— И что это может означать? — озадачился Рой. — Будут жить долго и счастливо полноценной семьей? Внуков Димитрий Николаю надарит, или отработку пройдет и в другой город уедет?

— У тебя на разрешении хронопласт указан, — простодушно улыбнулась тетя Нора. — Согласно датам — интересно и в согласии, а уж насчет внуков или там внучек, сие мне неведомо. И тебе так далеко заглядывать не советую, — неожиданно шатнувшись ближе, заговорщицки посоветовала она. — Сам знаешь, пока не видишь, ничего не случилось, а наперед узнаешь — не обрадуешься потом.

— Тоже верно, — не стал спорить Рой.

— Все? — майской розой расцвела тетя Нора. — Можно назад идти, чай пить? У меня и шоколад хороший заготовлен, для гостей дорогих, с дороги уставших. Ко мне редко кто заглядывает, только родственницы не забывают. Скучно, — беззлобно пожаловалась она.

— Чай это хорошо, — Рой благодарно кивнул, — только мне еще кое–что посмотреть нужно, если вы не против.

— Не против, конечно, отчего же мне против быть? — тетя Нора безмятежно улыбнулась. — Разрешение–то у вас широкого профиля, только по времени ограничение наложено, а по количеству запросов совсем нет. Чего искать станем?

— А вот этих двоих теперь давайте, — Рой потянулся и добавил на разрешение еще два имени. — Ерик, — легчайшим усилием позвал он.

В ответ прилетела тень эха полной готовности.

— Ага, ага, — забормотала тетя Нора, выискивая в проявляющемся под ее руками нитяном кружеве нужные нити. — Вот одна, — выкопав откуда–то из–под настоящих завалов–наслоений первую, сообщила она. — А вот вторая. Надо же, чистенькие какие, ровненькие, ни узелка, ни махрушечки.

Рой и без ее комментариев видел, что между собой они не просто переплетены — будто слиты воедино. Словно две капроновые нити слегка опалили, чтобы те оплавились и друг с другом намертво слепились.

— Есть, — неслышно выдохнул Ерик.

— А что это? — удивилась тетя Нора, погрустнев. — Тонюсенькая какая, как бы не оборвалась… А, нет. Вижу, хорошо все, — профессионально–ловко подергав за свисающие нити, успокоилась она. — Не истончается больше, хорошо идет.

— Вижу, спасибо, — поблагодарил Рой. Поколебался, прекрасно понимая, что ловить здесь больше нечего, но все–таки дал отмашку: — Давайте еще одну, последнюю, для очистки совести.

Разрешение украсилось именем За–захаровой Марь Филипповны.

— А нет такой, — через некоторое время, перебрав нити по несколько раз, озадаченно поведала тетя Нора. У Роя глухо бухнуло в груди. И даже Ерик шевельнулся на грани восприятия. — Захарова есть, Мария Филипповна, общественница, насколько вижу, но за пределы вашего хронопласта, она в отличие от других, вами запрошенных, далеко выходит. Давно в той местности обретается. Не она?

— Она, — с досадой выдохнул Рой. Прокрутил в голове первое знакомство и усмехнулся: — Волновалась госпожа очень, вот неправильно фамилию и сказала. А я так и запомнил.

— Хочешь с самого начала проверить? — предложила тетя Нора, предъявив суровую, не слишком ровную нить с еле видными утолщениями и редкими тонкими махрушками. Настолько отчетливо человеческую, что из без экспертизы очевидно. — Тут недалеко стендик–то, — тетя Нора изобразила полную готовность опрометью кинуться поискать, — в прошлое, в самый исток могу дать заглянуть. Для твоего хронопласта, в котором уже все свершилось, тайны в нем никакой нет, в отличие от будущего.

— Спасибо, не нужно, — отказался Рой.

В результате запроса на Марь Филипповну он, в общем–то, не сомневался.

— Ну так чайку тогда? — просительно предложила тетя Нора. Развернулась и принялась выбираться из разноцветной чащи, маня на ходу за собой. — У меня тут только чаек, но ежели в гости заглянуть надумаешь, очень рада буду, накормлю–напою и спать уложу. Жару переждал бы, а там, может, и подтверждение твое уже поспеет. Полнолуние ведь сегодня, должно прямо вот–вот прийти, — она оглянулась и вздохнула, чуть сбавив шаг: — Скучно мне одной — снова пожаловалась она, — соседи, конечно, заходят, но у всех свои заботы, родственников полны хаты, а у меня сестры только, двоюродные и троюродные, да и те редко бывает. Ты бы зашел, так я бы сказала, что племянник мой наведался, в гости ко мне.

