Конь несколько раз перешагнул с ноги на ногу, а потом ткнулся мордой в протянутую руку. Как бы спрашивая «ну, ты чего? Знакомиться будем?» На губах молча наблюдающего за этим странника снова появилась улыбка.

На лице Ниари отразилось странное, какое-то беспомощное выражение. Потом медленно, словно он всё ещё не верил в происходящее, на нём начала расцветать неуверенная, кривоватая улыбка. Осторожно, словно касаясь крыла бабочки, он провёл пальцами по мягкой шкуре. Потом, осмелев, погладил ещё раз, уже по-настоящему.

— Сайрэ, — негромко, осторожно произнёс он, не называя, а скорее окликая. И добавил, глядя в любопытный лиловый глаз, — Пойдёшь со мной?

Конь снова попереминался с ноги на ногу, словно вслушиваясь в произнесённое слово. Затем сделал несколько шагов в сторону и замер, в ожидании. «Миражом», должно быть, называться показалось лестно.

Юноша даже дышать забыл. Следил за животным, как завороженный, с тревогой и надеждой. Наконец, видя, что конь не спешит отходить дальше, неуверенно улыбнулся и, сунув руку в карман, вытащил так и не съеденный на поляне сыр и надломленную лепёшку. Поколебавшись лишь миг, сунул сыр обратно в карман, а хлеб протянул на раскрытой ладони коню.

— Другого нет, уж извини, — серьёзно, словно человеку, сказал он. Неловко покосился на ухмыляющегося Эрана, вздохнул с кривоватой улыбкой, — И тот не мой. Но уж как получилось. Доберёмся до жилья — обещаю, на первый же заработок куплю тебе самой спелой моркови, какая только найдётся.

Эран негромко засмеялся. И было в этом серебристом, похожем на журчание ручья и звон серебряного колокольчика голосе что-то, не позволявшее даже допустить, что он насмехается — и тем более обидеться.

— Что ж, вы с ним явно нашли друг друга. Пойдём, до реки идти ещё полдня…

Ниари покосился на него и, погасив улыбку, поспешно кивнул. А потом глубоко вздохнул, словно собирался прыгать с обрыва в омут и, нахмурившись, опёрся рукой о спину коня.

…Причина подобного волнения стала ясна очень быстро. На коня юноша взобрался. Правда, только со второго раза. И сразу стало понятно, что езда без седла ему если и знакома, то очень и очень слабо. Пошатнувшись, он поспешно выпрямил спину, крепко сжал ногами конские бока, пытаясь удержать равновесие. Упрямо сжал губы, явно сердясь на себя за неловкость. И, всё-таки, удержался.

Эран, пронаблюдавший, за этим действием подошёл к коню и что-то шепнул ему на ухо. В ответ животное мотнуло головой и громко фыркнуло. Что снова вызвало у мужчины улыбку.

— И лук с мечом тебе не слишком знакомы. К какому оружию ты привык? Мне следует знать сильные стороны того, кто идёт со мной: моя работа слишком опасна, чтобы допускать беспечность.

Юноша сжался. Успевшее вернуть себе почти здоровый цвет лицо вновь стремительно выцветало. Пальцы, бездумно гладящие шелковистую гриву, судорожно сжались, белея, и конь недовольно всхрапнул. Ниари вздрогнул и поспешно разжал руки. И отвернулся, пряча взгляд.

Повисло молчание.

— Мне знакомы меч и лук, — тихо, с каким-то безжизненным спокойствием, выговорил он после долгой паузы. — Я… Я бью вишню со ста шагов. С восьмидесяти — в полёте. И с мечом…

Он зажмурился и закусил губу. Выступила крошечная красная капля, набухла, соскользнула вниз, пятная подбородок.

— Нет, с мечом не могу, — через силу выдавил Ниари, отчётливо запнувшись. — Аркан, арбалет, боевой шест…

Голос Ниари сел окончательно. Сейчас было отчётливо видно, что он с трудом сдерживает дрожь. И не понять было, с чем это было связано — с некими тяжёлыми воспоминаниями или страхом, что Эран, услышав о бесполезности своего спутника, откажется брать его с собой. А может, просто стыдно было признаваться в столь позорной для мужчины беспомощности?

— Хорошо, — Эран не выразил ни удивления, ни недовольства. — Твоему луку нужно перетянуть тетиву, но в дороге этого не сделать. У меня есть запасной, дам тебе на время. Но вот стрелы к нему делать будешь сам. Показать или умеешь?

