До вашего отца в свое время добраться не получилось, — улыбнулся уголками губ Ратриола.

— Это потому что его охранял Гартиан. Как показала история, сильная некромантия способна успешно бороться даже с вашими чарами.

— Некромантия опасна сама по себе, а в руках могучего чародея она становится поистине всесокрушительным оружием.

— Какая жалость, что единственная сила, способная успешно бороться с магией Матери, лишилась половины своих учеников и почти всех книг.

— Безусловно, это было очень печально, — со вздохом согласился эльф. — Тот страшный пожар осенью…никто и представить не мог, что его величество Гашиэн пойдет на такую подлость. И где, спрашивается, он раздобыл столько змеиного огня?

— Меня тоже интересовал этот вопрос, — кивнул император. — Ведь всем известно, что лиоссцы ни с кем не делятся своим устрашающим оружием, даже если их очень сильно об этом попросить. Хотя, говорят, за некоторые услуги особого рода, халифы и вожди готовы поделиться этим бесценным веществом.

— Конечно же, при условии, что одариваемый не попытается проникнуть в секреты колдовского огня жителей востока, — закончил за него эльф.

— Именно так, зрящий, хотя поправлю вас: этот огонь не имеет отношения к магии. Но, так или иначе, я готов спорить, что страшная участь, постигшая Орден, несет не только плохое, но и хорошее, верно же?

— Как и все в этом мире, — согласился с ним эльф. — Высокие сыны стали слишком спесивы и заносчивы, они начали диктовать свои условия там, где никогда раньше не осмеливались и рта открыть. Полагаю, трагедия позволит им трезво взглянуть на жизнь, и когда Орден восстановит свою численность, его политика будет более осмысленной.