— Джеризу и Республика!

— Смерть изменникам, — часовой взял на караул, отодвинул скрипучую калитку, кивнул на качающегося спутника Орсо:

— Нажрался, паскуда?

— Ну ты, полегче, — беззлобно заворчал Орсо, помогая айсизцу не упасть в полную воды грязную колею. — Сержант Республики всё же.

— Совести у него нет, — сплюнул второй караульный. — Сам насосался, как клоп, а товарищам ни беса…

Орсо воровато оглянулся, на миг остановил бессовестного товарища, пошарил во внутреннем кармане его форменной куртки и сунул караульному плоскую фляжку:

— Только чтоб никому, а то вечно сделаешь доброе дело, а потом сам же и виноват…

— Ни-ни, мы никому! — разулыбался часовой.

Ночная жизнь военного лагеря шла своим чередом: маршал был уверен, что вражеская столица уже у него в руках, и вселил эту уверенность в своих подчинённых. У них, правда, уверенность переплавилась в некоторую беззаботность. Часовые там и сям дремали, не ожидая никаких неприятностей; ружья у палаток были составлены в козлы кое-как, а то и вовсе валялись на земле. С лафетов четырёх орудий были сняты колёса, хвосты их увязли в сырой земле, и привести пушки в боевую готовность в разумный срок, случись нападение, не смог бы никакой самый расторопный расчёт. Расчёты, впрочем, тоже радовались жизни как умели: какая-то компания, отгородившись лафетами от офицерских палаток, резалась в «семёрочку». Кости с глухим стукотком прыгали по крышке зарядного ящика. Орсо и его шатающегося спутника бравые артиллеристы приняли за унтер-офицерорв и неумело попытались скрыть своё противное уставу занятие, но Орсо сделал вид, что не заметил их развлечений. Ему и в самом деле было не до чужих уставов: палатка, куда они шли, была уже видна.

Здесь начинался самый трудный этап операции: проникнуть в хорошо охраняемый шатёр буквально на виду у двух десятков часовых — дело почти безнадёжное, а нужно ведь ещё затащить с собой полусонного пленника… Ну… помоги Творец, другой возможности всё равно нет!

Орсо ровным шагом подошёл к часовому, стоящему у самого входа, отдал салют:

— Капрал Моралес, сто пятый стрелковый полк. Доставил этого, — он тряхнул за плечо едва стоящего на ногах спутника, — по приказу полковника Мороньо.

— Куда? — вылупился на него часовой.

— Сюда, — Орсо кивнул на желанную палатку.

— Что за бес?.. Я ничего не знаю! Надо спросить командира охранной роты, нам не велено… — растерялся бедолага-караульный.

— Ну вот, — расстроился Орсо, — а мне что делать? Так тут и торчать, что ли? Где-то у них путаница вышла, а мы с тобой, выходит, крайние?

— А чего он такой… квёлый у тебя? — в часовом вдруг проснулись подозрения, он принюхался.

— Да чего-чего… Не знаешь, что ли, чего бывает? Выпивши он, — страшным шёпотом объяснил Орсо. — А доставить велено немедленно, вот и не знаю, прилично или нет…

— Если приказ — твоё дело маленькое, доставил — молодец, а в каком виде — не твоя забота, — решил оказать моральную поддержку айсизец. — Слушай-ка, как тебя там…

— Моралес.

— Ага, Моралес, ты постой с ним тут, я мигом, одна нога здесь, другая там, найду ротного, а то взгреет нас обоих, да и этому, — он кивнул на молчаливого спутника Орсо, — тоже перепадёт.

Орсо скривился:

— Ну… ладно, бес с ним, давай, только недолго! Мне обратно надо, Мороньо зверь, башку мне оторвёт!

— Да я мигом! — и часовой, нимало не задумываясь, совершил акт измены присяге, а именно оставил пост с оружием в руках.

Бегать он будет и в самом деле недолго, это было ясно. Орсо огляделся: в бледных отсветах костров по земле и по стенам палатки качались тени, прямо сейчас на них никто не смотрел — пожалуй, две-три минуты в запасе есть… Разговор, таким образом, придётся вести в другом месте! Ну да ладно, главное, было бы с кем разговаривать…

Орсо втолкнул айсизца в палатку и шагнул следом. Неяркий ночник скупо освещал её просторную внутренность: три походных койки, письменный стол, комод, стоячая вешалка для плащей… С одной из коек вскинулся пожилой полный мужичок в исподнем, Орсо прыжком подлетел к койке, зажал мужичку рот одеялом:

— Ти-хо! Без воплей, а не то… — перед глазами нового пленного блеснул широкий нож, оставшийся в наследство от Будая.

