Ниари ностальгически прикрыл глаза, вспомнив, сколько времени сам провёл в этом дворе, упражняясь с мечом, валяясь носом в пыли, выслушивая не самые лестные высказывания о своих кривых руках и безмозглой голове…

— Дом, — подумав, со вздохом ответил он. — Я вижу свой дом. А что ты хочешь, чтобы я увидел?

— Это снаружи дом, — хмуро возразил Гайр из-за его спины. — А если заглянуть под верхний слой? Что ещё ты видишь?

Скрежетнула сталь: вытащив кинжал, он принялся выцарапывать из щелей в стене тут и там проросший мох. Потравить эту растительность, сколько себя помнил Ниари, не удавалось никогда: слишком сыро было в северном коридоре, глядящем наружными окнами в сторону реки с её вечными влажными ветрами.

Ниари невольно улыбнулся. Раньше Гайр никогда не обращал внимания на мох — в отличие от него.

Потом он покрутил в голове слова друга и задумался.

— Людей, — после короткого сомнения медленно проговорил он. — Стражей, которые будут защищать эту крепость, даже когда ни меня, ни отца, ни даже тебя не будет.

— Только людей? — желчно откликнулся Гайр. Он перестал, наконец, издеваться над стеной и отошёл назад, став за его спиной. — А если подумать?

— А кого ещё?

— Не разочаровывай меня, малыш! Смотри, вон на ветке сова. Редкий гость в городе — под стеной гнездятся мыши, так что ей здесь раздолье. А внизу, на плацу, присмотрись — вороны. Ручаюсь, кому-то влетит завтра за неубранный мусор. Вон там кошка идёт вдоль арсенала. И ещё куча всяких тварей, которых так просто не разглядишь: ежи, мотыльки, червяки, муравьи… — подумал и добавил странным тоном, — Крысы со змеями…

И резко приказал, когда Ниари удивлённо повернул голову:

— Нет, не оглядывайся! Смотри и слушай меня. Считай это моим последним уроком.

Ниари нехотя кивнул. И всё-таки, не возразить не мог:

— Я не на тот свет отправляюсь, Гайр. Мастер ведь сказал — мы, может, на половину луны задержимся. Да и потом… Несколько лет — и я вернусь.

Тот горько хмыкнул.

— Не вернёшься, парень… Или — вернёшься, но уже не ты. Даже в этот раз вернулся уже не тот мальчишка, которого я учил держать меч и помогал скрывать от родителей очередную ссадину от запрещённых забав. И это хорошо, это правильно.

Ниари вдруг стало жутко. Словно прошло что-то мимо, коснулось затылка ледяным дыханием, взъерошило волосы невидимой рукой. Он невольно передёрнул плечами. А Гайр, помолчав, произнёс очень тихо:

— Таилир, я хочу попросить тебя кое о чём.

— О ч… чём? — вдруг похолодевшими губами прошептал Ниари. Ощущение чего-то непоправимого надвинулось тяжёлой стеной, сдавило сердце.

— Запомнить то, что я сейчас скажу. И поверить. Что бы ни случилось. Что бы ни говорили люди. Что бы ни говорил я сам. Запомни, Таилир: я всегда любил тебя, как младшего брата. И даже ради своих детей я не отниму твою жизнь. Слышишь? Даже. Ради. Детей.

Ниари зажмурился.

— Я запомню, — без голоса выдохнул он. Грудь сдавило неожиданно острой болью: почувствовал вдруг, что это — прощание.

— Хорошо… — вздохнул Гайр.

А потом, вдруг, засмеялся. Тихим, сухим, недобрым — незнакомым — смехом.

Ниари изумлённо замер. Дёрнулся было взглянуть на него, понять, что так насмешило его друга.

— Нет-нет-нет! — остановил его вдруг начавший сочиться какой-то едкой иронией голос Гайра. — Не оглядывайся, урок ещё не закончен!

— Гайр, что происходит?

— А что происходит? — эхом откликнулся тот. — Мы разговариваем, разве нет?

И вновь засмеялся, все тем же злым, чужим смехом, от которого Ниари пробирали мурашки.

— Какой же ты всё-таки дурак, Ниари, — с неожиданной злостью вдруг выплюнул он, называя его нынешним именем-клеймом, и юноша невольно вздрогнул. — Какой ты наивный дурак! Ну почему ты просто киваешь и соглашаешься?! Я всё думал — хватит у тебя глупости простить меня за ту ночь в лесу? Казалось — не хватит, не бывает таких благостных идиотов в мире. Как же я ошибался! Несколько красивых фраз — и ты растаял, как сопливая девица от комплиментов ухажёра! Ты не увидишь врага, даже если он будет стоять за твоей спиной.

