«Ошибка».

«Ошиб…»

Алексей чуть не потерял сознание. Но когда все его импланты и бронескаф переподчинили, то тут же активировалась биосеть и не подчинившаяся нейросеть древних, отключая их от питания и приводя в сознание своего пользователя. Алексей увидел перед собой не желанную девушку, а сморщенную старуху-дроу, что само по себе нонсенс. Ведь темные редко доживают до такой глубокой старости, причем вся четверка была под силовым щитом. Он стоял на коленях, а рядом с ним скорчилась Сильфина, которая еле слышно бормотала:

— Приди уже в себя, я еле противостою им!

— Я тут, — прошептал Алексей.

— Старуха сильный телепат — сильная тройка, не меньше, — ответила принцесса. — Слева технопатка, она отключила наши бронескафы, нейросети и импланты, может, тройка, может, четверка. По центру эмпатка, а…

— А справа пиромантка? — догадался Алексей, считая, что это Игнис.

— Нет, телепортер!

Мда, вот и пришел в ловушку. Счел себя самыми крутыми яйцами в галактике, благо хоть Сильфину с собой взял, а то дело было бы совсем швах. А ведь как грамотно! Технопатка вырубает всю начинку, эмпатка подавляет, а телепатка подчиняет. А если не получится, то можно телепортировать наглеца в космос, и поминай, как звали.

— Убейте… девчонку, — сквозь зубы прошипела старуха, и две дроу с трудом начали двигаться.

Алексей понял, что принцесса пытается сдержать всех! Притворяясь, будто до сих пор без сознания, он дождался, пока телепорт с технопаткой подойдут к нему ближе, выйдя за рамки щита. И только после этого выпустил вал огня и кинетической энергии, который разметал их в прах, как и половину помещения, не прикрытую щитом. Потому что если бы телепорт свалила, то в любой момент, зачастую не самый приятный, могла вернуться, и не факт, что без подмоги. Из всех именно она представляла наибольшую опасность. После этого, продавив пол, он рванул вперед и нанес двум оставшимся удары в шеи. Он не знал, убил ли их, так как чувствовал себя до сих пор ужасно и не мог прийти в себя.

— Браво, просто браво, — пока системы брони и импланты перезагружались, на мостике появилась голограмма хлопающей в ладоши Игнис. — Так ведь говорят в вашем мире?

— Не понимаю, чему ты радуешься? Твой линкор у меня, а твой план не сработал.

— Это был не мой план, а план матриарха, которую ты так любезно убил, когда она мирно прилетела обменять заложников.

— У меня есть голозаписи, да и на линкоре остались, — хмуро сказал Алексей, догадываясь, что задумала девушка.

Игнис была лишь приманкой, а сейчас хотела свалить на него все шишки. Он решил блефовать.

— Тем более что матриарх жива.

— Правда? Это легко исправить! — еще до того, как Игнис закончила фразу, парень начал действовать.

У него было два варианта: схватить матриарха или Сильфину. В первом случае он получает возможно ценного заложника, которого либо можно будет обменять у светлых на какие-нибудь преференции, либо получить нехилый выкуп от темных, а также обломать все планы Игнис. Очень, очень соблазнительный вариант. С другой стороны, мутная принцесса-телепатка, которую он вытащил с базы, а та в благодарность вдарила ему по мозгам и знает его секреты…

Конечно, он выберет Сильфину. Ведь она уже дважды помогала ему, причем когда он боролся с Императором Тильмариев, ей было проще сжечь Алексею мозги, а потом с помощью полностью подчиненной марионетки выйти на волю. Но она помогла ему тогда и помогла сейчас. Алексей мог назвать себя лицемером, убийцей, лгуном, но неблагодарным он не был никогда. Кроме того, дроу в принципе доверять было нельзя ни в коем разе. Может быть, это и не матриарх вовсе, а тетя Игнис. Так что, рванув к Сильфине, парень еле успел прикрыть её поглощающим полем, как раздался чудовищный по своей силе взрыв, заставивший гигантский линкор разлететься на кусочки. Поглощаемой энергии было столько, что он в итоге впервые в жизни превысил свой предел и потерял сознание…

