От увиденного Данте непроизвольно вздрогнул, но тут же его губы растянулись в кривой усмешке. Зрелище пришлось ему по вкусу.

— Закован, как какое-нибудь жертвенное животное, — проговорил он, подходя к Альентесу, — А я смотри, жив и здоров.

Данте наклонился к лицу соперника и улыбнулся.

Альентес открыл веки и взглянул на собрата мутными глазами, подернутыми болью.

— Ну, привет, Аль, — протянул Данте, — Не ожидал меня здесь увидеть?

— Данте… — тихо шепнул парень.

— Ага, думаешь, я спасать тебя пришел?

Данте рассмеялся. Альентес сразу все понял и лишь снова бессильно закрыл глаза.

— Больно тебе? Да? — продолжал ехидничать Данте, — Представь, мне тоже было больно, когда Диего меня отвергал из-за тебя. А как больно было знать, что он спит с тобой, а не со мной, что тебе говорит слова любви, а не мне. И, чем ты лучше? Никак в толк не возьму… Смотрю на тебя, и никак не пойму, что в тебе такого?

Данте обошел пыточное ложе кругом и пожал плечами.

— Теперь ты совсем не привлекателен. Смотрю, тебя круто раздолбали, — злорадно проскрипел монах, — Даже лом твой задействовали.

Данте пренебрежительно пнул окровавленное орудие.

— А знаешь, я ведь тебя никогда не прощу…

— Знаю, — неожиданно ответил Альентес.

— Я ненавижу тебя! Ненавижу! — взвизгнул Данте, топая ногой, — Сейчас, когда ты связан и не можешь оказать мне сопротивления, я не упущу своего шанса.

— Убьешь? — в сорванном криком голосе Альентеса просквозила ирония.

— Да, естественно. Ты же не думал, Аль, что я спасу тебе и буду смотреть, как ты уводишь у меня из-под носа моего Диего. Ты помеха и я тебя устраню. Но сначала я вдоволь наслажусь твоим страданием, я заставлю тебя заплатить за всю ту боль, которую ты мне причинил. Я не прощу тебе… нет! Ты всегда был в сердце Диего, ты занимал все его мысли, думаешь, приятно мне было осознавать это???? Ты пожалеешь, что родился!

Парень с силой надавил рукой на живот соперника. Тот вскрикнул. Данте усилил нажим, с удоволствием наблюдая за струей крови, хлынувшей на пол. Понаблюдав за мучениями собрата, Данте все же отдернул свою руку. Альентес сглотнул и тихо простонал.

— Что не нравится? — зло спросил Данте, подходя к столику с инструментами, — А вот привыкай, сволочь, за все мне ответишь. Я своих слез никому не прощаю.

Парень взял в руки пузырек с красноватой жидкостью, и повертел его в руках.

— Но сначала я вколю тебе чудо средство, которое заставит тебя жить. Не хочу, чтобы ты подох раньше времени.

С мастерством профи Данте набрал шприц с красной жидкостью, благо всего было навалом у запасливых изуверов из Акведука, и всадил укол в вену на руке своего соперника.

— Вот так… Я постарался, чтобы было больнее, — довольно проговорил Данте, облизываясь.

Альентес никак не прореагировал на усилия монаха.

— Молчишь… — закивал головой Данте, — Ничего. Я быстро спесь твою поубавлю. Ты, подлая развратная тварь, совратил моего Диего. Но ничего… Знаешь, такие как ты не имеют права называться мужчинами. Тебе ведь нравится подчиненная роль, да?

Данте подошел к печке, в которой до сих пор тлели угли, разогревающие железные приспособления для пыток. На губах у монаха появилась искренняя улыбка изобретательного ребенка. Он надел перчатки, оставленные экзекутором, и извлек из печи широкий кусок арматуры, сияющий алым жаром разгоряченного металла.

— Альентес! — громко, почти торжествуя, проговорил Данте, смотря на арматуру, — Я сделаю тебя бабой, так как ты хочешь. Наверное, будет больно… Я надеюсь на это! О-о ты ощутишь всю мою ненависть.

— Чтобы ты со мной не делал, любовь Диего не изменить, — шепнул Альентес.

Данте даже показалось, что его враг улыбнулся.

— Мразь! — завопил он, и больше не колеблясь ни секунды, приложил раскаленное железо к промежности соперника.

Альентеса подкинуло наверх, он закинул голову, но все на что он был способен после пыток, это безмолвный крик распахнутых губ.

— Бедные яйца, — заметил Данте, прикрывая нос рукой от резкого запаха паленой кожи, — Не повезло им…

Он взглянул на своего соперника и тут же прут выпал из его рук.