На другой койке зашевелились, раздался невнятный спросонья голос:

— Позвольте, что вам нужно? Ночь ведь…

Орсо, не выпуская пожилого, обернулся: да, ошибки быть не может — это он. Помятый, опухший, будто после долгого запоя, волосы всклокочены, усы торчат в разные стороны, но физиономия знакомая, не промахнёшься.

— Ваше Высочество, прошу вас быстро одеться, возьмите плащ и берет у этого вот, что стоит… лежит у порога.

Надо отдать принцу должное: собираться он начал без промедления.

— Кто вы такой?

— Патриот, — бросил Орсо по-андзольски. — Быстрее, во имя Творца, сейчас вернётся охрана!

Принц кое-как собрался, отобрал у айсизца плащ. Орсо кивнул на пожилого:

— Помогите связать его, шум нам не нужен.

Джакомо подержал мужичка, пока Орсо вязал ему руки ремнём.

— Вы готовы, Ваше Высочество? Держитесь за меня и шатайтесь, точно вы пьяны. Сможете?

— Думаю… думаю, да…

Таща принца за локоть, Орсо вывел его из палатки. Часовой ещё не вернулся, но с минуты на минуту может подняться тревога.

Тем же уверенным шагом, беспощадно волоча за собой Джакомо, он отправился к другому выходу из лагеря. Возвращаться придётся по большой дуге, но так меньше риск, что его узнают.

Уже прошла полночь, караулы сменились, пароли тоже, и вскоре парочка айсизцев в просторных плащах пропала из глаз караульных. За поворотом дороги, в тени прозрачной буковой рощи, их ждал тесный грязный экипаж: Урбано Пизони на козлах, Модесто и Полидоро — внутри.

Когда с принцем снова заговорили на андзольском, он несколько успокоился:

— Господа, я благодарен вам, что вытащили меня из лап этого сумасшедшего врага, но… что вы хотите делать дальше? Ведь в столицу не пробраться!

— В столицу вам пока нельзя, Ваше Высочество, — объяснил Орсо. — Там враги.

И ведь ни слова неправды!

— Тогда куда же мы едем?

— К друзьям. К андзольским патриотам.

И вновь всё правда. Разве Освободительная армия не верна Андзоле и её народу?

Ядро ударилось в землю шагах в двадцати, фонтан жёлтой земли поднялся к грязному дымному небу, и мгновение спустя мокрые жирные комья посыпались сверху на головы Орсо и тех, кто ещё держался рядом. В десятый, наверное, раз за этот день он порадовался, что не взял в бой Пороха. Он прекрасен, но не обстрелян, а давешняя кобыла, видавшая всё на свете ещё под Полленой, стояла под огнём неподвижно, как памятник. Родольфо поднял подзорную трубу, попытался оглядеть дымный горизонт, но ничего не увидел:

— Убираться отсюда надо, вот что. Всё равно нас в дыму не увидят.

— Нас не увидят, а флаг увидят, — упрямо возразила Миннона. Яркий на фоне туч флажок в самом деле был поднят немного выше стелющихся по земле кубов дыма.

— Дадим ещё минут десять, если не появятся — уходим, — распорядился Орсо и отобрал у Родольфо трубу. Но смотрел он не вперёд, на временные укрепления, где скрывались всё ещё опасные батареи Рамона, а вправо, на юг. Там дорога, затейливо убегавшая в низкие холмы, ещё не была затянута дымом, и если в ближайшие минуты на ней всё же появятся заплутавшие колонны генерала Буколо, есть ещё шанс отодвинуть Рамона с дороги и соединиться с гарнизоном столицы. Обидно, бес его возьми, проиграть последнее сражение, когда всё уже почти наладилось!

Нет, Буколо где-то застрял. Даже если появится в ближайшее время, момент для вмешательства, считай, уже упущен. Винить его, в общем-то, не в чем — внезапные дожди испортили много планов. Но так не хочется зря положить кавалерию Освободительной армии! Они будут налетать на укрепившиеся каре айсизцев, пока им не дадут приказа прекратить атаки, а они нужны, чтобы к пушкам без помех подошли гренадеры. А гренадерам нужна подпорка из стрелков, а где те стрелки, один Творец знает…