– По-видимому, только из-за нее он и начал пить, – продолжал Зимин. – Вначале после очередного скандала для успокоения нервов рюмочку. Скандалы происходили каждый день. Уходит на работу, а она еще спит. До работы должен собрать в школу детей, приготовить завтрак и управиться по хозяйству: накормить и подоить корову и так далее. Приходит с работы, и снова хозяйственные работы. Он сядет картошку чистить или приступит к стирке белья, а она садится напротив него на стул. На колени кладет выхоленные руки с отращенными, как у обезьяны, и крашеными ногтями. Смотрит на него влюбленными глазами и начинает ему говорить: «Милый мой Саша, ведь ты совсем замучился. Тебе даже побриться некогда. Посмотри на себя в зеркало, оброс, как еж, своими колючками». Он пойдет доить корову, а она ему кричит: «Саша, вымя-то у коровы протираешь грязным полотенцем. Пора его выстирать». Весной пойдет огород копать, она садится на окошко, показывая ему оголенные ноги, и кричит: «Саша, с этого края посадим морковь и лук, в середину огурцы и помидоры».

– Да я бы с ней ни одной минуты не жил, – сказал Чистов.

– Так бы и жил, никуда от нее не делся бы. Она вас нашла бы даже на дне моря. Только с такой женой не бывать бы вам секретарем райкома. Мазур неглупый мужик, но с ней покатился без сопротивления под уклон. Их связывают дети, а может и другое.

– Сам он, по-видимому, виноват, – возразил Чистов.

– Как вам сказать, – продолжал Зимин. – Если от жены нет никакой помощи ни тебе, ни детям, а она здорова, как четырехлетняя кобыла, поневоле опустишь руки и запьешь. Настоящая семья как государство, когда между членами лад, дружба, взаимопомощь.

– Вот и доехали, – сказал Чистов. – Тебя до дома подкинуть?

– Не надо, – сказал Зимин. – Я еще должен зайти в одно место.

В понедельник Каблуков вышел на работу, как и всегда, на полчаса раньше. Бензовоз, на котором он работал шофером, стоял на колодках. Надо было менять резину. К автомашине Каблуков не подходил. По мастерской ходил высоко подняв голову, был на седьмом небе. «Что с ним?» – говорили между собой механизаторы. Ходил Каблуков важно, разговора, как обычно бывало, сам не навязывал. На вопросы отвечал нехотя, отворачивая взгляд в сторону. Жена его Лиза ему объяснила по-своему, кто такой Чистов. Он понял тоже по-своему, что Чистов – царь и Бог, все может. Стоит ему только пожаловаться на Зимина, бухгалтера Васильева и других, любой из них полетит вверх тормашками. Чистова он считал уже своим другом. Поэтому и держался со всеми гордо.

Зимин его предупреждал крепко держать язык за зубами, но разве выдержишь, чтобы не поделиться мнением с другом. Он подошел к шоферу и своему другу Чудину Михаилу, который регулировал у автомашины зажигание, широко улыбаясь, сказал:

– Ты знаешь, Миш, кто у меня в пятницу и субботу был?

– Не знаю, – равнодушно ответил Чудин.

Каблуков оглянулся, поблизости никого не было.

– Сам Чистов приезжал ко мне в гости. Звал меня к себе личным шофером, но я пока отказался. Водил его в ночь на рыбалку. Рыбы поймали – еле дотащили. На берегу сварили уху, выпили два ящика водки. Всю ночь пили.

– Да ну, – недоуменно сказал Чудин, – два ящика двое, – и захохотал.

– Вот тебе святой крест, – воскликнул Каблуков. – Не веришь?

– Да что-то много на двоих, – засомневался Чудин. – Ладно, на сегодня поверю. Прокрути немного ручкой.

Каблуков взялся за заводную ручку, медленно крутил. Чудин кричал то «стоп», то «давай еще». Когда кончили, Каблуков предупредил его:

– Ты, Миш, смотри не проболтайся, никому ни слова.

К вечеру узнал не только весь народ поселка, но и сел Лесуново и Рыльково, что Чистов был в гостях у Каблукова. С работы Каблуков пришел в хорошем настроении. Весь день ему казалось, что механизаторы относились к нему заискивающе, с завистью. Он думал: «Наконец-то поняли, кто такой Каблук». Лизы еще не было дома.

