Холодный ужас облепил Дарэ, заставив его сжаться за укрытием, в виде последнего валуна. Пот выступил по всему телу, а воздуха предательски не хватало. Буквально на секунду ему показалось, что Лами-вампирша посмотрела через валуны на него, своими ледяными глазами и через секунду он почувствовал боль в шее, благо, шрамов на его шее не было.

Шум от шествия сменился пением. Словно толпа пьяных одновременно от эйфории и страха людей начали петь

— Оковы звенят. Оковы трещать.

Близиться час.

Оковы звенят. Оковы трещат.

Настаёт час.

Пакт нарушен. Пакт разбит.

Время пришло.

Печать сломана. Печать разбита.

Кричи и моли о пощаде.

Печать сломана. Печать разбита.

Цитадель будет разрушена!

Дарэ оступился и камень под его ногами покатился вниз, оповещая людей на тропе, что за ними следят. Губители не обратили на это внимания, и велели людям идти дальше. Лейтенант Сайн-Ктор вновь глянул на тропу, среди людей ходили Падшие, словно надзиратели на каторге. Среди людей, что шли по тропе, были и ир-меры. Гадкие, ужасные создания из ночных кошмаров существа, что обитают на юге, за Темногором, в землях, что зовутся Пустошью. Похожие на людей, но с головами быков, псов, козлов или ворон. Жадные до человеческой крови и плоти.

Рука сама легла на меч, и Дарэ Агостор уже помолился всем богам, потому что кто приближался к его укрытию. Тяжёлой поступью, дыша, словно загнанный конь, ир-мер с головой пса встал в трёх метрах от валуна, за которым прятался Дарэ. Горный ветер подул в спину чудищу, отгоняя от него запах легионера.

Чудище повертело головой, прорычало и сплюнуло чёрную слюну на камни, возвращаюсь к своим собратьям в колонну. Лейтенант бежал, как мог, бежал с одной мыслью. «Как можно дальше от сюда» Страх подгонял его, страх спасал ему жизнь, ведь они учуяли его, почти нашили его, если бы не горный ветер, что спас его тогда, а может уже сейчас подгонял чудовищам Ненасытного его запах, обрекая на неминуемую гибель. А в голове мужчины звучали слова страшного пения, что ужасом проникали в его душу.

— Оковы звенят. Оковы трещать.

Близиться час.

Оковы звенят. Оковы трещат.

Настаёт час.

Пакт нарушен. Пакт разбит.

Время пришло.

Печать сломана. Печать разбита.

Смерть Лок-Хай’Эреду!

Слава Лок-Хай’Макару!

Конец I части

Первое, что бросалось в глаза, когда кто-либо заходил в шатёр Лоренца Кон-Итьена, которого его враги прозвали Крамольником, это то, что всё здесь было, просто. Никаких богатых и красивых перин, всё по-солдатски строго. Не удивительное наблюдение. Лоренц пользовался большой любовь и неисчерпаемым уважением у своих людей. Мало командиров могли этим похвастаться. Единственное, что выделялось в шатре, который не был предназначен для суровых зимних походов, большой стол с картой и флажками на нём.

Джасмаль акадар Халаид, или же на общеимперский манер, Джасмаль сын Халаида, закончил докладывать Лоренцу об итогах битвы под грифоньей крепостью Вингрхайяр. Он спокойно доложил о поражении Второго Южного Легиона, рассказал, благодаря кому он сейчас ещё дышит. Так же в шатре присутствовал Рендон Пэтрот, который рассказывал о своём поражении в Кинхарте, более эмоционально.

Лоренц на голову был выше своего брата Уильяма. Он был на него похож, за исключением того, что цвет его кожи, под палящим южным солнцем, словно навсегда стал смуглым, впитав жар его лучей и песка Ваетира. Взгляд его был волчьим, но не таким, как у волков севера или запада. Он был похож на гордого волка юга или запада путыни. Нет, не шакал, за эти мысли уже стоило упасть на колени, и молить о скорой смерть. Борода и длинные волосы, заплетённые на ваетирский манер, говорил о том, что воин всецело отдал себя военному делу. Все знали, что у него было безграничное количество любовниц, но вот одна, которая так же находилась в шатре, что шло в разрез с традициями южан, могла влиять на Южного Волка.

