— Да, придется, — пожал плечами Гленорван, — Пойду на перехват, они не должны встретиться.

— И дался тебе этот монах, — насупившись, промямлил Сурье, — Он же из вражеского стана. Выглядишь подозрительно…

— Прекрати! — рассмеялся американец, — Я просто не хочу быть виноватым в его смерти. Я и сам ненавижу проливать кровь. Мне хватает грехов, еще одно чувство вины я не потяну.

— Какая дешевая самокритика, — осмелел Сурье, — Нарываешься на комплемент?

— Не борзей, — подмигнул Джордж, и вышел.

Он спешил.

Сам, не отдавая себе отчета, Джордж стремился защитить молодого монаха. Главной идеей, пульсировавшей в мозгу американца, стало осознание необходимости не допустить встречи монахов ордена и Альентеса. Любой ценой.

Гленорван сам не понял, что потерял контроль. Он забыл и упустил из виду, что монахов могли подослать с целью устранения вовсе не Альентеса, фактически придавшего орден, а как киллеров для устранения ферзя Акведука, то есть, его, Гленорвана.

Он пересек дорогу для въезжающего транспорта и скользнул к стоянке, как раз оказываясь между Альентесом, которого пока не было видно, и недружелюбными монахами.

Американец вооружился. Раздался щелчок затвора. Гленорван был готов убивать. Если только потребуется…

Совершенно внезапно его атаковали первым. Монах, в черной рясе, развивающейся на ветру, словно расправленные крылья ворона, выпрыгнул из-за стоящей сбоку машины и, сжимая в руках небольшую секиру, кинулся на Джорджа. Его собрат так же явил себя взору, настигая американца с другой стороны. Он был готов атаковать здоровенным крюком.

Джордж сделал шаг назад, но его всегда рассудительно сознание, ясно почувствовало, что столкновения не избежать. Жизнь отсчитывалась секундами… Гленорван прикрыл глаза, на его губах появилась улыбка миролюбия.

Но погрузиться в ощущения надвигающейся смерти он не успел, его грубо оттолкнули назад, и он свалился на землю, больно стукнувшись локтем.

Когда Джордж открыл глаза, то он увидел Альентеса, вставшего между ним и монахом. Руки парня сжимали древко секиры, и он не отступал, несмотря на то, что лезвие старинного оружия ранило его руки.

— Альентес, уйди! — зло рявкнул монах, лишенный возможности убить американца.

— Нет, — хладнокровно ответил его мятежный собрат.

— Сантьяго! Помогай! — призвал монах своего напарника, который и без того был уже в двух шагах.

— Излишне… не поможет, — спокойно ответил Альентес, — Бернардо, Сантьяго, уходите.

— Размечтался! — взревел подоспевший Сантьяго и замахнулся крюком.

Удар Альентеса мгновенно откинул его в сторону. Получив ногой в живот, Сантьяго сорвался на кашель с примесью грубых ругательств.

— Уходите, — повторил Альентес, смотря Бернардо в глаза.

Его руки разжались, выпуская секиру, и демонстрируя тем самым нежелание драться.

— Ты помогаешь ему! — строго, даже с ненавистью, заговорил упертый собрат, — Он пролил кровь тысячи братьев! Мы росли с тобой в одной группе, а ты оказался предателем! Ты будешь проклят!

— Пускай… — Альентес опустил глаза.

В ту же секунду поднялся Сантьяго, и, заорав клич монахов, замахнулся крюком на Альентеса. Без верного Реновацио монах был безоружен и беспомощен против крюка. Металлический знак вопроса шел прямо на грудь парня, блестя своим опасным завитком.

Но глухой выстрел оборвал его движение.

Монах рухнул.

— Умри! — взревел Бернардо, видя, как его товарищ пал.

Он ударил Альентеса секирой, но тот оказался не таким профаном и умудрился избежать серьезной травмы, опять блокировав древко. Лишь новый порез окрасил кровью ткань рубашки парня.

— Остановись! — спокойно произнес он.

— Нет! Теперь нет! Вы убили Санти! — таков был ответ.

— Тогда, у меня не остается выбора. Мне жаль. Но… может, тебе действительно лучше умереть.

— Это решать лишь Богу! — дернулся Бернардо.

Но как бы он не силился, освободить секиру было невозможно. Альентес демонстрировал мертвую хватку. Джордж, расправившись с одним из монахов, не спеша поднялся, медленно и основательно отряхнулся, и продолжил созерцать происходящие. В битву на равных он уже влезать не хотел.

