Иван Данилович проработал бессменным директором двадцать пять лет. В подчинении имел только двух сторожей и уборщицу. Двое из них – жена Таня и дочь Шура. Конторой ему служила прихожая комната в доме, с самодельным столом грубой работы, который исполнял двойную обязанность: конторский и обеденный. Иван Данилович был человеком покладистым, с мягким характером, ко всему безразличным. Физически он не любил работать и почти не работал. Алкогольные напитки не употреблял. Любил не спеша пообедать, поговорить с первым встречным. Газеты читал начиная с передовой и кончая адресом редакции. Все хозяйство лежало на плечах жены Тани, а позднее – подрастающих детей.

Тетя Таня, как ее звали все, была полной противоположностью Ивану Даниловичу. Без дела она сидеть не могла ни одной минуты. С восходом солнца в летние дни вставала и до захода крутилась как белка в колесе. Если Иван Данилович не пил водку, то тетя Таня не отказывалась от стакана. Она умела угостить и поговорить. Иван Данилович не любил бабьих сплетен. Он при разговоре навязывал свою тему, о торфе и перспективах его разработки. Он видел наяву большой поселок торфопредприятия, брикетный завод. Дочь его Шура вышла замуж в село Лесуново, нажила двух детей, с мужем разошлась. Трудно сказать, сама решила уйти или муж ее выгнал. Пока Иван Данилович работал директором, Шура с детьми жила с ним.

Когда на смену Ивану Даниловичу пришел новый директор, началось строительство нового поселка торфопредприятия. За короткий срок были выстроены два 40-квартирных барака и двенадцать 2-квартирных деревянных домов, клуб, магазин, столовая. Первенец торфопредприятия – одинокий дом-кордон – так и остался одиноким, так как поселок был выстроен в двух километрах от него. Ивану Даниловичу как ветерану предложили квартиру в особняке. Он был согласен, но тетя Таня заявила протест: «Пока жива, никуда отсюда не уеду. Прожила здесь почти тридцать лет, здесь и умру. Все дети получили путевку в жизнь из этого дома. Дом этот не простой, а родина моих детей». В предоставленную Ивану Даниловичу квартиру вселилась их дочь Шура с двумя уже повзрослевшими детьми – сыном Володей и дочерью Ниной. Одинокий домик, где жил Иван Данилович, от его фамилии получил название Болдино.

Чистов слушал Зимина внимательно, не среагировал при въезде в глубокую колею сыпучего песка, автомашина села на диффер, заглох мотор, отъехав не больше 100 метров от дома. Иван Данилович увидел промелькнувший перед окнами «газик»-вездеход. Чистов с Зиминым вылезли из автомашины. Чистов открыл багажник, подал Зимину лопату. На помощь им шли трое – Иван Данилович, тетя Таня и высокий сухопарый мужчина.

– Кто этот высокий? – спросил Чистов. – Я где-то его видел, но никак не припомню.

– Это наш знаменитый механизатор Мазур. Мужик от скуки – на все руки, тракторист, шофер и машинист паровоза, но доверить ничего нельзя – слаб на выпивку. Как запьет – неделя. Сейчас дежурный слесарь.

Иван Данилович маленькими шагами спешил к застрявшей автомашине. Подойдя к Чистову, снял соломенную шляпу, низко поклонился. Чистов подал ему руку и, улыбаясь, сказал:

– Здравствуй, Иван Данилович. Как ваше здоровье, как живете?

– Отлично, Анатолий Алексеевич, – ответил Болдин.

– Почему вы не переедете в поселок? – спросил Чистов.

– Таня не хочет, я-то бы с удовольствием. Надоело ходить за три километра в поселковый магазин.

Мазур взял у Зимина лопату, откопал задний и передний мосты и попросил у Чистова разрешения сесть за руль и выехать. Чистов в знак согласия кивнул. Мазур без всякой помощи вывел автомашину на проезжую дорогу, вылез и спросил Зимина:

– Куда путь держите?

– В Сосновское, – ответил Зимин.

– В Лесуново не будете заезжать? Я хотел вас попросить, если поедете в Лесуново, жену мою подкинуть. Вот уже почти три часа сидит у дома Болдина, ждет попутного транспорта.

Зимин расхохотался:

– Молодец у тебя жена. За три часа можно два раза сходить в Лесуново и обратно, напрямик по полям всего почти три с половиной километра.