Он вспомнил про разорванный резиновый сапог и решил его заклеить. Собрал все необходимое для работы, вышел на улицу. Сел на вынесенную табуретку, перед собой поставил толстый чурак для расколки дров. Уложил на него клей, резину и принялся очищать напильником вокруг дыры на сапоге. Со своим стулом вышла Мария Ивановна Брызгалова и села напротив Каблукова. Он в прямом смысле звал ее ведьмой. Каблуков даже не удостоил ее взглядом, продолжал дравить напильником вокруг дыры, чтобы наложить заплату. Марья Ивановна смотрела на Каблукова внимательно. Оба молчали.

Мимо них прошла Петрова Шура, экономист ММС. Она приковала к себе внимание Каблукова. Он завороженно смотрел на ее стройную фигуру и ножки. Марья Ивановна не выдержала и сказала:

– Ах ты, богохульник, старый кабель, что ты свои зенки на нее пялишь?! У тебя Лиза красивее ее в сто раз.

Она еще что-то хотела сказать, но в это время удар резинового сапога сшиб ее вместе со стулом на землю. Марья Ивановна запричитала:

– Убил, негодяй, убил! Я тебе этого так не оставлю, посажу в тюрьму!

Каблуков встал, выпрямился во весь свой исполинский рост, поднял кверху резиновый сапог, намереваясь еще раз ударить. Закричал:

– Убью ведьму, сейчас ты у меня не обернешься ни кошкой, ни собакой!

Марья Ивановна с ловкостью акробата вскочила на ноги и убежала на крыльцо барака. Каблуков кричал:

– А мне за тебя ничего не будет! Ты ведьма, многие видели, как ты летала на помеле и оборачивалась свиньей и кошкой. У меня в гостях сам Чистов был. Я ему говорил, что ты ведьма. Он обещал послать тебя на проверку в город Ворсму в церковь и отправить на вечное поселение на Чукотку.

В это время подошел Брызгалов. Он посмотрел на Каблукова и тихо произнес:

– На своем веку видел много всяких дураков, но таких не встречал.

Втолкнул Марию Ивановну в дверь, увел в комнату. Мария Ивановна кричала, плакала, а ее муж молчал. Что он думал, только ему самому было известно. Пока что ученые не сумели изобрести машины, читающей мысли человека и животного, но скоро такая машина появится.

Осмотр посевов был проведен на высоком уровне. Объехали поля всех совхозов по заранее намеченному маршруту. В осмотре участвовали директора, секретари парткомов, главные агрономы совхозов и директора заводов, а также три секретаря райкома, председатель райисполкома и его заместитель. Рекомендация обкома партии была не выполнена. Следовало пригласить представителей соседних районов, Павловского, Вачского и Богородского.

Чистов приглашал сам. Разговаривал по телефону со всеми тремя первыми секретарями. Секретарь Павловского горкома Логинов и Вачского райкома Шутов сослались на то, что у них на этот самый день тоже был назначен осмотр посевов. Секретарь Богородского райкома Хоменко ответил шуткой, что ему надоело ежедневно мотаться по полям своего района. Поэтому на это важное мероприятие от соседей никто не приехал.

С возмущением Чистов говорил директорам совхозов:

– Мы тоже не поедем к ним первые.

За всех ответила Тихомирова:

– Они в нас не очень-то и нуждаются.

– Вы неправы, Надежда Александровна, – возразил Чистов. – Товарищи соседних районов вскрыли бы наши ошибки, посоветовали бы, как лучше готовить почву, сеять и ухаживать за посевами.

– Мы это и без них знаем, – резко отчеканила Тихомирова.

– Был бы дождь да гром, не нужен и агроном, – бросил реплику директор Елизаровского завода Горшков и громко захохотал.

Чистов строго посмотрел на него. Горшков тут же принял серьезный вид.

Виды на урожай зерновых, картофеля, силосных культур и корнеплодов, по оценке специалистов, были средние, при условии, что будут дожди.

После трудного дня езды по полям директором Рожковского совхоза Трифоновым был устроен банкет на природе. Его участники были очень довольны изобилием холодных и горячих закусок, не говоря о водке, которая лилась рекой. Во время банкета от хорошего настроения Чистов решил преподнести сюрприз директорам Панинского, Сосновского и Барановского совхозов. Всех троих он пригласил прогуляться и узнать важную новость.