– Вот так надо стрелять, – сказал Кузнецов и положил бездыханную птицу к ногам Чистова.

– Пора пообедать, – сказал Трифонов.

Он принес из автомашины брезент, разостлал его на лужайке. Кузнецов нарезал хлеба, раскупорил бутылку «Столичной». Налил в два стакана. Выпили Чистов с Трофимовым. Похлебку с аппетитом ели все трое. Кузнецов наливал в стаканы водку, угощал.

– На днях ко мне приедет Станислав из Москвы. Надо бы встретить. На грузовой вроде неудобно.

– Какой разговор, – сказал Чистов. – Михаил Иванович, подошли ему «ГАЗ-69».

Трифонов, умильно улыбаясь, сказал:

– Сам сяду за баранку, а Станислава Ивановича встречу.

– Как только Станислав приедет, ты мне сообщи, – сказал Чистов. – Мне надо поговорить в отношении племянницы, дочери брата Ивана. Сдавала она в техникум, не сдала. Может быть, Станислав Иванович поможет. Правда, с подачей документов, по-видимому, опоздали.

– Не беспокойтесь, Анатолий Алексеевич. Все будет сделано, клянусь всеми потрохами. Пусть готовит все документы. Считай, что твоя племянница Раиса уже студентка. Сам знаешь, я трепаться не люблю.

Чистов подумал: «Трепач-то ты хороший», но вслух не сказал.

Если Кузнецов в лесу увидит воробья, скажет, что видел страуса. Если найдет кочку брусники, скажет, что можно набрать тонну. Начальство он любил с извлечением из него своей выгоды. Для этого он содержал пять собак, имел три ружья и две мелкокалиберные винтовки, пять пар резиновых и кирзовых сапог разных размеров – это все гостям. Чистов своего ружья и сапог не имел. Кузнецов его снабжал всем. Всех Кузнецов на охоту привозил в два места. Сейчас это уже бывшие бобровые поселения. На обоих все бобры истреблены.

– Я думаю, Михаил Иванович, несмотря на нашу неудачу в охоте, – сказал Чистов, – можно привозить сюда Василия Ивановича. Побродим по лесу, подышим лесным воздухом, с аппетитом пообедаем на природе. Только надо к этому мероприятию хорошо подготовиться.

– Не впервые он к нам приезжает, – ответил Трифонов. – Мы его слабости знаем. Любит баню с парком, спать на свежем сене на сушилах и так далее. Так что, Анатолий Алексеевич, можешь не беспокоиться, не подведу.

– Благодаря Катушеву, – продолжал Чистов, – мы построили дорогу почти до деревни Рожок. В конце сентября готовься принимать. Сейчас к вам можно ездить даже на автомашинах «Жигули» и «Москвич».

Чистов с Трофимовым с наслаждением пили водку небольшими дозами. Кузнецов допивал второй котелок крепко заваренного чая. Говорили только о предстоящей охоте с Семеновым.

– Неплохо бы, если бы вы позаботились о гостях заранее, – говорил Чистов. – Накануне приготовили кое-какие охотничьи трофеи. Ну, скажем, пару тетеревов или уток или одного глухаря и трех-четырех рябчиков. Товарищи должны увезти что-то домой. Я уверен, мы никого не убьем.

– Что это не убьем, – возразил Кузнецов. – Набьем столько дичи, что не увезут. Дичи у нас навалом, охотников почти никого. Можете не сомневаться, все будет в порядке.

– Не пора ли нам домой, братцы? – сказал Чистов. – Сергей Васильевич, налей на посошок и по коням.

Обе автомашины подъехали к особняку Кузнецова. Хозяин открыл заднюю дверку вездехода, оттуда с лаем выскочили собаки и наперегонки устремились вдоль деревни. Кузнецов вышел из автомашины и почти кричал:

– Анатолий Алексеевич, Михаил Иванович, прошу ко мне! Выпьем по стакану чая со свежим медом.

– Если только чаю, – ответил Чистов.

Они вошли в дом. Жена Кузнецова, Катя, поставила на стол закуски, мед и кипящий самовар.

– Я вас давно жду, – сказала она.

– Меду в этом году накачал я больше полтонны, – хвалился Кузнецов. – Катя, налей бидончик Анатолию Алексеевичу.

Чистов, улыбаясь, ненастойчиво возражал:

– Не надо, неудобно.

– Что это не надо, – настаивал Кузнецов. – У нас свой мед, не купленный.

Катя ушла наливать мед.

– Анатолий Алексеевич, – сказал Трифонов. – Правда, об этом сейчас не следовало бы говорить, но меня вынуждает.

– Говори, говори, – настаивал Чистов.

