Последний месяц был трудный и тяжелый. Но было над чем и посмеяться. Ты слышал, как Шерстнева, прокурора и начальника милиции, накормили лосятиной, которую они приехали искать? Про автомашину Трифонова тоже. Автомашину нашли в Рожке в гараже на усадьбе совхоза. Кто-то свой подшутил над ним.

– Все слышал, – ответил Зимин.

К весенней посевной каждый совхоз, каждый директор готовился по-своему. Зима спрашивает крестьянина, что летом делал, но и лето спрашивает, что зимой делал. В совхозах района для этого в конце марта и в начале апреля устраивали смотры готовности техники и сельхозинвентаря к весенне-полевым работам.

Попов принял от Андрианова совхоз и с первого дня работы все внимание уделил надою молока на фуражную корову и сдаче мяса государству. Используя опыт работы в Венецком колхозе, в совхозе в первую очередь подобрал себе двух надежных шоферов для организации продажи дров и теса. Две пилорамы в совхозе стучали, пилили тес для нужд хозяйства. Автомашина теса в неделю, по 3-3,5 кубометра каждая, стала давать доход для нужд и мелких расходов директора. Оба преданных шофера тоже в неделю раз возили прямо с лесосеки, выделенной для совхоза, дрова в города Павлово и Ворсма. Шоферы хотя и преданные, но Мишу Попова с первого дня обманывали. За автомашину дров выручали 70-75 рублей. Попову отдавали 50. За автомашину теса – 200-220 рублей, Попову давали 170, а то и 150 рублей. Миша знал об этом, но не обижался на них, так как карманы его с каждым днем пухли.

На угощение районного руководства денег он не жалел. Поэтому Миша, невзирая на его ограниченные способности, стал средним руководителем по оценке бюро райкома партии. Всю вину в своих ошибках и неудачах он сваливал на Андрианова. Во всем был виноват один Андрианов. Чтобы Андрианова при выздоровлении не возвратили на пост директора, немало трудов стоило Попову валить все грехи с больной головы на здоровую. Однако ему удавалось внушить это Чистову. Он туго знал свою заповедь: Чистов – это все, его первое и последнее слово закон. Попов, выступая на всех совещаниях, шумел, что к весенней посевной совхоз готов не будет, так как весь прицепной инвентарь и оборудование находились под снегом, и к ремонту пока не приступали.

– Трактора и автомашины не ремонтируются из-за отсутствия запасных частей. Вина во всем Андрианова.

Сам вел разгульный образ жизни. Появилось несколько любовниц в деревнях и самом поселке. Бабы, как мухи мед, деньги по запаху чуют, а у Попова они текли ручьем.

Во второй половине марта Горьковским областным управлением сельского хозяйства был организован двухнедельный семинар для директоров совхозов и председателей колхозов. У Чистова выбор, кого послать на семинар, пал на молодых перспективных директоров Попова и Трифонова. Попов отговаривался от поездки, ссылался на занятость, на неотложные дела, но Чистов настоял, и пришлось ехать. Семинар проходил в сельхозинституте, все приехавшие были размещены в студенческих общежитиях без всякого комфорта.

Попов с Трифоновым разместились в одной четырехместной комнате. К ним на другой день подселили двух председателей колхозов с северных районов области, одного из Воскресенского района, другого – из Семеновского. На проводимых лекциях ученые сельхозинститута, работники обкома партии и управления сельского хозяйства рекомендовали попутно с основной отраслью сельскохозяйственного производства заниматься побочными промыслами. В лесных зонах – деревообработкой, в лесостепных и степных – консервированием овощей и фруктов, швейным и трикотажным производством. Приводили массу примеров, когда колхозы и совхозы при организации побочных производств превращались из убыточных хозяйств в прибыльные. Один председатель колхоза во всех бригадах организовал швейное производство. Шили только рукавицы для рабочих, то есть спецодежду. За три года стал миллионером.

Трифонову затея с рукавицами очень понравилась. Он думал: «Обязательно организую такую швейную мастерскую в Николаевке для деревень Ольгино и Марфино, откуда народ начал уезжать. Займу народ работой, особенно женщин. Шить рукавицы – это женская работа, да и заработки будут хорошие».

