Август – самое благодатное время года. Август – самый трудный для крестьянина месяц. Мудра старая русская пословица: «День год кормит». Нерадивые хозяева еще не завершили сенокос, как переспели озимые, наступила пора уборки яровых. Август – это спелые ароматные яблоки, краснощекие помидоры, потемневшая, переспелая вишня и налитая соком мягкая груша. Пора спелости фруктов и овощей.

В воскресенье в середине месяца в квартире Зимина рано утром раздался телефонный звонок. Зимин еще лежал в кровати с открытыми глазами, наслаждаясь тишиной и яркими лучами солнца с изображением оконной рамы на полу. Он не спеша встал, подумал: «Кому-то не спится», – снял трубку с аппарата, хрипло сказал:

– Слушаю.

В трубке раздался голос Чистова:

– Ульян Александрович, с добрым утром.

– Здравствуйте, Анатолий Алексеевич, – ответил Зимин.

– У меня к тебе просьба, – сказал Чистов. – Надо сходить за шофером Дегтевым. Пусть через час подъедет ко мне. Чем сегодня думаешь заниматься?

– Не знаю, – ответил Зимин. – Плана работы и отдыха на сегодня еще не составил, но работы в саду и огороде непочатый край.

– Может быть, прокатишься со мной в Богородск? – спросил Чистов.

– Я бы с большим удовольствием, Анатолий Алексеевич, – сказал Зимин, – да у меня сегодня жена дежурит в больнице. Дома мы вдвоем с Олей.

– Вот и отлично, – подхватил Чистов. – Запирай покрепче дом, Ольгу возьмем с собой, не помешает. На крайний случай Дегтев понянчится.

– Согласен, – сказал Зимин.

Зимин сходил к Дегтеву, сказал ему, что Чистов собирается поехать в Богородск.

– Я с ним поеду, заедешь за мной.

Через час автомашина «Волга» подъехала к дому Зимина. Зимин с пятилетней дочкой Олей ждал ее за воротами дома. Чистов уже сидел в автомашине.

В умелых руках Дегтева «Волга», набирая скорость, неслась по узкой, местами изуродованной асфальтированной дороге Сосновское-Павлово, Павлово-Богородск. Мимо пробегали поля с убранными хлебами. Золотистая стерня напоминала прибранную к празднику деревенскую избу. Зеленели квадраты с зеленой кукурузой, подсолнухом и картофелем. Неубранная пшеница и ячмень низко склоняли тяжелые колосья, ждали очереди на уборку.

Зимин не знал, зачем Чистов едет в Богородск. Чистов тоже молчал о цели поездки. Разговор вели на отвлеченные темы. Чистов, вздыхая, говорил:

– О, день-то какой! Такие дни бывают только в августе.

Или:

– У нас в селе Давыдково был такой случай, – и начинал рассказывать.

День действительно был прекрасный. Чистое голубое небо. Ни одной тени от облаков. Высоко над горизонтом висело яркое солнце. Оно припекало, не жалея своих горячих лучей.

Проехали город Богородск. Напротив аэродрома ДОСААФ на обочинах, лужайках, за кюветами стояли десятки грузовых и легковых автомашин. На противоположной стороне дороги полоса шириной до 100 метров тянулась от аэродрома до защитного лесонасаждения почти на километр. На этой площади возле самого леса была организована районная сельскохозяйственная выставка. Полоса шириной до 50 метров и длиной до 300 метров была огорожена от леса редким полутораметровым забором.

Богородчанам было чем похвалиться. В оборудованных временных загонах на привязи стояли 8-10-месячные бычки красногорбатовской породы. Живой вес их достигал 350-400 килограмм. Они больше походили на двухлеток. Коровы-рекордистки с надоями молока свыше 5000 литров. Свиньи, овцы, лошади. Все лучшее было выведено на показ.

На выставку съехались двенадцать правобережных районов области. Приехали первые секретари райкомов и горкомов партии, председатели райисполкомов и начальники управлений сельского хозяйства. Чистов приехал с Зиминым. С Бойцовым он накануне поссорился из-за пустяков. Теняева он не любил за его скупость. Вернее, скупость жены и тещи, которые не доверяли ему деньги, кроме как на папиросы и обед. Чистов дорогой думал, как бы избавиться от Бойцова, а когда приехал в Богородск, сожалел, что не пригласил его с собой. Надо было позвонить утром, не помня обиды, ведь вместе у Трифонова в Рожке пили водку, ели наваристую уху. «Не надо на пьяного человека сердиться, – думал Чистов. – Мало ли что ему в голову придет по пьянке».