Трифонов с аппетитом допивал из стакана горячий, крепкий чай, прихлебывая медом, и продолжал:

– Сегодня утром я разговаривал с Соколовым, управляющим госбанком. Не хочет оформлять ссуду под заготовленное мочало. Мужики мочало без денег не отдают. Закупочная цена потребкооперации – 350 рублей за тонну. На мочало мне нужно 100 тысяч рублей. Соколов говорит, без разрешения облбанка ни одной копейки не даст. Кроме того, задолженность по зарплате за четыре месяца.

Чистов поставил на стол недопитый чай. Посмотрел на недопитую рюмку с водкой. Кузнецов это заметил и спешно долил.

– Трудное дело, Михаил Иванович. Соколов тоже на своем месте, – говорил Чистов. – Перевешайте мочало, прикиньте сколько вам потребуется денег, то же самое и с зарплатой.

– Пока мы прикидываем и подсчитываем, – сказал Трифонов, – мочало от нас уплывет.

– Подъезжай завтра утром, Михаил Иванович, ко мне, и будем решать вопрос. Я считаю, мы уговорим Соколова.

– Он очень тяжелый человек, – возразил Трифонов. – Как собака на сене. Договориться с ним очень трудно. У него в голове только инструкции и законы. Мне кажется, Анатолий Алексеевич, вы его распустили. Надо его привести к порядку.

– Вообще-то не мешало бы, – сказал Чистов и задумался: «Только тронь его, он коршуном на меня налетит. Он аскет, а не человек. Ходят слухи, он все наши махинации записывает в дневник. А сколько их. Все время гости и гости. Всех не навалишь на шею одного директора совхоза Трифонова. Поэтому приходится подключать директора Елизаровского завода Горшкова, да и давыдковцы оказывают помощь».

– Только вы, Михаил Иванович, выходите с Зиминым независимыми от Соколова, так как вас выручают шофера и лес.

– Все правильно, Анатолий Алексеевич, – улыбаясь, ответил Трифонов. – Если бы я был зависим от Соколова, он давно бы меня съел.

– Да ну, – удивленно посмотрел на него Чистов.

В избу вошла Катя с трехлитровой банкой меда в руках, за ней Кузнецов ввел пеструю гончую. С порога громко сказал:

– Посмотри, Анатолий Алексеевич, какую красавицу я приобрел. В Меньшиково купил у знаменитого лесника. Вот приедет начальство, и мы ее опробуем. Идет не только за лосем, но и за зайцем, лисой. Белку облаивает.

– Не понимаю я в собаках, Сергей Васильевич. Вот если бы ты привел… – Чистов не договорил.

Кузнецов понял, что хотел сказать Чистов, дополнил:

– Если хотите, и бабу приведу.

– Не надо, Сергей Васильевич. Я хотел в шутку сказать.

– Какие там шутки, Анатолий Алексеевич. Все мы люди живые, и нам требуется живое.

Чистов глазами показал на перегородку кухни, где Катя закрывала целлофановой крышкой банку с медом.

– Она ничего не слышала, – сказал Кузнецов, – да если и услышит, дальше моего дома никуда не унесет.

– Может, в домино сыграем? – предложил Трифонов.

– Нет! Михаил Иванович, – ответил Чистов, – пора домой. Завтра будет напряженный день. Надо хорошо выспаться. С привозом гостей и охотой мы с вами договорились.

– Договорились, Анатолий Алексеевич, – заверил Кузнецов. – Везите сразу ко мне, места хватит, изба большая.

– До свиданья, Сергей Васильевич и Катя, – сказал Чистов и, покачиваясь, пошел из избы к автомашине.

Кузнецов его обогнал, у автомашины открыл дверку и поставил банку с медом между задним и передним сидениями. Чистов открыл багажник, вытащил запыленную фуфайку, передал ее Кузнецову.

– Сергей Васильевич, это чтобы банка не разбилась. Будьте добры, заверните ее фуфайкой.

Кузнецов как мог укутал банку и поставил.

«Хороший ты мужик, Сергей Васильевич, – думал Чистов. – От тебя ни разу не уезжал я с пустыми руками. Что-нибудь на посошок да уложите мне в машину. Если не меду, то топленого коровьего масла или мяса. Живешь ты отлично. Все у тебя есть. На прием гостей тоже не скупишься. Каждый день у тебя гости. Всех ты принимаешь и угощаешь».

Чистов не задумывался над тем, за счет каких средств Кузнецов принимает и угощает всех работников райкома, райисполкома и нужных ему людей. Встречает и провожает гостей он по рангам. Одних угощает водкой, а кое-кого и коньяком. Всех остальных, сошек помельче, – самогоном. В неделю раз Катя по заведенному графику выгоняла 10 литров самогона, в месяц – 35-40 литров, и весь самогон выпивали.