Юноша взглянул на него с неуверенным удивлением. Ждал другого? Потом, опомнившись, поспешно кивнул.

— Умею! — помедлил и добавил с неловкостью, сияя вновь заалевшими ушами, — Спасибо…

Тот усмехнулся в ответ, дескать, «да на здоровье», и легко вскочил на своего белого коня. Обещанный лук он извлёк прямо из дорожной сумки, в которой тот, вообще-то, поместиться не мог. Изящный лук из белого дерева в обрамлении чернёного серебра чуть блеснул в лучах солнца. Тетива из паучьего шёлка была действительно натянута куда лучше, чем у парня.

— Держи, — странник протянул лук назад. — Теперь он — твоя забота.

Юноша покосился на него диковатым взглядом: вместительность сумки, похоже, впечатлила его куда больше, чем он хотел показать. Несколько рваным движением кивнув, он бережно принял удивительное оружие. Присмотрелся — и глаза его изумлённо расширились. Не нужно было быть мастером-оружейником, чтобы понять, насколько превосходит этот лук всё, что юноша когда-либо мог видеть, а то и держать в руках.

Благодарности в этом случае были совершенно неуместны. Ниари, должно быть, и сам это понял.

— Я сделаю всё возможное, чтобы не опозорить его, — чуть дрогнувшим голосом проговорил он в спину Эрану.

Шевельнув плечом, он потянулся было к заплечному саадаку… и растеряно замер. Размеры саадака явно не позволяли засунуть туда ещё один лук, даже если забыть о том, что подобное пренебрежительное отношение к оружие просто недопустимо. Тем более что навык верховой езды без седла у мальчишки явно был не столь высок, чтобы проделать подобный трюк на скаку.

— Мас… Эран, прости, я приношу одни неудобства, но… — со стыдом окликнул юноша своего спутника после мгновенного колебания, — Мы можем остановиться на четверть щепки?

— Что, одёжка не подошла? — не оборачиваясь, спросил странник с усмешкой. — Теаса Каане!

С его пальцев слетел сноп изумрудных искорок, на миг охвативший ту самую «одёжку».

— Теперь поместится. Только не перепутай, с какой стороны какой. Этого он не простит.

Неожиданно с неба на плечо Эрана опустился довольно крупный ястреб и вполне себе привычно там устроился, бросив на нового спутника короткий взгляд и тотчас потеряв всякий интерес. Вроде даже уснув.

Рука Ниари застыла на середине движения. Он осторожно оглянулся через плечо, словно не вполне уверенный в том, что видит. Посмотрел на спину Эрана. На ястреба. Снова на Эрана. На лице было уже даже не изумление — растерянность пополам с опасливым недоверием. Казалось, он хотел, и всё никак не мог подобрать слов всего для одного вопроса: «это и впрямь происходит со мной?» Спустя долгую паузу он поднял руку и медленно, с величайшей осторожностью, опустил лук в саадак.

— Спа… сибо, — деревянным голосом откликнулся он. И замолчал уже наглухо, явно слишком потрясённый свалившимися на него чудесами, чтобы о чём-то спрашивать.

Большую часть пути до реки они проделали молча, каждый думая о своём. Эран ехал медленнее, чем того хотелось его коню, видимо помня, что его спутник не слишком хорош в бесседельной езде. Когда впереди показалась водная гладь, сверкающая в лучах солнца, странник чуть повернул голову.

— У воды устроим привал. Напои лошадей, разведи костёр. В сумке есть немного рыбы и, кажется, был ещё хлеб. Я закончу свои дела и соберу нам свежих припасов. Не уверен, что здесь поблизости есть, у кого купить еду — придётся добывать её самим. Мясо я не ем, для тебя это проблема?

Юноша взглянул на него с некоторым удивлением.

— Не сказал бы, — откликнулся он после короткого раздумья. И вдруг невесело усмехнулся, — В любом случае, я привык обходиться без мяса. Не могу… Не могу заставить себя убить живое.

И, словно испугавшись своей откровенности, поспешно отвернулся, ссутулился, пряча глаза.

Пообещал тихо, виноватым каким-то голосом:

— Я всё сделаю.

— Конечно, не можешь, — усмехнулся Эран без всякого осуждения. — Было бы странно, если бы мог. Не старайся носить чужую «обувь», своя всегда правильнее.