Её звали Сейдиль Баша и рассматривать её, избранницу Великого Полководца — смертный грех. Не отметить, что она была красива, невозможно. Красивый изгиб спину, полные груди, пухлые губы, крепкие и стройные ноги, густые волосы и брови, словно ночь. Из раздумий Джасмаля вырвал голос Лоренца.

— Акадар Халаид! — южанин склонил голову

— Не отвлекайся. — Лоренц кивнул в сторону Пэтрота, который уже заканчивал рассказывать

— Уильям и Лайан мертвы, господин. Трон, скорее всего, займёт Хелена, но поддержки Сайн-Ктора и Уэйстека вряд ли получит. Победа близко. Наделасторан у нас в руках. — Лоренц поднял руку и заставил Пэтрота замолчать

— Джейстен, Амхара, Карден-Холл и Кулдар под командованием Гарета СтоннКассела могут обломаться нам зубы, Рендон. Вдобавок ко всему, среди моих людей ходят слух, о том, что небывало умелый легионер бьётся за империю. Некий Айдан Анкит. Сын Мартина и Лары, капрал Пятнадцатого легиона, наездник императорского грифона, победитель Таммита Илзорта, и благороднейшей души человек, не так ли, Джасмаль? — главнокомандующий повернулся к южанину. Тот покорно кивнул, подтверждая все его слова.

— Поразительно, такой талант, да в капралах. Отрадно видеть таких людей, в стане противника. — с уважение к врагу произнёс Лоренц.

— Он ещё и жених Сейны Элерон, дочки Имнари, мой господин. — добавил Пэтрот. выражая всё своё призрение. Он боялся Лоренца, и говорил с чинопочитанием. Сейдиль приподняла брови, и её чёрные глаза налились любопытством.

— Великие времена, великие люди, великие деяния. — сказала она, повертев в руках стилет с изображением волка. Лоренц кивнул

— Как бы то ни было, я уже отправил гонца с «подарком» в Кулдар. Если Гарет примет его, мы на шаг приблизился к нашей цели, иначе, будем нести потери куда большие. — говорил он с тихой мощью, словно море перед бурей

— Джасмаль акадар Халаид, твои неудачи не столь значительны для твоей карьеры. Я назначаю тебя командиром Двадцать Седьмого Конного Легиона Сандрага. Не подведи меня впредь. Свободен. — откланявшись, Джасмаль покинул командирский шатёр, преисполненый решимости и уверенности в себе. По всей равнине Лот’Хром раскатились шатры многочисленной армии Южного Волка.

Стяги Геторы, Сандрага, Ренеты, Ваетира, всех легионов юга, отрядов наёмников и авантюристов, вместе с огнями костров шли по равнине, уходя далеко в долину Кариодон.

Над головой Джасмаль мелькнула огромная тень, затем свист пронзил воздух рассекаемого самыми могучими крыльями всего Зантара. Затем, послышался рык гордости, благородства и силы. Рык дракона. Рёв Балкраса Бронегрыза.

«Кровь Восьмиглавого Дракона обагрит камни Цитадели Эдхута, оковы трёх избранных падут, и зашагает Старый Бог по земле, как это было во времена легендарных и мифических эпох, до прихода Олрида Старого»

Из писания пророка Скарлайта

Дочерь Ночь была скорее миловидной, чем красивой. Её кожа была слишком бледной, как у банши или призрака, глаза необычайно холодные и взгляд её повергал каждого, даже других Губителей в ужас. У верхней губы выпирали вампирские клыки, которыми она безмерно гордилась.

Об этой долине, кроме Губителей, Падших и Повелителей Ужаса не знал никто. Своих лошадей они оставили в руках смертных слух. Даже эти кони, носившие в своих седлах братьев и сестёр Ненасытного побаивались ир-меров. Лами не боялась эти существ с головами псов, ворон, козлов и прочих зверей, что упивались человеческой кровью и плотью. Она их призирала и считала самыми низшими существами, кровь их была противной на вкус и она обжигала горло до боли и нанимаемого зуда.

Чуть прочистив своё горло, вампирша потёрла руки, словно согревая их. Нет, она не чувствовал ни тепла ни холода, только пустоту. Но от этого места она всегда чувствовала странное и забытое дуновения холода. Храм Ненасытного господина всегда встречал каждого, кто приходил к его вратам, холодом и жутким завыванием ветра.