Звучало логично, но Рою, пообтершемуся за эти два дня в глухой средневосточной местности, как–то не хватало в зазывных речах искреннего радушия. Сугубо по личным ощущениям не хватало. Хотя это и понятно — норны, они норны и есть, пусть даже насквозь пропитавшиеся гостеприимным здешним духом пополам с открытым менталитетом.

— Да я не один приехал, — подпустив в голос сожаления, отказался Рой. — Ждут меня. Кстати, сколько по текущему времени мы здесь пробыли? — уточнил он.

— Часа два, — откликнулась тетя Нора после небольшой паузы, очевидно, что–то про себя прикинув. — Что, даже чайку не выпьешь?

Рой представил, как Николай в четвертый раз наведывается к машине, никого там не находит, вздыхает и идет дальше — скупать все, что попадется на глаза, более–менее подходящего под определение подарка.

— Нет, никак не выйдет, — решил Рой. — Но все равно за предложение спасибо.

Выход из архива открылся внезапно — прямо как в лесу. Идешь–идешь, уже думаешь, что никогда не выберешься, а затем деревья резко редеют, и перед тобой уже сияет ровное полотно шоссейной дороги. В смысле, в цивилизованных странах оно обычно ровное, таких, как Канада, например, где в некоторых лесах и заблудиться можно. Вообще–то Рою говорили, что здешние чащобы похлеще джунглей будут — не чета всяким европейским. Тогда верилось с трудом, но теперь, после посещения местного разноцветного отделения архива, казалось очень даже вероятным.

— Тогда подожди немного, — всполошилась тетя Нора. Ну совсем, как Марь Филипповна, только чуть менее угрожающе. — Вот тут подожди, на лесенке, я тебе хоть гостинца с собой заверну, ты ведь на машине приехал? Водилу, то есть шоферюгу какого попросил? Ох, не ехал бы ты назад, он ведь, поди, принял уже на грудь, пока тебя ждал. Ну чего тебе там делать? Здесь бы остался, подтверждения по запросу подождал, да прямо отсюда к себе в штаб и шагнул.

— Это предсказание? — усмехнулся Рой, которого уже всерьез начала доставать обострившаяся потребность подозревать всех подряд, включая блохастую псину под скамейкой.

Так и до теории заговора докатиться недолго.

— Скажешь тоже, — отмахнулась тетя Нора. — Чтобы простая норна Вечному предсказания делала? Ищи желающих в другом месте.

— Пошутил я, — примиряюще сказал Рой. — Не нужны мне предсказания, только руки связывают и полету мысли мешают.

Тетя Нора понимающе покивала и унеслась в сторону парадного коридора:

— Я мигом, — пообещала она напоследок.

Дипломат–Ерик нетерпеливо пошевелился.

— Потом, — попросил его Рой. — За пределы восприятия выйдем, чтобы маскировку не нарушать, там и скажешь, что накопал.

— Бегу–бегу, — буквально через секунду откликнулась тетя Нора, торопясь назад к оставленному без присмотра гостю. — Вот, — ничуть не запыхавшись, предъявила она наспех скрученный газетный сверток. У Роя аж глаза загорелись: точно, правду говорят, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. — Тут печеньица мои, домашние, — пояснила тетя Нора, тряся драгоценным подарком, — для себя готовила, да для парочек брачующихся, что простым людом не брезгуют. С виду простенькие, не смотри на внешний вид, я в них мандрагору добавляю, в нужной пропорции, чтобы сны потом прекрасные да радостные снились.

— Снотворное, что ли? — не понял Рой, прекрасно помнивший, что из мандрагоры седативное получить, как из Николая балерину сделать: можно, наверное, но с такими затратами, что лучше не нужно.

— Да что ты, — мелко рассмеялась тетя Нора. — С мандрагоры какой сон? От нее бодрость одна! Говорю же, для хороших людей пеку, и сама для работы иногда откушать люблю. Сначала редкостный прилив сил ощущается, а затем на спад эффект идет. Лучше всякого заморского кофию, только без последствий. А потом сны, говорю, хорошие снятся, радостные. Для первой брачной ночи самое оно.