— Джордж, — тихо позвал американца Альентес, приоткрывая свои глаза, — Прошу…

— Чего, Чио-Чио? — с напускной веселостью отозвался Джордж, но его голубые глаза предательски дрожали от боли, выдавая истинный настрой хозяина, — Сегодня все что захочешь…

— Убей меня, Джордж… Я больше не могу… Прошу убей. Я сам бы давно, но иначе все повториться. Я не вынесу. Реинкарнация… не хочу. Убей меня, убей! Я больше не вынесу…

— От лекарства ты слишком болтлив! — Гленорван ласково погладил монаха по голове.

— Я умоляю…

— Убить, — протянул Джордж, — Я не смогу тебя убить, Аль, даже, если очень сильно захочу. Я не могу тебя убить, ты ведь мой святой.

Альентес тихо застонал.

Гленорван еще крепче прижал его к себе. Он ждал, когда сыворотка начнет действовать.

— Ну почему все так, — неожиданно проговорил американец, потирась подбородком о макушку монаха, — Такой жестокий мир. К этому мальчику жизнь была так несправедлива. Почему же позволили это высшие силы? Oh my God! Наши игры, наша безумная конкуренция, она выстроена на страданиях таких мальчишек… Не может быть. Как я оставался слепым так долго… Игры, деньги, превосходство, разве они стоят таких страданий, — Гленорван зажмурил глаза, — Альентес, ты мученик. Ты живое напоминание о моих грехах. Ты иллюстрация ко всей жестокости мира. Мира, который построили мы, Акведук и Розы. Мы наполнили его отвратительными вещами и продолжаем делать это, не замечая ничего вокруг себя… Ты явился показать мне все несовершенство звериной натуры людей? Ты мой кровавый мученик… Я буду молиться только тебе, Альентес…

— Мне… хочется… — проговорил парень.

— Чего? — встрепенулся Джордж.

— Отведи меня к Диего, я хочу на него посмотреть…

— Хочешь к Диего?

— А? Разве?

— Ты только что сам так сказал…

— Я так сказал?

— Да.

— Правда?

— Не думай ни о чем, — Джордж поцеловал Альентеса в лоб, — Надо же, ты до сих пор не понял себя…

— Мне уже не больно, Джордж, — голос Альентеса и правда стал более бодрым, к нему возвращались силы.

Гленорван накинул на плечи парня свое длинное черное пальто, и взял на руки. Альентес уцепился за шею американца и прижался к нему.

— Нам нужно убираться отсюда, — пояснил Джордж, поднимая лом монаха, — Сейчас тут будет жарко, мы должны успеть проскочить. Я увезу тебя. Ты будешь в безопасности, я не позволю больше никому тебя обидеть. Я устрою тебе жизнь полную комфорта, как того и заслуживает святой. Ты — мое персональное божество.

Гленорван вздохнул и, собравшись с силами, понес Альентеса прочь из ужасной камеры.

Мою лихорадку разбил скрип железной двери, она с грохотом отворилась и яркий свет, от которого я уже успел отвыкнуть, ослепил глаза. Я устало уронил голову вниз, касаясь подбородком груди. Первая мысль, которая меня посетила «за мной пришли». Это было ясным и трезвым осознанием того, что наступила моя очередь отправляться в пыточную камеру.

Сказать честно, я даже обрадовался. Я больше не мог выносить душевной боли, и физическое мучение могло спасти меня, заменив и заглушив невыносимые внутренние переживания.

Но в камеру так и повалил народ, несколько вытянутых фигур в черном обступили меня со всех сторон. Они не особо напоминали экзекуторов, и это показалось мне странным.

Я прислушался.

— Это он? — приглушенный шепот обволакивал меня шипящими звуками.

— Кажется…

— Брат, иди сюда… Взгляни!

— Диего! — знакомый голос моего наставника заставил меня вздрогнуть.

— Рауль… — прошептал я, всматриваясь в темную фигуру, стоящую против света.

— О, господи! Диего, ты в порядке! Я места себе не мог найти, так волновался. Дай я тебя освобожу!!! — засуетился мой наставник и полез освобождать меня от кандалов.

— Как вы здесь оказались? — тихим голосом спросил я.

— Мы прорвались, но нас уже окружают. Пока не прибудут основные силы, нам придется держаться самим, — на этот раз мне ответил Фабрицио. Я узнал его по мужественному тембру голоса.

