Иногда Кевану и правду казалось, что это безумие. Но когда он видел её огонь, когда видел её лик, он понимал, что и вправду был избран ею. Ни одни легенды и сказания не могли описать, как же она была красива, статна и властна. Её волосы, чёрного цвета ночи, глаза, желтые, как два янтаря, а тело подобно березе, что гнется на ветру или кошке, чья грация была прекрасна. А когда она показывала ему видения прошлого, за которые историки готовы были рвать на себе волосы и одежду, у него не осталось сомнений, что Старые Боги все же питают чувства к миру, который создали, и от которого отреклись.

Им приходилось передвигаться в плащах, прикрывая лица и головы, перебежками, от одного пепелища к другом, в надежде на то, что меткий стрелок не отправит из на тот свет. Шли они по трупам, которые сжирались крысами и мухами. Кеван услышал, как Кира и Сейна победоносно вздохнули, героически сдержав рвотный позыв, не позволяя завтраку выйти наружу. Трупы уже начали разлагаться, вонь стояла невыносимая. Кеван проглотил комок, вставший под ложечкой, переступая через разложившиеся тела. Блохи. Проклятые блохи ползали по телам, откладывая в ранах свои личинки, так же как и мухи. А крысы вгрызались в мертвую и протухшую плоть.

Ни кто из отряда не стал задерживаться на зачумлённых улицах, и двигались они как можно быстрее. С колющим чувством страха и ужаса, молясь, чтобы проклятые чумные блохи не добрались до них. Чёрные и копошащиеся пятна передвигались по улицам, наседая на трупы людей и нелюдей. Сейна, как позже почувствовал Кеван, дрожала от страха и пылала от гнева. Сжимая арбалет в своих руках.

Вскоре они вышли к зданию, которое служило военной ставкой императора. Стражники встретили их и поначалу не узнали, на как только они сняли капюшоны, легионеры мигом пустили их в задние.

Когда это был купеческий трактир, с тремя этажами, огромным погребом и самыми роскошными комнатами. Сюда съезжались самые богатые купцы и торговцы, что сладко выспаться в мягких перинах и выпить чего-нибудь крепкого и безумного дорогого. Теперь же, здесь остались немногочисленная стража, в дюжину голов и несколько доверенных лиц Фаила, жившие в Кинхарте чуть ли не десяток лет, которые помогли ему раскопать нужную информацию.

Трактир «Львиная Ресторация». Так гласила вывеска, ныне покоящаяся среди мусора и грязи. Тёплые стены из тёмного бруса были прекрасны. Дорогие портьеры, резные столы и стулья теперь служили не местом праздных встреч, где можно было покутить и спокойно отдохнуть от суеты. Теперь здесь располагались ставка командования обороны города. Как они узнали, несколько часов назад государь Лайан, Мивиль Оркалан и Алкион Альгольф, командуя тремя легионами гвардейцев, легионеров и пятью сотнями местного ополчения двинулись к гавани. Один из доверенных людей умчался на второй этаж, сказав, что вот-вот принесёт все, о чем договаривались.

— Значит, скоро мы услышим хоровод стали — сказала Кира. За барной стойкой, вместо бутылей с выпивкой расположились стойки для оружия, коего здесь было уйма. Леди СтоннКассел умудрилась найти бутыль добротного вина. Кеван не стал противиться и поставил три бокала, Сейна фыркнула и принялась расхаживать из угла в угол. Кира презрительно посмотрела на неё, и наполнила два бокала, откинувшись на спину резного и мягкого стула.

Она пила аристократично, потихоньку, давая вину подышать. Кеван же быстро опустошил бокал, краем глаза осматривая фигуры Киры.

— Как вы можете распивать вино? Люди умирают, Пэтрот на свободе, а вы тут пьёте, словно это обычный, ничем не примечательный день! — выпалила Сейна, скрестив руки на груди

— Ну что ты, дорогуша, мы просто делаем передышку, ах прости, ты же у нас «церковная послушница» грех, да, грех пить вино! А вот врать нет, ни в коем случае! — Кира глухо посмеялась и отпила ещё не много сладкого вина, щеки Сейны всполохнули, и она стиснула зубы, окидывая Киру гневным взглядом.

— Без планов канализации, до логова Пэтрота мы не доберёмся, пока есть время, можно и выпить, ты бы тоже опрокинула кубок, а то сточные воды воняют похуже трупов — улыбаясь, сказал Кеван, прерывая ещё нянчащуюся ссору. Вновь недовольно фыркнув, она села за соседний стол, пуще нахмурившись.