Будучи без сознания, Алексей видел сон-воспоминание из своего детства. Ему шесть лет. Обычно дети в эти годы ничего не могут сделать сами, в лучшем случае не писаются, подтирают задницу, сами одеваются, умеют считать и читать. В худшем за них все это делают родители. Алексея же учила самостоятельности мать. Так как из дому она его не выпускала, а нянек не нанимала принципиально, хотя деньги на это были, то если уходила, ему приходилось самому разогревать или готовить себе пусть простенькую, но еду. Так что, когда мать пришла домой, он разогревал себе шпинатный суп. Дрянь редкостная, но зато «полезная». Выключив газ и спрыгнув с табуретки, на которой стоял из-за того, что был маленьким и не доставал до плиты, мальчик побежал в прихожую. Мать не любила игнорирования её высочества и могла наорать или устроить истерику, обвиняя сына в том, что он её не любит, не ценит и далее по тексту. Выйдя в коридор их трехкомнатной квартиры, он увидел, как мама держит накрытую тканью клетку, театрально сняв которую, показывает пару шикарных попугаев-неразлучников, которые из страха жались друг к другу.

— Ты же не забыл, что у тебя завтра день рождения? — лукаво подмигнув, спросила мать.

К слову, с его памятью он никогда не забывал о своем дне рождения. Но только в самом раннем детстве ждал от него хоть чего-то хорошего. Потому что всегда этот день заканчивался тем, что налакавшаяся вином женщина начинала рассказывать, в каких муках она его рожала, как много усилий вкладывает, как сын этого не ценит и какая скотина его отец, который, надо сказать, выделял столько денег, что мать не работала и они ни в чем не нуждались.

— Да? Так это подарок? Спасибо, мамочка! — как хороший ребенок, обнял он свою мать.

Тогда он еще не думал, почему мама, которая ненавидела животных и никогда не потерпела бы, чтобы мальчик привязался и уделял внимание кому-то еще, вдруг купила попугаев. Причем столь специфичных. Более того, она не раз наказывала Алексея за то, что тот подкармливал котенка в подъезде. Нет, вначале все шло хорошо, не учитывая того факта, что убирать клетку и кормить попугаев было его обязанностью. Но это не было такой уж проблемой. Маленький Алексей не мог нарадоваться парочке Ромео и Джульетты. Одна из его любимых историй любви дала имена попугайчикам несмотря на то, что мать приводила её в негативном примере. Мол, посмотри, к чему приводит любовь между мужчиной и женщиной. Впрочем, первый урок случился через месяц, когда Алексей окончательно привязался к своим новым друзьям, которых пытался учить говорить. И успешно, так как Ромео мог произносить «Леша». Однажды зайдя в комнату, он увидел, что попугайчики находились снаружи клетки, а окно было открыто нараспашку. Закрыв его в панике, он увидел у входа в свою комнату маму:

— Видишь, сынок, — прокомментировала она странное поведение птиц. — Несмотря на то, что окно открыто, они не улетают. Им хорошо, потому что ты за ними ухаживаешь. А тебе хорошо со мной?

— Да, мам! — что еще мог ответить ребенок?

— Ну, иди ко мне, обними маму.

Алексей только позже связал увиденные в тот день перья в мусорном ведре и причину, почему попугаи перестали летать. Мать обрезала крылья, причем только Джульетте. А Ромео без неё не хотел улетать. Вот и весь секрет. Но это были лишь цветочки — ягодки впереди. Однажды мать снова застукала его, когда маленький Леша подкармливал серого котенка в подъезде. Но вместо требований отойти от блохастого и заразного создания она сказала:

— Сынок, я же вижу, что он тебе нравится, давай заберем его к нам домой? — ласково спросила мать испуганного ребенка, сжимавшего кусок докторской колбасы в руке, который он безуспешно пытался спрятать за спиной.

— Правда? — радостно и неверяще спросил он.

— Правда. Попугайчики у нас есть, так почему бы и котенка не взять?

Тогда мальчик не осознавал все коварство родившей его женщины, которая раз и навсегда хотела отбить у него желание заводить кого бы то ни было. Как и все психопаты, мать была методична, последовательна и терпелива во время своих манипуляций. Так что котенку были сделаны все требующиеся уколы, куплен лоток с наполнителем, игрушки и еда. Целую неделю Алексей был вне себя от счастья и старался во всем угодить матери, рвя жилы во время уроков. И вот в один далеко не прекрасный день, проснувшись рано утром, он увидел, как его котенок Васька обгладывает Ромео. Тогда ему не пришло в голову, как птица, которая безвылазно сидела вместе со своей парой даже в открытой клетке, могла вылететь? Он закричал, а совершенно спокойная и якобы печальная мать, которая сделала вид, что только проснулась, сказала: