— Включи телевизор, — принялся нудеть начальник. — Телевизор включи, говорю.

— Да пошел ты, — обиделся Рой. — Телевизор ему, видите ли, посмотреть в ночи глухой посмотреть захотелось. А я вот не желаю больше видеть, как в людей стреляют. Я их спасать привык. Двоих, вон, сегодня вытащил.

Швырнул трубку на рычаг, а чтобы надежно купировать еще более странные повороты сновидения, еще и вилку из розетки выдернул.

Но и здесь ему не повезло — внезапно оказалось, что стоит он чуть ли не по щиколотку в воде, и вокруг, как плоты на Енисее, плавают злосчастные квадратики линолеума. Со стороны кухни доносился странноватый шум, навевающий воспоминания о низвергающейся Ниагаре.

— Точно, — сам себе порадовался Рой. — Именно так все и случилось бы, не выключи я воду. А ведь везде должен быть порядок; во сне — тоже.

Тащиться не кухню ему решительно не хотелось, поэтому он широким жестом убрал сразу все — и лишнюю жидкость, и ее источник, а заодно и линолеум красиво приспособил. Тот, правда, все норовил отклеиться, но Рой точно знал, чего хочет, так что квадратикам пришлось сдаться.

Последним движением он высушил собственный костюм и кровать. После чего разделся, наконец, и провалился из реалистичного кошмара в нормальный, ничем не примечательный, сон без сновидений.

В коридоре зашебуршалось, затем с оттяжкой скрипнуло, грохнуло и куда–то проехалось.

— Марь Филипповна порядок наводит, — дремотно сообщил Ерик приготовившемуся срочно воевать Рою.

— Рой Петрович, — гулким шепотом позвали из коридора. — Рой Петрович, вы спите?

Застарелая привычка первым делом в любой ситуации проверять наличие и целостность всех конечностей, не подвела и здесь. Рой сначала прикинул, все ли на месте, и лишь затем рискнул осторожно пошевелиться. От движения одеяло, и так непонятно каким чудом удерживающееся на особо выдающейся части Ерика, моментально поехало вниз. Но поскольку Рой, можно сказать, уже почти проснулся, то автоматическим движением успел сцапать его до того, как незваная гостья получила возможность прямым рейсом отправиться в ближайшую психушку, разглядев образину, мирно почивавшую в инспекторской кровати.

Между прочим, вокруг этого самого инспектора фактически обвившуюся.

— Никакая я не образина, — вяло возразил Ерик, все еще сонный и потому на редкость мирный.

— Конечно, нет, — ничуть не покривил душой Рой.

Приоткрыл один глаз и успел уловить, что нынче ночью напарник предпочел принять служебный облик — тот самый, в котором обычно показывался своим, вроде сотрудников, соратников и прочих посвященных.

Кто–нибудь, кстати, вполне мог бы счесть, что это и есть его обычный вид; кто–нибудь совсем не ведающий, что химера–оборотень так называемым обычным видом вообще не обладает. Ну нет у таких существ стандартной внешности — природой не предусмотрена. Какая больше подходит для сложившейся ситуации, такую и принял.

— Рой Петрович, вы точно спите? — снова донесся из коридора шепчущий позывной.

Самым подходящим откликом в данной ситуации Рою казалось что–то вроде «сгинь, нечистая», уж лучше бы кошмар с шефом продолжился — в нем, по крайней мере, вопрос решался простым выдергиванием штепселя из розетки. Сейчас же — Рой точно знал — стоит только подать голос, и дальше спать ему точно не дадут.

— Все еще думаешь, что это был кошмар? — ехидно поинтересовался Ерик.

Сонливость тут же испарилась. Не полностью, конечно, но не меньше, чем наполовину.

— Рой Петрович, я вхожу, — объявила Марь Филипповна. Все тем же гулким шепотом, но уже в пределах комнаты.

— М–м–м, — простонал Рой, делая вид, что в ближайшие года два или три вставать точно не собирается. — Я же его послал! Шефа, в смысле! — в ужасе вспомнил он подробности ночного вызова.

— Да он не обиделся, — мысленно пожал плечами Ерик. — Ты ведь ему, считай, отрапортовал об успешном завершении дела.

Ну да, помнилось Рою такое. Только вот субординацию пока еще никто не отменял.

— Ага, теперь он меня приставит к награде за победу, а потом велит прилюдно расстрелять, чтобы другим неповадно было, — мрачно предположил Рой, аккуратно пошевелившись и заодно надежнее натянув на напарника одеяло.

— Да вы спите, спите, — уже в полный голос забормотала Марь Филипповна, строевым шагом обходя комнату. Видимо, подсчитывала убытки. — Я тут пока тихонечко приберусь… — скрежет отодвигаемых от стола стульев и табуреток отчетливо дал понять, что означает для некоторой части населения слово «тихонечко». — У вас, у молодых, сон крепкий, — инстинктивно повысила она голос, видимо, чтобы совсем уж доступно пояснить предположительно спящему инспектору свои действия, — особенно, после всяких праздников и хорошо накушавшись.

Ерик заржал и напомнил, что времена сейчас не те, чтобы прилюдно расстреливать ценных сотрудников. Особенно тех, кто на работе себя ну нисколечко не жалеет.

— Спасибо за сочувствие, — саркастически поблагодарил Рой, из последних сил делая вид, что не проснулся. От усилий вчерашний самогон — те остатки, которые еще не успели полностью усвоиться и расщепится — плеснулся где–то в районе виска. Там немедленно заломило — глухо, словно примериваясь для большего. — Что там у нас с главными подозреваемыми? — подтолкнул Рой Ерика.

— В отличие от тебя, с ними пока все отлично, — съехидничал тот. — Завхоз встал давно, и даже похмельем не мается, — легкая зависть в интонациях напарника полностью отражала внутренние ощущения Роя. — Физрук еще спит, но за его состояние здоровья я бы ручаться не рискнул. Как и за твое, между прочим, — почти не намекнул он.

Рой невольно поежился под своим одеялом.

— Ай, молодцы какие! — на грани с ультразвуком восхитилась Марь Филипповна. — Ну умнички ведь! Все, почти все скушали! — ликующая похвала ввинтилась в череп не хуже автоматического бура. — Порадовали меня, не зря я старалась, салатики крошила, винегретики. Селедочку, правда, смотрю, не доели, и капустки немного осталось с грибочками. А огурчики–то, огурчики вот вы правильно немножко оставили, вместе с рассольчиком, после праздничка первое дело. Они у меня с укропчиком готовились, с чесночком, я вот вам сейчас рассольчику–то отолью, а остальное в холодильничек поставлю, чтобы если холодненького захочется, завсегда можно было еще отведать.

— С Верой Дмитриевной все в порядке? — продолжил подсчеты вовлеченных Рой.

— Встала, как новенькая, накормила дочку завтраком и отвела на озеро, — ухмыльнулся Ерик. — К ней уже Марь Филипповна твоя забегала, так что сама Верочка вместо завтрака ела таблетки нескольких видов, приправленные активированным углем, а запивала желудочно–кишечными отварами.

— Что, серьезно? — чувствуя нечто похожее на неловкость, спросил Рой.

— Да ладно, это же полезно! — возмутился Ерик.

— Ага, правда, что ли? — не согласился Рой.

— Ну, по крайней мере, хуже точно не будет, — Ерик пошевелился и притих, явно посчитав тему закрытой.

— Хорошо. Тогда спим дальше, — Рой украдкой зевнул и поглубже закопался в подушку.

— Спим–спим, — от Ерика повеяло неприкрытым скепсисом.

Действительно, под стеклянный дребезг тарелок, звон столовых приборов и причитания Марь Филипповны продолжать спать смог бы разве что мертвец, и то не факт. Но удивительная боевая женщина и на этом решила не останавливаться:

— Душно тут у вас, и едой пахнет. Нехорошо, — громко объявила она и куда–то пошла.

Рой, если честно, уже несколько отчаявшийся снова заснуть, слегка приободрился. А зря.

— Вот так–то лучше будет, — неизвестно кому сообщила Марь Филипповна. И резко раздернула занавески, впустив в комнату яркий солнечный свет, мощностью не меньше тысячи киловатт.

Свернувшийся под надежным одеялом Ерик только хихикнул, когда Рой, не отрывая головы от подушки, принялся мычать и искать, чем бы таким плотным накрыть лицо и глаза.

— Сейчас–сейчас, — зловеще пообещала Марь Филипповна, — сейчас станет гораздо лучше.

Надо было сразу применять экзорцизм. Вдруг сработало бы?