Ниари застыл, оцепенев. Внутри вдруг стало невыносимо холодно, а из груди пополз, цепляясь за рёбра ледяными пальцами, колючий страх.

А Гайр вдруг обнял его левой рукой за плечо, и громко выдохнул прямо ему в ухо:

— Я соврал, Ниари. Ты мне правда дорог — но от тебя слишком много бед. Особенно для моих детей…

Ниари задохнулся, чувствуя, как под ногами исчезает опора. Дёрнулся, уже осознавая, что сейчас случится что-то страшное.

А потом под правую лопатку с хрустом вошла заточенная сталь, и мир взорвался в агонии. Во рту мгновенно стало солоно от крови. Не успев осознать произошедшего, Ниари с хрипом выгнулся, бездумно хватаясь грудь, которую раздирало что-то невыносимо острое.

Пальцы обожгло болью от прошедшей насквозь стали. От судорожно вздохнул, чувствуя, что захлёбывается. Попытался было спросить: «за что?!».

С губ сорвался лишь едва слышный стон. Потом ноги подкосились, и он обессиленно осел на колени, сквозь обморочную муть ощущая, как Гайр почти бережно подхватывает его под мышки.

— Ничего личного, Ниари, — с сожалением прошептал мастер Защиты, осторожно, стараясь не шуметь, опуская его на пол лицом вниз. — Ты просто стоишь между мной и титулом единственного наследника Третьего Стража. Лучше бы ты не возвращался… Мне правда жаль, что другого выхода не нашлось.

Проваливаясь в багровую темноту, он успел ещё услышать негромкий, полный печали и неуместной нежности голос человека, которого считал своим старшим братом:

— Прощай, Таилир…

***

— Господин Гайр! — вышедший из-за угла отряд внутреннего периметра привычно замер перед мастером Защиты, а глава отряда, не сдержавшись, удивлённо окинул командира взглядом. — Вы уже вернулись? Разве вы не уехали в город?

Гайр замер, опустив ладонь на меч. Глаза его напряжённо перебегали с одного воина на другого.

— Только что вернулся, — как можно спокойнее отозвался он. — Что-то случилось? Почему отвлекаетесь во время службы?!

— Виноват! — поспешно подтянулся воин, и, коротко поклонившись, отчеканил, — Разрешите продолжать обход?

Гайр резко кивнул.

— Разре…

И в этот момент под потолком вспыхнуло ослепительно-алое сияние, и по коридорам разнёсся усиленный магией, звенящий от ужаса голос:

— Второй ярус, северный коридор! Лекаря, срочно! Убийство!..

Гайр ударил молча, не давай время опомниться. Вскрикнул, рухнув на пол с распоротым плечом, командир отряда. Остальные замешкались на миг, потрясённые поведением своего начальника — и тот рванул напролом, спеша преодолеть препятствие прежде, чем воины поймут, что происходит.

— Стоять! — завопил кто-то, самый сообразительный, выхватывая меч. Лязгнула сталь, отлетел в сторону, ругаясь и зажимая рану на груди, ещё один из воинов.

А потом командир караула сумел поднять руку, активируя один из амулетов на наруче.

И Гайр, не издав ни звука, подрубленным деревом повалился на пол.

— Связать, — задыхаясь, простонал командир. И, со злобой взглянув на то, как подчинённые заламывают бесчувственному телу руки за спину, с ненавистью процедил, — Вот же змея…

Двери камеры громыхнули, открываясь, и внутрь, чуть не вырвав слишком медленно открывающуюся створку из петель, стремительным шагом вошёл Третий Страж.

— Гайр, — в ярости тоном прорычал он, и мастер Защиты (или, правильнее будет сказать, бывший мастер Защиты?) едва заметно вздрогнул, неловко поднявшись с грубой деревянной койки.

— Господин Третий Страж, — безо всякого выражения отозвался он, отвешивая слабый поклон.

Тот в ярости мотнул головой куда-то в сторону двери.

— Это действительно сделал ты?

Гайр тяжело прикрыл глаза.

— Да, — бесстрастно, не меняя тона, признался узник. Лишь лицо дрогнуло на миг, словно по нему, тут же спрятанная, прошла короткая гримаса боли.