Данте стал медленно отступать, на его лице рождалась гримаса ужаса.

На парня смотрел Альентес широко распахнутыми пустыми глазами с остеклевшим и неподвижно застывшим выражением. Его чуть распахнутые губы истекали кровью, делая рот пунцово красным. Лицо монаха стало похоже на фарфоровую маску. Но страшнее всего выглядели неживые кукольные глаза Альентеса, из которых текли непрерывным потоком слезы. Страшный завораживающий и вынимающий душу взгляд.

— Что за дьявольщина? Что же ты такое!!!??? — вскричал испуганный Данте, закрывая голову руками, — Не смотри на меня так! Не смотри!!!

Но Альентес даже не двинулся, ни одна мышца не дрогнула на его застывшем лице. Стеклянный взгляд по-прежнему был направлен на зажавшегося в углу Данте. Он словно смотрел сквозь него.

— Господи спаси! — промычал парень, — Прекрати так смотреть! Мне страшно… Что ты за существо???

— Зачем ты? — тихим хрипом вырвалось изо рта Альентеса, — Для чего ты так со мной? Почему?

Данте заорал и с силой зажал уши, мотая головой из стороны в сторону.

В ту же секунду дверь распахнулась, и в комнату ворвался растрепанный Джордж.

Не обращая внимания на скулящего в углу монаха, он кинулся к Альентесу.

— Mother fuck! — в сердцах проревел Гленорван, освобождая руки и ноги парня от кандалов, — Этого не должно было случиться!!!!

Альентес вымученно улыбнулся, и устало закрыл глаза, он радовался окончанию пытки.

— Теперь я с тобой, — ласково проговорил Джордж, дотрагиваясь дрожащей рукой до лба парня. Он смотрел на его увечья и никак не мог поверить своим глазам, даже губу закусил.

Но надо было действовать, и Гленорван принялся аккуратно оттирать тело парня от крови. Некоторые раны он обработал имеющимися под рукой экзекуторов средствами, на другие увечья Джордж предпочел даже не смотреть. Все равно залечить их он не мог.

Неожиданно громко послышалось поскуливание Данте, американец поднял глаза на монаха.

— А ты что здесь делаешь? — строго спросил он.

— Я Данте… Данте, — пролепетал парень.

— А… Так это твоя работа?

— Нет, клянусь!

— Как ты сюда попал? Кто тебя пустил, когда в Акведуке теперь наивысший уровень боеготовности?

— Итон… Итон отдал Альентеса мне…

— Буденброк!? Тварь! — проревел американец, в сердцах швыряя на пол кусок окровавленной сутаны.

Он приподнял размякшего Альентеса и прислонил к себе, прижимая к груди. Взяв со столика препараты, американец принялся поочередно вкалывать монаху спасительные эссенции.

— Почему ты его спасаешь? — опасливо пискнул Данте из своего угла.

— Не твоего ума дело, мразь, — грубо осадил парня Джордж, — Ты лучше объясни, почему у тебя перчатки на руках?

Данте испуганно покосился на руки и вздрогнул.

— Говоришь, не трогал? — сурово прорычал Гленорван.

— Я…я один маленький разик… Это не считается…

— Не считается?! Ты жалкое отродье обезьяны, ты про человека живого говоришь! Да как у тебя только рука поднялась? Отброс… Ты же не человек.

— Гленорван! — исступленно заорал Данте, вскакивая на ноги, — Ну почему даже ты его защищаешь!!!?? Почему? Он мусор, он ничтожество! Почему все только и говорили об Альентесе. А как же Данте, почему я всем по боку? Я тоже живой человек. Поэтому я отомстил гниде за свою боль, я заслужил сатисфакции. Ясно!? Я своими руками строю свое счастье, я уничтожу его…

— Да заткнись ты уже, — рявкнул Джордж, прервав тираду парня выстрелом.

Его кольт зашумел дымом. Альентес болезненно вздрогнул.

Из воронки, появившейся между глаз, потянулась тонкая струя крови, и Данте кашлянув багрянцем, стал тихо оседать на землю. Его глаза так и остались удивленно пораженными.

— Альентес, — тихо прошептал на ухо парню Джордж, — Сейчас тебе станет лучше, не бойся. Эта сыворотка, разработанная в братстве, мы ее уперли в свое время. Она чудо. Она реанимирует людей даже со смертельными ранениями, после нее они могут беззаботно бегать. Жаль, что эффект длится всего два часа… Но я успею довезти тебя до больницы, этого времени мне хватит с лихвой.