Все это сказывалось на работе в совхозе. Трактора и автомашины совхоза в совхозных работах участвовали мало. Часто ломались, целыми неделями ремонтировались. Трифонов, надрываясь, везде шумел, докладывал, обвинял в этом не себя, а «Сельхозтехнику», лесхоз, ММС и даже заводы. С управления сельского хозяйства требовал оказать помощь тракторами и автомашинами. Шли к нему на помощь автомашины с автоколонны, предназначенные для заводов, трактора и автомашины с заводов, лесхоза, ММС и других организаций. Чистов на все это закрывал глаза.

В кабинет вразвалку вошел Бойцов. Не спеша подошел к каждому, пожал руку.

– Что, братцы, приуныли? – сказал он.

– Советуемся, – ответил Чистов. – Вернее, создаем штаб для встречи гостей и организации охоты. Начальником штаба тебя, Нестерович, решили избрать.

– Неплохо придумано, Анатолий Алексеевич, – улыбаясь, ответил Бойцов. – Какую службу я должен служить будучи начальником штаба?

– Твоя задача самая простая – раздобыть денег, – сделав серьезное лицо, сказал Чистов. – Сам понимаешь, до коммунизма мы еще не дожили. Пока и в наше время деньги решают все.

Бойцов принял шутку всерьез.

– Что, Михаил Иванович отказывается от приема гостей? – сказал Бойцов. – Тогда поручим это дело Ульяну. Ульян сделает все.

– Вопрос решен, Нестерович, – ответил Чистов. – Займутся этими делами Трифонов, Зимин и Кузнецов. С миру по нитке – нищему рубашка. Трое этих мужиков – целый мир. На них можно положиться, организуют все. Состав наших охотников мы уже наметили. Со стороны совхоза кто, Михаил Иванович, будет?

Трифонов уныло проговорил:

– Кочетков, Кузнецов Сергей и брат его – Сашка. Этот не отстанет, а отказывать неудобно.

Фамилию Кузнецова Сергея Трифонову было противно называть, но против Чистова говорить было опасно.

– Анатолий Алексеевич! – сказал Бородин. – Может быть, обойдемся без Кузнецова?

Бородин знал, что между Кузнецовым и Трифоновым идут перепалки.

– Не обойдемся, Михаил Яковлевич. У Кузнецова собаки, ружья и, главное, дом, где можно попить чаю с медом и поиграть в домино. Соседи Кузнецова, да и вся деревня Бочково, умеют держать язык за зубами. Если же мы приземлимся, как говорят летчики, в деревне Рожок у Трифонова, через три дня все население района будет знать, кто приезжал на охоту, кого убили и сколько бутылок выпили. Народ в деревне Рожок, особенно механизаторы, болтливый, как сороки. Они днем в Рожке, а ночами расползаются, кто продавать дрова, кто тес, а кто и в гости жену везет на тракторе то в Меледино, то в Золино и Малахово.

Зовите народ, начнем совещание. После совещания, Михаил Иванович, я поеду к вам. Предупреди Кузнецова, чтобы никуда не уезжал. Своими глазами надо осмотреть охотничьи угодья. Надо выбрать место, чтобы дичь была.

– Хорошо, Анатолий Алексеевич, все будет сделано, – заверил Трифонов.

Но Чистов уже попросил телефонистку вызвать Венец, отделение совхоза. Кузнецов оказался на месте.

– Сергей Васильевич, как жизнь молодая? – кричал в трубку Чистов. – После обеда будь дома. Я к тебе приеду. Будь в Бочкове.

В кабинет Чистова из приемной заходил народ. Стоявшие возле стен стулья заполнялись. Когда все вошли, Чистов встал на ноги за своим столом.

– Дорогие товарищи руководители, сегодня мы пригласили вас на совещание, кто из вас какую помощь оказал нашим совхозам.

Чистов рассказал о поставленных задачах очередным пленумом ЦК партии, о задачах районной партийной организации в увеличении и расширении всех отраслей сельского хозяйства. Поднял на щит Панинский совхоз: организацию труда, использование машинно-тракторного парка, организацию подсобного хозяйства, увеличение поголовья всех видов скота, плодородия почвы и так далее. Говорил он более получаса, анализируя дела Панинского и Сосновского совхозов, затем переключился на руководителей заводов, предприятий и организаций района.

Первым на глаза ему попался Зимин.

– Ульян Александрович, на вас в обиде Михаил Иванович Трифонов. Вы не выполняете постановление объединенного бюро райкома и исполкома Совета депутатов трудящихся. Прошу вашего объяснения.