Для начальства в конце выставки была выстроена деревянная трибуна. Чистова сразу же подхватили на нее. После короткого приветствия и рукопожатия с находившимися там гостями и хозяевами Чистов встал с краю. Взор его блуждал то по верхушкам деревьев, то по территории выставки и стоявшим машинам. Он думал: «Надо с Теняевым вопрос решать, чем скорей, тем лучше». Его спрашивали: «С кем приехал на выставку?» Даже отвечать было неудобно. С директором ММС, не имевшим никакого отношения к выставке.

Чистов вместо Теняева подбирал подходящую кандидатуру: «Неплохо бы в начальники управления сельского хозяйства провести Зимина. Кандидат отличный, сельское хозяйство знает до тонкостей. Труд крестьянина испытал с детского возраста, но не специалист сельского хозяйства: ни агроном, ни зоотехник, ни механик, ни экономист, а агролесомелиоратор, что-то смежное. Поэтому обком партии может не поддержать. Да Зимина за его прямоту кое-кто из членов бюро и членов исполкома недолюбливает. Втихаря говорят: «Что за друга себе Чистов нашел?» Не так давно Сулимов влепил ему строгий выговор с занесением в учетную карточку. Если коснется, все припомнят. Но пора замены кое-кого наступила. Чем дальше в лес, тем больше дров. Чего доброго, обрушатся против меня. С недоверием ко мне относятся многие. Вот с них-то и надо начинать, и в первую очередь с Теняева.

Пожалуй, лучшая кандидатура в начальники управления сельского хозяйства – это Михайловский. Человек преданный мне, которого я знаю с детства. Правда, большой подхалим. Но ведь кто лести не любит. В народе говорят, ласковый теленок двух маток сосет. Зимин мужик неглупый, решительный, он, не задумываясь, за меня жизнь отдаст, но надо придерживаться и общественного мнения. А может, просто все мне льстят, – откуда-то из глубины головы возникла мысль. – Верить даже верной жене нельзя, при удобном случае все равно сплутует, – добрые мысли перебороли сомнительные. – Самый подходящий кандидат – Михайловский. Но ведь он не специалист сельского хозяйства. За его плечами семь классов и двухгодичная партшкола, – снова вернулась противоречащая мысль. – Да какая разница – специалист он или не специалист. Человек родился и вырос в деревне. Всю жизнь работает в сельском хозяйстве. Это уже специалист. Он до тонкостей знает все сельскохозяйственное производство. Секретарем райкома я его протащил, будет и начальником управления сельского хозяйства».

– Что задумался, Анатолий Алексеевич? – спросил его сосед.

– Просто так, – ответил Чистов. – У богородчан есть что показать, а у нас, к нашему стыду, пока ничего нет.

– Так уж и нечего, – возразил сосед. – Со всего района можно кое-что подобрать для показа.

За изгородью или забором выставки расположились торговцы. Торговали с наспех сколоченных фанерных ларьков, с фургонов автомашин и даже с установленных палаток. Продавали пиво, вино-водочные изделия, колбасу, овощи, фрукты, а также промтовары. Колбасы и ветчины в Богородске были редкостью. Коврами и ковровыми дорожками торговали только по спискам, лучшим животноводствам. Народ с завистью смотрел на обладателей ковров. За продуктами и промтоварами выстраивались большие очереди. Зимин, припадая и закидывая при ходьбе правую ногу, смотрел на выставочных животных, объясняя пятилетней дочке кто это.

Солнце поднималось к зениту, стояла тридцатиградусная жара. К автомашине Чистов пришел уже в три часа.

– Поехали, друзья, – сказал он. – Володя, держись впереди идущих легковых автомашин.

Целая кавалькада автомашин «Волга» и «ГАЗ-69» медленно, как бы озираясь, шла по Богородску. Широкие двери завода «Кожзаменитель» распахнулись на всю ширину. Часть машин въехала на заводскую территорию, остальные пристроились к заводскому забору и проходной.