Вдобавок к рукавицам жившие в одной комнате председатели колхозов внушали, что самое выгодное дело – это мочало.

– Мы за счет мочала только и подняли свои хозяйства. Мочало перерабатываем в мочальную ленточку. Женщины на этой ленточке зарабатывают на дому по 100-120 рублей в месяц. Только одна беда – с наших районов липа почти вся исчезла, поэтому приходится ездить закупать в другие районы. Покупаем по 1000 рублей за тонну, переделываем в ленточку, и каждая тонна дает 5000 рублей дохода. Сейчас с мочалом стало плохо, готовим в своих лесах виноградный кол, стойку вагонную и для грядок. Но молодняки в колхозных лесах давно истребили, лесхозы свои леса оберегают и только под нажимом райкома иногда разрешают. Только ради побочных промыслов прививается в деревне молодежь.

– Куда вы продаете свои товары? – спрашивал Трифонов и записывал адреса.

Виноградный кол – Крым, Молдавия, Ставрополье. Вагонная стойка и для грядок, подтоварник – Средняя Азия, Украина.

В голове Трифонова возникали планы: «До организации совхоза три колхоза делали ящики для заводов Сосновского и Павлово. До сих пор мы продолжаем делать эти ящики, с ними одна морока. Венецкий колхоз занимался токарными изделиями из дерева. Точили ручки для ножа, отвертки, пилы, ножки стола, стула и так далее. Тоже только морока. Надо токарный цех из Венца перевозить в Николаевку и заниматься пошивом рукавиц и изготовлением мочальной ленточки».

На Мишу Попова никакие лекции не действовали и не запоминались ему. Он думал о своих делах: «Надо установить через отца и братьев, проживающих в Одессе и Одесской области, связь для сбыта делового леса и пиломатериалов за наличные деньги. Достроить личный дом. В случае неудачи продать и ехать к родным в Одесскую область». Личные вопросы им продумывались с точностью до микро.

С семинара оба вернулись, как говорил Чистов, духовно и научно подкованными.

Весна выдалась ранняя и теплая. В половине апреля в Сосновском появился цыганский табор. Народ говорил: «Ранняя весна – и ранние цыгане». Табор расположился в березовой колке рядом с усадьбой Сосновского совхоза. О цыганах в народе сложились разные мнения, но сводились они к одному: цыгане – паразитирующая национальность, которая не работает и живет за счет других, это плуты, обманщики и воры. Деревенский народ цыган и их повадки хорошо знал и поэтому им не доверял. Вести кочевой образ жизни цыганам правительством было запрещено. Однако приучить цыгана работать, разлучить его с лошадью и природой тоже невозможно. Оседлость цыганам прививалась так же, как дрессировка диким животным. С наступлением первых проталин их сильнее магнита тянуло на простор в голубые дали нашей родины.

Глава табора, пожилой цыган с опущенной для солидности большой черной бородой, в первый же день после приезда посетил директора совхоза Попова. Когда в кабинете остались вдвоем, цыган сказал:

– Дорогой мой, ты тоже выходец из цыган или молдаван.

– Ни то, ни другое, – ответил Миша. – Я болгарин.

– Это одно и то же, – поддержал его цыган. – Ты нам родной человек. В моих жилах тоже течет болгарская кровь. Моя бабушка говорила, что все цыгане – выходцы из болгар. Как своему человеку мы тебе всем табором кланяемся и окажем большую помощь, не гнушайся, принимай от нас эту помощь. В нашем таборе много мастеровых: кузнецов, электросварщиков, слесарей, даже имеем двух токарей. Если в твоем хозяйстве найдется для нас работа по ремонту плугов, борон, культиваторов, сеялок и так далее, мы все тебе отремонтируем очень дешево, за небольшую плату.

– Такие работы у нас найдутся, – сказал Миша.

Он вызвал к себе секретаря Коровкину Тамару и приказал немедленно найти своего мужа, главного инженера Виктора Коровкина. Тамара хорошо знала повадки своего мужа. После обеда его можно было найти только в столовой за кружкой пива с шоферами. Через десять минут Коровкин был доставлен к Попову.