— Ясно, — я упал в руки наставника, не в состоянии пошевелиться. Все мышцы у меня окаменели и затекли.

И тут на меня вдруг нахлынул трепет, и я вскричал, хватая Рауля за рясу и притягивая к себе:

— Аль!!! Нам надо спасти его! Скорее! Он в пыточной… Его пытали, Рауль, мой Альентес в беде. Помоги ему!

— Фабрицио… — тихо попросил Рауль.

— Я понял, думаю, шанс есть. Надо только торопиться, а то здесь начнется…

Словно услышав слова монаха, со всех сторон раздались грохочущие песни орудий, и клокот взрывов окатил людей с ног до головы.

— Альентес! — прокричал я.

— Все, пойдем!!! Будем прорываться к нему и спасем парня, — решил Фабрицио.

Меня вывели на свет, глаза стали постепенно к нему привыкать, и я приходил в себя. Зато, как только я очутился в освещенном коридоре, мой наставник в ужасе вздрогнул и чуть ли не в слезах отвернулся от меня.

— Рауль, что такое? — мне было совсем безразлично.

— Ты… — чуть слышно проговорил наставник, — Ты весь седой, Диего.

— Плевать, я вдоволь наслышался криков Аля. Я бы предпочел оказаться там вместо него, а мои волосы — ерунда по сравнению с его страданиями. Такая плата ничтожно мала…

— Плата? — не понял Рауль.

— Он спас меня, вызвал агрессию на себя. Вот поэтому его и забрали…

— Аль… его истинные чувства всегда выражались в поступках, а не в словах. С самого детства, — с печальным сожалением проговорил Рауль.

— Да… Но я не могу так легко его потерять!

Мы помчались по извилистым катакомбам, изредка отстреливаясь и отбиваясь от бойцов Акведука. В мои руки перекачевал пистолет, и теперь я тоже изливал свою ярость и мстительный гнев на противника. Я должен был быть сильным ради Альентеса.

Гленорван с висевшим у него на плече Альентесом бежал к выходу из здания НИИ. С каждым новым шагом преодолевать расстояние становилось все сложнее и сложнее. То попадались бойцы Акведука, с которыми Гленорвану некогда было объясняться, то на встречу вылетали монахи из ордена, и тогда приходилось защищаться.

К моменту, когда здание сотряс взрыв и его коридоры наводнили отряды до зубов вооруженных монахов, Гленорван успел проделать только полпути и все еще находился в плену подземных этажей здания.

Благо Альентес вскоре пришел в себя и прекратил отяжелять плечо американца. Сыворотка подействовала, и он смог самостоятельно передвигаться, пока еще неуверенно переставляя босыми ногами, по которым струилась кровь. Запахнувшись и застегнув пальто Джорджа, Альентес скрыл алые следы недавних мучений.

— Как ты? — спросил Гленорван пока они пережидали в закутке наплыв очередной толпы монахов.

— Странная бодрость во всем теле, — рассеянно проговорил Альентес, — Я думал, что не выживу после пыток… И еще… Данте… Неужели я действительно так сильно его обидел…

— Не думай об этом, — твердо отчеканил Джордж, — У нас есть всего два часа, чтобы добраться до больницы. Сейчас твой организм держится только за счет сыворотки, она обманывает мозг. Но если мы не успеем, боюсь, ты просто истечешь кровью…

— Слушай, а ты серьезно говорил на счет святого и мученика? — Альентес с интересом взглянул на сосредоточенное лицо американца.

— Шшшш, не шуми! — проговорил тот.

Мимо закутка прошмыгнула пара монахов. Джордж на всякий случай передернул затвор пистолета.

— Прости… — шепнул Альентес.

— Это лекарство сделало тебя потрясающе воспитанным, — шутливо кинул Джордж.

— Нет, не оно. Просто… Ты спас мне жизнь, хотя, в общем-то, не должен был. Это странно, ты мне постоянно помогаешь, хоть мы и враги…

— Ну, я даже не знаю, как ты со мной рассчитаешься.

Гленорван юморил, но, скорее всего он просто пытался отвлечься от ситуации и не думать о плохом. К тому же соседство с изувеченным монахом хорошего настроения не прибавляло.

— Нет, — проговорил, наконец, Джордж, когда мимо пронесся уже десятый отряд монахов, — Нам тут не пересидеть.