— Как скажешь, — тихо произнес Альентес. Он качнулся назад, притягивая к себе противника, и как только тот повиновался тяге, оторвавшей его от земли, Альентес ударил собрата ногой, перекинув через себя в момент падения. Оба монаха оказались на земле, но у Альентеса было преимущество и секира в руках. Бернардо засуетился, он принялся пихать своего противника ногой, но тот кинулся на него и, упав сверху, придавил шею древком секиры, прижимая руками с двух сторон.

Бернардо закашлялся.

Альентес не дрогнул, он дожал до конца.

До самого конца…

— Беспощадный, — тихо хмыкнул Гленорван.

Парень поднялся, по рукам у него струилась кровь.

— А ты лезешь на рожон, — кинул монах с долей пренебрежения.

— Я тебе жизнь спас, противный мальчишка, — рассмеялся Джордж. Он подошел к Альентесу и, взяв его за руки, принялся осматривать раны.

— Не требовалось… — ответил парень и отвернулся, скрывая порозовевшие щеки.

— Я волновался, — добил его Джордж.

Монах промолчал, пылая от смущения.

— Порезы глубокие… — заключил Гленорван, заканчивая осмотр, — Надо обработать.

— Нет, не требуется. Заживут сами.

— Вот же заладил, не требуется, излишне. Послушаешь, уши вянут. Пойдем обратно, пока нас рядом с трупами не застали.

Американец взял парня под руку и повел прочь от места кровавых разборок.

— А они… — хотел было спросить Альентес, но осекся.

Джордж пристально посмотрел на спутника, и, вздохнув, ответил:

— Думаю, Сурье уже вызвал чистильщиков. Я даже уверен.

— Чистильщики… Вот, значит, как они называются…

— Да. Акведук чистит этот мир.

— От нас…

— От розенкрейцеров и их догматичного бреда. Ты уже не роза. Ты свободен.

Альентес нелепо растянул губы в подобии улыбки, что не могло не умилить Джорджа, хотя свои эмоции он мастерски скрыл за саркастичной усмешкой.

С неба капал дождь, смывая с земли грязь и кровь, и превращая их в причудливый коктейль багрово-грязного цвета, как бы напоминая, что жизнь всегда связана с землей, а смерть с остановкой крови, с ее переходной стадией. Земля и кровь, а сверху серое и холодное, как сталь, небо.

Я бы смог постоянно следить за гостиницей, если бы не треклятая шаурма!

Я отравился сей российской уличной закуской, причем жестоко. Живя на крыше, как в меру упитанный герой старой сказки, я помимо того, что замерзал, так еще и голодал. Денег мало. Но это все мелочи, рядом с огромной проблемой. Альентес…

В общем, все началось с моего чувства голода. Я, конечно, долго не обращал на него внимания, но потом не выдержал и съел аж два лавашных кулька с подозрительной начинкой. Было вкусно… Но потом… Короче, работники Макдоналдса ко мне успели привязаться, пока я там заседал в бесплатной кабинке «почета». Я даже не мог вырваться оттуда, банально, я боялся отойти хоть на метр от спасительного бесплатного туалета, чем и служит в России Американская бутербродная. К слову, в Чехии посещение заманчивой территории Макдоналдса оплачивается отдельно…

Но в России мне везет!

Я обожаю эту холодную страну, по сути, именно Россия подарила мне счастье…

Но! Из-за некачественного питания, я был вынужден забыть на один день о слежке. Даже хуже, я оклемался только к середине следующего дня, и понятия не имел, что за это время произошло с моим Альентесом.

Когда я собрал все силы в кулак и, превознемогая усталость и измотанность после бессонной ночи и отравления, все же выбрался из плена чердака, к слову, меня срубило на добрые 11 часов, я нашел Аля в наилучшем расположении духа.

Я увидел его стоящим в холле рядом с Гленорваном. На нем красовалась новая рубашка, которая была немного ему велика, поэтому я сделал вывод, что она принадлежала американцу. Меня расстроило внезапное открытие. С чего вдруг мой Аль одевает чужие вещи? Да и вообще, в каких случаях люди ходят в рубашках, принадлежащих не им??? Все это меня тревожило и беспокоило… Какие у них с Гленорваном отношения??? А-а-а, я готов был разрыдаться или прибить змея Акведука на месте!