Зимин встал.

– Анатолий Алексеевич, – хрипло произнес Зимин, – все трактора и автомашины работают в совхозах района.

– Об этом я знаю, – перебил его Чистов. – Но ведь у тебя есть контора и конторские работники, которые должны работать в Рожковском совхозе.

– Есть, – ответил Зимин. – Я и бухгалтер Виктор Иванович. Я хромой, Виктор Иванович без руки. В конторе есть еще две женщины, помощник бухгалтера и кассир, у обеих грудные дети. Двое учетчиков находятся в бригадах в совхозах.

Все присутствующие улыбались. Трифонов поддержал Зимина, сказал:

– Анатолий Алексеевич! У него действительно некого из конторы посылать нам на помощь. Мы с ним договоримся, поможет тракторами.

Чистов подумал: «Только сегодня товарищ Трифонов жаловался на Зимина за глаза и тут же на попятную».

Чистов опросил всех руководителей, кто какую помощь оказал сельскому хозяйству района. Выступил с критикой в адрес «Сельэнерго», промкомбината, комбината бытового обслуживания и так далее.

После совещания Чистов поехал к Кузнецову. Стали осматривать охотничьи угодья.

С одной стороны лесная поляна была окружена чудом сохранившимися от сплошных порубок громадными соснами с эллипсообразными кронами. Они, как исполины, стояли небольшой куртиной среди молодых зарослей березы, осины и редкой сосны. Казалось, старые сосны смотрели вдаль, в оголенное сплошными концентрированными рубками пространство, и говорили на своем лесном языке, шелестя густо покрытыми хвоей ветками. С другой стороны поляну полукругом охватывал глубокий овраг, по дну которого журча бежал родниковый ручеек, не пересыхавший в самые знойные засушливые времена года. Прозрачная холодная вода утоляла жажду не только человека, но и лесных обитателей – зверей и птиц.

Лет десять назад в этот овраг неизвестно откуда пришла пара бобров. В это время вместо леса уже торчали одни пни и пробивалась молодая поросль осины с березой. Но в овраге и по его краям уцелело от вырубки все. Через два года бобры перегородили овраг плотиной, а через семь лет воздвигли несколько сложных плотин. Семейство бобров, по подсчетам лесника, достигло тридцати штук. Бобровые плотины обнаружили охотники-браконьеры, и вот уже около года как были истреблены все зверьки. Шкурки бобров носили на шапках Чистов, Бойцов, Михайловский и ряд областных товарищей. Ценная бобровая вытяжка была съедена собаками вместе с мясом.

На поляне стояли два вездехода «ГАЗ-69А». Чуть поодаль от них горел костер, над которым висели два котелка. В одном варилась охотничья похлебка из свиного мяса, картошки и лука, в другом кипела вода для заварки чая. У костра сидели Чистов, Трифонов и Кузнецов Сергей. Чуть поодаль от них лежали три гончие и две лайки. Собаки, как и люди, смотрели на котелок с похлебкой и ждали обеда.

– Как красив лес в любое время года! – сказал Чистов. – Мы этого не замечаем.

– Да! – ответил Кузнецов. – Все мы, Анатолий Алексеевич, видим. Сейчас поспели все ягоды, в лесу много грибов. Подросли и поднялись на крылья тетерева, утки, глухари, рябчики и так далее. Лови, стреляй – не ленись. Развелось этой дичи в изобилии, хоть сетями лови. Зайца сколько подросло, три шага шагнешь по лесу – и заяц из-под ног выскакивает.

Улыбаясь, Чистов возразил:

– Что-то не видно, Сергей Васильевич. Ходили более пяти часов с пятью собаками и никого не видели. Хоть бы одна живая душа показалась. Создается впечатление, как будто бы все здесь вымерло. Такая охота Василию Ивановичу будет не по душе.

– Все будет, Анатолий Алексеевич, – сказал Кузнецов. – Приедет Семенов, и дичь появится. Охотятся на заре, утром, а не среди дня.

В это время в крону сосны-великана прилетел дятел.

– Стреляйте, Анатолий Алексеевич, – сказал Кузнецов.

Чистов долго целился, раздался выстрел. Дятел перелетел на соседнюю сосну и принялся стучать клювом по толстому суку. Кузнецов встал с ружьем в руках, подошел к дереву, выстрелил. Птица комом упала на землю. Распустила крылья, как бы собираясь еще раз подняться на сосну. В предсмертных судорогах то открывала, то закрывала глаза с красными веками.