Магни, а именно так звали молодого шпиона Сайн-Ктора, который был обязан помогать Фаилу Акару в любой ситуации, вернулся через десять минут, с тремя плотными свитками. Он был рыжим, лицо его было гладко выбрито, а в глазах виднелись смекалка и ум. Завидев Сейну, он поспешил раскланяться и расторопно раскрыл свиты, с подробными схемами городской канализации.

— Вот и логово нашего контрабандиста. — заявил он, ткнув пальцем на карту там, где был изображён белый ворон. Переплетение канализационных тоннели походило на схематичный круг, в котором расположились ещё несколько кругов, квадратов и прямоугольников и всё это выстраивалось в странные рисунки и переплетение на пергаменте. Кеван повертел в руках свиток и погрузился в свои мысли. Кира обратила внимание на вторую карту.

— А это что? — спросила она. Магни ответил незамедлительно

— Катакомбы. Ниже канализации. Старые ходы, переплетение туннелей и старых шахт. На случай, если вам придётся спускаться ниже. — шпион заметно поёжился, при упоминание катакомб

— А третья? — продолжала Кира. Третий свиток оказался совсем старым и ветхим.

— План подземелий, на самый крайний случай. — на этот раз Магни скрестил руки на груди и потряс головой и проворчал

— Надеюсь вам не предаться спускаться в катакомбы. А подземелья, подземелья будут самым крайним вариантом, через них можно проникнуть куда угодно, но там столько решёток, ворот, да и неизвестно, что там водиться. — наконец, голову подняла Сейна

— Откуда вам известно, что Пэтрот там? Вдруг он бьётся с императором за гавань? –

— Если он проиграет битву, он вернуться в логово зализывать раны, а если вместо логова он обнаружит пепелище, то и раны он не успеет зализать. — ответил Кеван, складывая свитки в свой рюкзак.

— Что, девочка, боишься, что не лично не прибьёшь бывшего любовничка? — хихикнула Кира.

— Нет, за вас боюсь, кисейным барышням не пристало бегать по водостокам! — ответила Сейна

— Девочки! — выкрикнул Кеван. Обе обиженно на него зыркнул

— Убьём Пэтрота, потом будете друг другу волосы вырывать. –

Магни пожал руку Кевану

— Удачи, братишка, смотри не помри там, а то Миране не понравится — улыбнувшись, шпион крепче сжал руку Кевана. Кивнув друг другу, они распрощались.

Звуки битвы разносились по городу эхом, хоровод стали и крови только начался и начал набирать обороты, у них было мало времени.

Растреклятый зуд заставлял и без того волнующегося государя трепать свои нервы ещё больше. Восседая на вороном жеребце, Лайан одел на голову шлем с открывающимся забралом, и прилепленной императорской короной. В левой руке он держал боевой рог его рода, с причудливой гравировкой, которая вырисовывалась в волка, из пасти которого разноситься вой. В правой, одноручный меч из адамантитовой стали, на эфесе которого была выточена голова чёрного волка. По правую руку от него расположился Мивиль Оркалан, старый воин и полководец всячески помогал юному императору и сейчас расположил отряды лучников на укреплениях, который примыкали к зданиям, чтобы лучники могли вести огонь с возвышенности. С лучниками. На высоких укреплениях стоял и Алкион Альгольф, старый маг, который всё отвлёкся от своих чумных исследований и согласился «пошвырять огненные шары и молнии во врагов»

Люди Рендона Пэтрота выстраивались в боевые порядки, за баррикадами и пепелищами домов. За их спинами готовились к стрельбе отряды лучников и арбалетчиков. Самого предвиделся этого сброда здесь не было видно. Либо он был далеко от места битвы, либо же вовсе не явился.

Гавань должна быть отбита, иначе империя падет, чего Лайан не мог допустить категорически. От этого зависал жизнь его семьи. Всё его тело чесалось и зудело, но юный император посчитал это чувство преддверья битвы. Ему было холодно, руки мерзли, пальцы немели, а завтрак вставал под ложечкой. Поёжившись, он ударил в бока своего коня и тот, фыркнув, прошагал вперед, ездок остановил его, когда он оказался впереди легионеров и гвардейцев. Знамёна дракона и волка развивались на холодном ветру, что ходил по улицам столицы, рядом с рекой. Лайан обратился к гвардейцам и легионерам