– Так-то оно так, – подтвердил Мазур, – но сегодня очень жарко, не хочется идти пешком.

Тетя Таня приглашала Чистова и Зимина зайти в дом на чашку чая. Чистов колебался и смотрел на Зимина. Зимин категорически отказался:

– Как-нибудь в следующий раз заедем.

– Как фамилия этого человека? – спросил Зимина Чистов, когда выехали с песков на дорогу Сосновское-Лесуново.

– Мазур, я уже вам говорил.

– Он белорус? – интересовался Чистов.

– Нет, с Архангельской области, а откуда точно не скажу, – сказал Зимин. – Вы должны его знать. Он долго жил и работал на лесозаводе промкомбината, вначале механиком, затем электриком, рамщиком на пилораме, шофером и так далее. Прошел весь перечень специальностей.

– Тогда я его знаю, – подтвердил Чистов. – Он моряк, летом и зимой ходил в тельняшке и бушлате.

– Да! Он действительно моряк. В морском флоте служил более десяти лет, то есть с 1937 по 1947 годы. Ему повезло, всю войну провел на Дальнем Востоке. Не повезло в женитьбе. Невеста к нему приехала солдатом-телеграфистом прямо на корабль. Она была призвана в армию в 1942 году. Окончила трехмесячные курсы телеграфистов и была командирована в Тихоокеанский морской флот. Статный, красивый старшина первой статьи с первого взгляда приглянулся девчонке, и она ему. Закрутились над их головами амуры. Не раз они пронзали сердца моряка и морячки стрелами любви. Не дожидаясь конца войны, Мазур с разрешения командования женился. Она уроженка нашего района, из деревни Филюково. После демобилизации из армии приехали на ее родину.

Мазур за десять лет службы во флоте получил специальность судового механика и, надо отдать ему должное, во всех тонкостях нашей техники и прицепного оборудования разбирается, только беда что пьет. Пьет, по-видимому, потому что семейная жизнь плохо сложилась. Живет он с женой как кошка с собакой, но и друг без друга и трех дней прожить не могут.

– Кто из них виноват? – спросил Чистов.

– Трудно сказать, – ответил Зимин. – Чужая семья – потемки. Когда приехали они с Дальнего Востока, первые годы Мазур не пил, стремился обеспечить семью всем необходимым. Детей у них трое, сейчас уже все взрослые, дочь-невеста и два школьника двенадцати и четырнадцати лет.

Беда в том, что жена у него очень ленива. Работать она не хочет. Я приглашал ее на работу, рабочих по сбору пня не хватает. Она мне ответила: «Физически я никогда не работала и работать не буду». Специальности никакой не имеет, четыре класса начальной школы и трехмесячные курсы телеграфистки. Телеграфисткой она никогда не работала, сейчас и азбуку Морзе забыла. Она говорит: «У меня есть муж, и он должен меня кормить и одевать. С меня вполне достаточно того, что я ему родила троих детей. Мое дело – соблюдать все премудрости для сохранения женской красоты для мужа». Живут плохо, он, бедный, крутится как белка в колесе, а она с отращенными и крашеными ногтями, губами и бровями. Превратилась сама для себя в маникюршу. Не только для него, но для детей и себя никогда обеда не приготовит.

Делает он все сам. Готовит обед, кормит и доит корову, а в отдельные годы и поросенка. В огороде копает и сажает картошку и овощи, косит, сушит и привозит домой сено. Даже белье стирает сам. Сейчас ему стало легче, подросла дочь и кое-что взяла на себя.

– Но как это так? – спросил Чистов. – Жена она ему или нет?!

– Вот об этом она ему часто напоминает, – продолжал Зимин, – когда Мазур выходит из себя и заставляет ее работать, применяя физическую силу. Она кричит на весь поселок: «Жена я тебе или не жена? А раз жена, то делай все сам. Это твоя святая обязанность – нас кормить, поить и одевать. Не надо отказываться от своей клятвы. Когда женился, давал клятву как военную присягу и сулил златые горы. Работать не заставлю, одевать и кормить буду как принцессу, любить до гроба. Сейчас от своих слов отказываешься. Нет уж, фигушки», – и показывает ему кукиш.

– От такой жены, действительно, превратишься в алкоголика, – сказал Чистов.